Туда, где нет ветра

Кровать Трилле стоит прямо перед окном, смотрящим на восток. Утро выплескивает на него солнечные лучи, разбивающиеся на тысячи хрустальных осколков об окна, золотит и греет его пепельные волосы. Трилле накрывается прохладным пуховым одеялом с головой, точно закутываясь в воздушное облако молочного бисквита. Дребезжащее постукивание костяшки тонкого пальца по стеклу будит его. Трилле высовывает голову из-под одеяла и видит в окне знакомое улыбающееся лицо Вели. Непослушные шоколадные волосы, как всегда, растрепаны и падают на искрящиеся, лучистые глаза; кончик тонкого, острого носа розовеет от утреннего апрельского холода. Куртка на Веле рассеянно расстегнута, а длинный вязаный шарф пыльно-синего цвета поминутно развязывается. «Выходи», – улыбаясь, читает Трилле по его губам и, наскоро одеваясь и хватая портфель, открывает окно. Здесь не так высоко – и он мягко приземляется на шелковую траву под окном. Белая школьная рубашка на Трилле всегда застегнута на все пуговицы, на ней нет ни единой складочки. Портфель всегда прочно закрыт, и из него никогда не вываливаются ненароком пеналы и учебники, как из Велиного. Волосы с серебристым отливом всегда лежат с аккуратной, едва заметной небрежностью. Его взгляд всегда сдержанный и спокойный. И все же – они друзья. Веля идет рядом своей прыгающей, воздушной походкой. И даже когда Трилле останавливается у автобусной остановки, он продолжает подпрыгивать на месте, качаться из стороны в сторону и выдыхать в холодный воздух клубы молочного пара. Он и секунды не может простоять ровно, точно внутри запущен диковинный механизм. «Холодно», – шепчет Веля гранатовыми замерзшими губами. Порывы колючего ветра почти сбивают его тонкую, хрупкую фигуру с ног, еще сильнее путают волосы, но он всякий раз выстаивает, точно стойкий оловянный солдатик из детской сказки. Трилле оборачивается на него и улыбается. Он улыбается ему всегда так чудно – тепло, робко, чуть-чуть насмешливо. «Завяжи хотя бы», – отвечает он, указывая на размотавшийся шарф, правым кончиком болтающийся рядом с землей. Веля отмахивается быстрым изящным движением тонкой руки. Трилле взглядом ловит это движение, замечая побледневшие от холода кончики пальцев. «Мы уедем туда, где не бывает ветра», – скоро проносятся в голове мальчика ласковые слова и он мечтательно шепчет их вслух. Они заходят в автобус по очереди. Веля запрыгивает, оттолкнувшись от поручня и едва не падает, но Трилле поддерживает его, хватая за полу куртки. Они садятся, как и всегда, на задние сидения, обитые плюшем с блестящими пуговицами. Веля достает из порванного в нескольких местах рюкзака небольшую нежно-розовую коробку. – Совсем забыл, – говорит он, аккуратно поднимая крышку и шелестя румяной оберткой. – Зашел в пекарню по дороге к тебе. Трилле заглядывает в коробку через его плечо, вдыхая теплый сахарный аромат. В ней лежит большое сдобное пирожное, покрытое снежно-белой кромкой сливочной глазури. – То самое? – охает Трилле. – Испекли сегодня утром, еще теплое, – довольно кивает Веля и, ловко разламывая пирожное на две части, дает одну другу. Бархатные комочки теста и тягучая помадка согревающе тают во рту. Изредка попадаются сочные, кисловатые вкрапления ягод вишни. Кончик носа у Вели оттаял – он теперь в глазури. «Туда, где нет ветра», – снова мелькает в голове у Трилле, когда он встречается взглядом с вечно смеющимися, пронзительными глазами напротив.