Я теряю тебя

Вину кажется, что Тим ускользает от него, растворяется как туман с появлением солнца. И это ощущение сводит с ума. Конечно, Тим не виноват. Он вообще ничего такого не замечает. Просто живет, учится, гоняет команду по плаванию и строит планы на практику, на которую очень не хочется, но все равно надо. А еще он меняется, стремительно и неотвратимо. Вин знает его расписание почти также хорошо, как и свое. Знает, после каких пар на видеозвонок нет даже призрачной надежды, потому что Тим вымотан до предела и может только отписаться в лайне. Знает, когда у клуба соревнования и на какие результаты рассчитывает Тим, а за кого из пловцов он беспокоится. Иногда он знает даже, что Тим ел на обед. Но все это совершенно не спасает от того, что во время редких звонков на него обрушиваются какие-то совсем новые жесты и привычки Тима. От того, как Тим меняется, пусть и оставаясь прежним. И Вина раз за разом разрывает от ощущения непричастности. Он чувствует себя бесплотным голосом, набором символов в чате. И иногда думает, что их отношения похожи на странное фантастическое произведение. И что если это все и не существует вовсе? Вин ни секунды не сомневается в себе. И ни секунды не сомневается в Тиме. Он прекрасно знает, что все, что ему дарят на 14 февраля, Тим совершенно случайно "забывает" где придется. Он знает, что когда кто-то из клуба, не вняв предупреждениям старших, подарил ему конфеты с открыткой, Тим полчаса орал так, что слышали и за пределами бассейна. А потом удлинил тренировку для всех, ибо признаться анонимный даритель не рискнул. И на взгляд Вина, правильно не рискнул. А еще у них с Тимом, кажется, есть свой верный фанклуб, и он ненавязчиво снабжает Вина инфой, которой от Тима не дождаться никогда в жизни. Он знает, что отправленный Вином браслет Тим носит почти постоянно, хотя украшения не жалует. И Вин точно знает, что Тим скучает по нему также сильно, как и он сам. Просто знает. Но невозможность дотронуться, уткнуться в волосы, вдыхая запах, который тоже наверняка изменился, невозможность прижать к себе выносит мозг. Он почти уверен, что под руками Тим теперь ощущается совсем иначе, ибо постоянные тренировки явно не проходят даром. Но проверить это Вин тоже не может... Поэтому в какой-то момент он просто выгребает все свои деньги и покупает билет до Бангкока, никому ничего не сказав. *** Когда Тим замечает, что у двери его комнаты кто-то сидит, он раздраженно выдыхает, не понимая, кому это могло понадобиться. Они почти целый час утрясали окончательные списки на маячащие на горизонте соревнования и заполняли бумаги, а завтра, несмотря на выходной, его ждала дополнительная тренировка. И меньше всего ему сейчас хочется выяснять, кто и зачем его караулит. Когда Тим понимает, что дверь подпирает Вин, его сердце почти останавливается от всепоглощающей радости и бесконечного ужаса. И ужаса потихоньку становится все больше, ибо Вина здесь быть никак не может. Рядом он оказывается, кажется, в один шаг, а "хиа", срывающееся с губ, настолько хриплое, что Тим сам почти удивляется, но тут же об этом забывает, сгребая едва поднявшегося на ноги Вина в объятия. Он не обращает внимания, что по коридору кто-то проходит, и даже не один раз, только отстраненно думает о том, как быстро Вину донесут, что президент плавательного клуба обнимался с кем-то под дверью собственной комнаты. И сколько после этого Вин будет ржать. Тим знает, что надо опустить Хиа и войти, наконец, в комнату, но пока эта задача кажется невыполнимой, и его хватает только на вопрос: - Что ты здесь делаешь? Почему не позвонил? - Не хотел отвлекать. - Что? - Тим все-таки отстраняется, всматриваясь в старшего, и ужасается его внезапной, какой-то совсем нереальной, хрупкости и больному взгляду покрасневших глаз, которые Вин, впрочем, тут же отводит. Тим прекрасно знает, что Вин не такой непрошибаемо-крутой, каким его всегда представляли восторженные первокурсницы. Да и не только первокурсницы. Тим видел Вина разным: расстроенным, больным, сомневающимся и нервничающим, злящимся