Механическое сердце

18 часов до церемонии. Лена устало откинулась в своё кресло. Дневной лимит кофе был превышен ещё утром и теперь ничего не оставалось кроме как бить себя по щекам и купаться в ледяной воде. Тело ломило, виски словно просверливали шуруповёртом. — Сил совсем не осталось. Но спать было нельзя. Ни в коем случае. Всё должно пройти идеально, деда Роланд очень умный человек — одна ошибка и плану конец. Она откинула спинку кресла назад и теперь смотрела на всё снизу вверх. С такого ракурса она увидела мужчину в золотой маске. Он недвижим как статуя и Лена не думала, что такой человек как он мог так хорошо отыгрывать свою роль. — Знаешь, — начала Лена и пустые глазницы маски сразу повернулись на неё, — в следующей жизни я хочу быть айдолом, ну, или ещё кем-нибудь из этой оперы. Буду петь и танцевать, ходить на фотосессии, а в небольшое свободное время читать мангу. Я ведь так и не дождалась выхода последних глав «Атаки титанов», знаешь какая это боль? Мысли девушки улетели далеко-далеко, за пределы тёмного кабинета, куда-то, где в свете софитов она могла делать то, что всегда хотела — дарить счастье. Не быть жертвой чьих-то желаний, а жить так, как хочет она. — Я понимаю, что быть айдолом в разы сложнее, чем кажется по телику, но я переживала вещи и похуже, ха-ха! Она не слышала, но по движению груди ей показалось, что Маска усмехнулся. Лена недолго насладилась этом приятным моментом и задумалась о делах насущных. — Деда даже Мери перепрограммировал, эх, была такая элегантная женщина, а теперь висит на стене как произведение искусства. А Аве — единственная, кому здесь можно было доверять теперь превратилась в горстку пепла. Похоже, он пытается избавиться от моих союзников, но и у нас есть тузы в рукавах, да? — Лене уже начало казаться, что она пытается успокоить сама себя. Маска едва качнул головой — согласился. И это было очень приятно. — Надеюсь, эти тузы не выступят против меня, да? — Лена приподнялась на локтях и тукнула указательным пальцем сове в нос. На этот раз маска не показала никаких признаков согласия и Лена тихо засмеялась. Это был такой прекрасный и страшный момент затишья. Хотелось, чтобы полночь никогда не наступала и одновременно, что бы это кончилось, как страшный сон. Чтобы она проснулась где-нибудь в другом мире, а всё, что происходит сейчас не правда, просто шутка. Вспомнилась голова Аве. Неизвестно, что ей пришлось вытерпеть перед смертью, как она страдала. — Я боюсь, что он убьёт близнецов. Маска покачал головой. — Нет, убьёт. С их неприспособленностью к жизни и опасной способностью я не смогу найти им место, в котором они смогут спокойно жить, я не могу никому их доверить. Маска задумался, а потом протянул руки, чтобы приобнять её за плечи, но вспомнив снова их опустил. — Правильно, я слабею, нужно быть осторожными до конца. Лена с усилием поднялась на ноги и, опираясь на стол сделала пару шагов. Головокружение проходило и она уже более уверенно пошла к выходу из кабинета. — Попрошу Эми придать мне жизнеспособный вид, ха-ха! Ещё и близнецов нужно вычеркнуть из древа семьи, разбудить Ацуши, дел много… Свет полился из дверного проёма и стало видно её сияющую улыбку, белое лицо с синими мешками под глазами и впалыми щеками. Кожа трескалась и сушилась, больше походила на чешую. Лена сильно похудела, стали лучше видны кости. И снова сияли красные глаза — признак переполнявших её сверхъестественных сил.