на себя. Он видел его даже жутко обиженным и предпочел бы, чтобы это никогда не повторялось. Тим прекрасно знает, что у Вина хватает слабостей, которые тот поначалу пытался прятать даже от него, изображая этакого супермена. Или Тим просто тогда еще не умел смотреть. Но все это знание совершенно не подготовило его к картине разбитого и измученного непонятно чем Вина. Отпустить его от себя окончательно так и не получается, и дверь комнаты Тим открывает, касаясь ладонью талии старшего. У него много вопросов, и при взгляде на небольшую, совсем не дорожную, сумку, которую Вин поднимает с пола, этих вопросов становится только больше. - Когда ты прилетел? - Сегодня днем. - А твои родители... - Они не знают, - Вин перебивает торопливо и резко. - И будет лучше, если не узнают. - Подожди. Ты прилетел сюда втайне от них? - может быть, Тим слишком устал, а, может быть, он просто слишком глупый, но шестеренки в его голове вращаются, кажется, вхолостую. Смысл происходящего от него по-прежнему ускользает. А Вин в ответ только неопределенно пожимает плечами: - Вроде того. - Хиа? - Тим дожидается, пока старший поднимет на него взгляд, уже не такой жуткий, как в коридоре. - Что случилось? - Все хорошо, - Вин подходит близко, совсем вплотную. - Все хорошо. Тим беспокоится и даже боится, потому что не понимает ничего. Но кто он такой, чтобы отказываться от поцелуя со своим парнем, которого не видел чертову кучу времени и не рассчитывал увидеть еще примерно столько же. Может быть, ему кажется, что Вин целует слишком жадно и порывисто, но их поцелуи за последний год можно пересчитать по пальцам, а Тим не самый лучший аналитик. Так что он просто целует в ответ. Возможно, также жадно и хаотично, чувствуя, как в волосы на затылке вплетаются чужие пальцы. Тим даже не думает о том, как далеко он готов зайти прямо у самой двери, не сходя с места. Он просто прижимает к себе Вина со всей силы, скользит ладонями по спине, вспоминая и узнавая заново... И мучительно краснеет, когда его желудок предательски напоминает о том, что иногда нужно есть. И Вин не был бы Вином, если бы не среагировал мгновенно, разрывая поцелуй. - Тебе надо поесть. - Хиа... - обидно до безумия. Тим понимает, что вряд ли Вин сейчас выйдет за дверь и исчезнет в неизвестном направлении, но ощущение именно такое. - Ты - есть, а я в душ, - тон Вина строгий и непреклонный, и Тим сдается. Знали бы его пловцы, как легко президент клуба теряет всякую способность сопротивляться. *** Тим нисколько не сомневается, что этой ночью его слышит, если и не весь этаж, то половина уж точно. Поначалу он честно пытается сдержаться. Прикусывает губу, кажется, до крови, судя по тому, как Вин ведет по ней языком и тихо просит так больше не делать. Тим комкает простыню в пальцах, тянется за поцелуями Вина, прижимает его к себе, утыкаясь в плечо. Но это не помогает. Он слишком скучал все это время. В разы сильнее, чем готов был признать вслух. У него слишком сильный шок от внезапного появления Вина. И ему просто слишком хорошо в его руках. Так что удержать стоны нет никакой возможности, и Тим сдается: стонет громко и несдержанно, запрокинув голову и практически кожей чувствуя взгляд на собственной шее, за секунды до того, как старший касается ее губами. Тим почти уверен, что с Вином все-таки что-то не так. Кажется, будто он сомневается в реальности происходящего. Касается то едва ощутимо, почти с благоговением, то вцепляется изо всех сил, словно Тим может раствориться в воздухе. И Тим позволяет оставлять на себе синяки и засосы. Он перебирает волосы Вина, когда тот оставляет один след за другим: на шее, на ключице, на груди, еще на шее. Тим примерно представляет, как будет выглядеть на утро, но только стонет, когда Вин смыкает зубы на коже на грани боли. Почему-то кажется, что сейчас Вину все это действительно жизненно необходимо. Наутро у него болит всё тело, так что желание немножко, совсем чуть-чуть, придушить Вина просыпается даже раньше, чем сам Тим. Он недовольно вздыхает, чувствуя, что ко всему прочему еще и отлежал руку, и переворачивается на спину, одновременно открывая глаза. И жажда крови испаряется, стоит ему встретиться взглядом с Вином. Старший выглядит подозрительно виноватым, так что Тим спросонья даже не совсем понимает, в чем дело. Но Вин осторожно касается пальцами шеи Тима, скользит вниз, совсем невесомо. - Прости. Он не видит, но почти не сомневается, что пальцы Вина касаются им же оставленных засосов и укусов. - Забей, - Тим сонно жмурится и, подумав, поворачивается обратно на бок, придвигаясь поближе к Вину. - А тренировка? - Ну сегодня обойдутся без меня, - Тим улыбается куда-то в грудь Вину, когда чувствует обнимающие его руки. - А потом просто утоплю любого, кто попробует высказаться. Но не вздумай еще раз так меня разукрасить! Тим даже приподнимается, нависая над Вином и хмурясь. Вряд ли, конечно, получается угрожающе, но он пытался. Зато он во всей красе видит тени под глазами Вина и еще что-то непонятно тоскливое во взгляде. Что-то, что не может перебить даже вроде бы привычная улыбка. - Хиа, - к Тиму потихоньку возвращается беспокойство. - А? - Объясни мне, что случилось. - Не хочу тратить на это время, - Вин виртуозно, одним движением, переворачивает Тима на спину, прижимая к кровати, и наклоняется за поцелуем, от которого младший успевает увернуться. - И не надейся! - Тим упирается в грудь старшего ладонью, удерживая его на расстоянии. - Пока не расскажешь, можешь ни на что не рассчитывать. - У меня самолет через четыре часа. - А? - рука Тима как-то сама собой прекращает сопротивление, позволяя Вину наклониться. Не то чтобы Тим не понимал, что Вин скоро опять уедет. Но он точно не думал, что настолько скоро. И все-таки... - Хиа, я не понимаю, что с тобой... - Тим шепчет это между поцелуями, хотя на чем-то настаивать, когда Вин становится таким ласковым и мягким, получается с трудом. - Объясни мне... И, конечно же, Вин не объясняет ничего. Он просто зацеловывает Тима до потери всяких связных мыслей и сводит с ума своими прикосновениями, так что Тим не уверен, когда в ближайшее время сможет отважиться на видеозвонок. Он почти не сомневается, что даже через экран ему будет неловко смотреть Вину в глаза. Или скорее, через экран особенно. Когда Вин физически рядом, об этом, кажется, и не думается почти. И, конечно же, они чуть было не опаздывают в аэропорт. Так что ни о каких серьезных разговорах уже и речи быть не может. Да Тим и не знает толком, как такие разговоры вообще разговаривать. Говорить про чувства это ведь совсем не его. Это Вин, кажется, всегда видит его насквозь и знает, что нужно сказать, а Тим совсем не такой. Но ему так безумно страшно за своего чокнутого старшего, который пролетел полмира, чтобы пробыть в Бангкоке меньше суток, что он прижимает его к себе, не обращая внимания на толпу в аэропорту, и шепчет на ухо: - Пообещай мне, что объяснишь. - Обещаю, - руки Вина ложатся на талию, а подбородок упирается в плечо. - И не когда-нибудь потом, а при первом же созвоне. Вин в объятиях слегка замирает, но все-таки соглашается, и беспокойство Тима немного утихает. Совсем чуть-чуть, так чтобы хватило сил разжать руки и отпустить Вина на посадку. *** В самолете Вин изгибается в кресле так, чтобы уткнуться носом в воротник толстовки, и закрывает глаза. Его собственная толстовка, в которой он прилетел, проиграла в неравной битве с опрокинутой чашкой кофе, а эта, позаимствованная у Тима, все еще хранит слабый отголосок его запаха. Вин не уверен, что не придумывает это. В конце концов, он так старался выучить заново, как Тим ощущается под пальцами, какой он на вкус и запах, что теперь вполне допускает, что додумывает то, чего нет. Но даже так он все равно не отказывается от желания спрятать нос в воротник, просто потому что знания о ее принадлежности Тиму хватает с головой. Главное, потом не начать с ней спать, как с плюшевым мишкой. В полете у Вина вроде бы много времени на то, чтобы придумать объяснение своей эскападе. Но, конечно же, он так ничего и не придумывает. А правда звучит настолько глупо в собственной