***

Когда Лене доверили обучение тройняшек, ей было всего 14, а им по 7 лет. У девочки и одного мальчика была парная гетерохромия — один глаз голубой, а второй настолько тёмный, что казался чёрной бездной. Третий мальчик с точно таким же лицом как и у других детей, но он был слеп и его зрачки были едва различимы. У всех троих были чёрные как смоль волосы и белая кожа, все похожи друг на друга. В тот момент Рин как и многие подростки переживала возраст «я не такая как все» и считала, что ей негоже водиться с этими «личинками». Но с приказом ничего не сделать, если они напортачат — ей будет ой как не сладко. Но как она — наследница рода Освольдов, обладательница одной из самых сильных способностей — будет тратить драгоценные часы на воспитание каких-то малявок, которые к тому же просто смотрят в одну точку и никак не реагируют на неё? Рональд говорил, что она должна научиться терпению и умению договариваться. И поэтому приставил к ней двух малолеток, который за всё время даже слова не произнесли. Лена стояла перед ними и смотрела в их амёбные глаза. — Это наше восьмое занятие, а вы даже не смотрите на меня! Близнецы стояли как три скульптуры. Лену переполнял гнев, хотелось просто бросить их за решётку, что бы так их научили послушанию. — Вообще-то, мне ещё нужно кучу всего прочитать, мне некогда с вами возиться. Лена целенаправленно пошла в свой кабинет, села на диванчик и с очень умным видом начала читать «очень умную классическую книгу», которую она на дух не переносила как и всю «очень умную классическую литературу». Спустя несколько минут она услышала странный шорох и из тени от шкафа вышел мальчик близнец. — А? Ты как сюда попал? — Ты должна следить за нами, а иначе тебе будет плохо. Тот страшный мужчина сказал, что убьёт Аве, если ты не сможешь раскрыть наш потенциал, — мальчик говорил тихо; он смотрел в пол, словно чувствовал себя виноватым за это. Но вариант наказания был в стиле дедушки. Его условия и способы наказания никогда не оглашались и не были направлены на саму Лену. Так погибла бабушка, друзья Рин: Дазай, Чуя, Тайлер, Лина, Джереми, Люси, Эмма, покалечили Викторию и Макса, пропадали домашние животные, а потом их лапы и головы оказывались в одежде или ящиках шкафов. — И что мне с вами прикажете делать? Мальчик сгорбился словно от боли и еле-еле выдавил: — Ты можешь их полюбить? Взамен они будут исполнять любой твой приказ. — Что за чушь ты несёшь, какая любовь? — Для тебя это чушь, вокруг тебя все как волчки крутятся, но никто не любит и ты это понимаешь. Лена вскочила с дивана и бросила в мальчика книгу, но она пролетела мимо. — Не смей сравнивать себя и меня! Меня любит дедушка! — Если бы он любил — не убивал твоих друзей. — Это для моего же блага! Чтобы я не отвлекалась от своих обязанностей! Не делай вид, словно знаешь всё! — Но как ты можешь утверждать, что я не знаю всё, если не знаешь моей способности. — Уходи! Я не хочу с тобой разговаривать! — голос срывался на крик, а из глаз вот-вот хлынут слёзы. К ногам мальчика капало что-то чёрное, он дрожал всем телом. Свет в комнате начал моргать. Уже и саму Лену била дрожь, из глаз хлынули слёзы. — Знаешь, моя способность особенная, — начал мальчик, — у неё огромный спектр применений. Я могу пробуждать потаённые страхи людей, болезненные воспоминания и опасения, я могу чувствовать чужую боль, но не могу не сострадать ей. Все те ужасы, которые они видят я проживаю вместе с ними. На пол капали чёрные капли, Лена отступала назад. — Ты очень любишь эту жизнь и гордишься своей ролью в ней, но не видишь или стараешься не видеть ужаса, который наполняет это место. Не видеть всю ту боль, которую причиняешь другим людям ты и твой дед «на благо всего мира». Мальчик поднял голову и вместо слепых белых глаз Лена увидела чёрные, с катящимися из них такими же тёмными слезами. — Прости, но ради блага этого мира я должен обрушить всю вековую боль, которую причинила миру ваша семья. В один момент на Лену как цунами обрушились воспоминания людей. Тело горело словно в огне, а грудь разрывала невыносимая душевная боль. Конечности словно налились свинцом и она упала на колени, не в силах стоять. Уши заполнил странный шум, из которого едва ли можно было различить крики и слова ненависти. Перед глазами проносились сотни картинок и каждая из них пропитана болью. — Прекрати! Хватит! — Я знаю, что это больно, — спокойно отвечал мальчик, — всё это — боль и ненависть всех людей, связанных способностью Освольда. И твоя, долго копящаяся внутри ненависть, которая не знала как ей выйти. — Я не хочу тебя слушать! Лена почувствовала тёплые руки на своих плечах, на лице мальчика играла тёплая улыбка. Из его разрезанных на запястье вен лилась кровь. — Я знаю, что ты чувствуешь, я не могу не разделять с тобой эту боль. Прими мою способность, пусть она будет тебе напоминанием о том, что ты должна сделать. — Что? Мальчик упал на неё, кровь из порезов почти не текла. — Не дай моим брату и сестре умереть от рук Роланда. Его глаза вернули свой белый цвет и выглядели как стекляшки. По телу Лены прошёл электрический разряд, на пару секунд её вены засветились, а потом угасли. Девочка сбросила тело мальчика от себя и бросилась прочь из кабинета в свою спальню. Она сразу забралась под одеяло и заплакала. Всё это можно было принять за страшный сон, но в голове она постоянно слышала то плачь, то человеческий крик и одновременно боль в какой-то из частей тела. Но теперь она сама плакала от того, что чувствовала бесконечное сострадание к ко всем этим людям. Что все они пережили столько боли и так несчастны, а она только способствовала этому. Когда Лена шла к дедушке — её бил озноб и грудь разрывалась от каждого встречного человека — все они были уставшими, измотанными, у многих болели раны от «развлечений» главы семейства и некоторых высоко стоящих людей. Лена не могла не сопереживать им, она хотела выслушать, обнять, утешить каждого, забрать всю боль на себя, лишь бы они не мучались. И наконец, сидя в кабинете Роналда она поняла, что он тоже её ненавидит. Он хочет захватить её тело и продолжить свою жизнь уже в обличии Лены, что он терпеть не может её выходки и не наказывает лишь потому, что не хочет подрывать авторитет и не сталкиваться в будущем с большим количеством проблем. Через пару часов Лена села перед близнецами, чтобы поговорить, и не услышала от них ненависти, лишь тишину. — Я… я хочу извиниться, я вела себя так мерзко… Они ничего не говорили и продолжали смотреть впереди себя. — А-а… как вас зовут? С того дня приходилось постоянно пересиливать себя. Она должна была учиться у Кейта допросу — пытать людей — и это был ад, бесконечная пытка, в которой она не могла найти избавление в смерти. Сначала Лена старалась отторгать своё сострадание, но со временем оно вплелось в саму её сущность, стало частью её характера и извечным страданием.

***

12 часов до церемонии. Лена тяжело вздохнула. В пустой больничной палате не было никого кроме её, Маски, близнецов, лежащих на больничных койках и двух гробов. — Генри, последнее желание — закон, — прошептала Лена, укладывая Аврору в гроб. За спиной послышались шаги, по которым Лена узнала Эми, Рин узнавала по шагам каждого человека в этом месте, это было проще, чем казалось. — Я тебя два часа ждала… о боже, — вздохнула она. — Сначала Аве, теперь они. — Да, их отравили, — в голосе Лены слышалась печаль, но сама она была рада, что сестра стоит за спиной и не видит её сияющего от улыбки лица Эми ничего не ответила. Поэтому Лена просто гладила девочку по голове, у неё были очень мягкие волосы. — Я вот всегда хотела узнать… — Рин видела в своей голове, как сестра мнётся на месте. Её характер всегда был непостоянен и достаточно сложно угадывать её действия, но обычно Лене удавалось, — если бы я умерла, ты бы скорбела обо мне? Рука наследницы семьи остановилась. Лена молчала, хоть и знала ответ. — Ясно, благодарю, — послышались шаги и хлопок двери. Лена ещё пару минут сидела в тишине, обдумывая, а думать было тяжело. Изнеможденный от голодовки, стресса и чужого бога организм не справлялся с нагрузками. «Я всё равно умру раньше тебя». Лена направилась к мальчику. — Вильям, у тебя особый дар, — Лена надела на его руки браслеты, сдерживающие способность. — это большая ответственность. Но не бойся, с тобой будет тот, кто сможет тебе помочь. Она с трудом подняла его на руки и тоже опустила в гроб. На этот раз она задержала пальцы на его шее и снова не смогла сдержать улыбки. Под её пальцами бился пульс.