голове, что озвучивать ее Тиму просто неловко. Вин даже малодушно думает забыть о своем обещании, но тут же отметает эту мысль. В конце концов, это же Тим... И Вин лучше будет слушать его насмешки до конца жизни, чем сознательно нарушит свое слово. Тим никак не напоминает о том, что ждет объяснений, он ни разу об этом не упоминает даже вскользь, но Вина преследует странное ощущение, что Тим стал внимательнее. От него чаще прилетают банальные, но заботливые вопросы, милые стикеры, а один раз пытающийся утром разлепить глаза Вин и вовсе обнаруживает у себя в лайне селфи. И если бы было куда, Вин бы, наверное, влюбился еще сильнее. Но все это не спасает от того, что когда они впервые за неделю находят, наконец, время для созвона, Тим с экрана смотрит максимально красноречиво и выжидающе. Так, что с первой секунды становится понятно, что теперь отвертеться уже не получится. От этого взгляда даже немножко хочется спрятаться за подушкой, которую Вин обнимает, сидя на постели перед ноутом. - Может, не надо? - Вин улыбается Тиму, не особо рассчитывая на результат, но почему бы не попытаться. - Пи'Вин! Ни грозный голос, ни нахмуренные брови Вина ни сколько не пугают, зато в такие моменты он хорошо понимает, почему нынешнего президента клуба опасаются ничуть не меньше, чем в свое время опасались Дина. - Хорошо-хорошо, - Вин все-таки прячется за подушкой, маскируя за дурачеством собственное волнение. - Просто... Тим ждет продолжения, как-то по-особенному серьезно глядя в камеру, и в этот момент Вин бесконечно благодарен ему за молчание. - Просто... мне показалось, что я... теряю тебя. - Но я же... - Тим удивленно вскидывается, но Вин только качает головой. - Я так испугался, когда понял, что не знаю, как ты теперь ощущаешься под руками. Что не помню твой запах. Что не знаю, не появилось ли у тебя новых привычек, которых я не видел. Что вдруг я помню тебя уже совсем неправильно. Неидеального качества видео приглушает цвета, и Вин почти уверен, что щеки у Тима гораздо более красные, чем это видно на экране. Но взгляд младший не отводит. - Ощущение, будто я в твоей жизни и не существую вовсе. Так, бесплотная картинка на экране и набор символов в чате, - Вин сам отводит взгляд, оказавшись не в силах удержать прорвавшуюся в словах горечь. - Будда! Мой парень идиот! - Тим со стоном падает на скрещенные руки, так что какое-то время видно только его макушку. - Ты сам просил объяснить... - обида появляется неконтролируемо, и Вин только усилием воли не добавляет что-нибудь резкое, от чего обидится уже Тим. - Не потому идиот. У меня чуть сердце не остановилось, когда тебя под дверью увидел. И пока звонка этого чертового ждал, думал сдохну от волнения, - Тим говорит зло и отрывисто, и в камеру больше не смотрит, так что Вин вдруг ясно понимает, насколько сильно он на самом деле волнуется. - Извини? Тим только раздраженно отмахивается. - Я скучаю по тебе. Постоянно. Вин, почти собравшийся что-то еще объяснить, замирает. Разы, когда Тим признавал что-то подобное вслух, можно пересчитать по пальцам, и меньше всего Вин сейчас хочет спугнуть внезапное откровение. - Безумно скучаю. Да черт, я даже в комнату твою переехал из-за этого. Так и не понял, легче стало или наоборот хуже. А недавно думал купить календарь и вычеркивать дни до твоего возвращения. И я лично придушу тебя подушкой, если ты заставишь меня повторить то, что я сейчас скажу, - Тим тяжело вздыхает, явно собираясь с силами, и поднимает взгляд на притихшего Вина. - Иногда я боюсь, что ты не захочешь возвращаться сюда. Что в этой твоей Англии окажется лучше, интереснее... - Тим... - Что я окажусь недостаточной причиной для возвращения. Я знаю, конечно, что это не так, - Тим слабо улыбается в ответ на обеспокоенный взгляд Вина. - Но все равно боюсь. - Ты от меня не отделаешься, - Вин широко улыбается, пытаясь успокоить и себя, и Тима. - Я вернусь. Уже скоро. - Да уж, скоро, - Тим насмешливо фыркает, но выглядит уже более расслабленным. - Имей в виду, после твоего возвращения мы поедем в отпуск. На месяц минимум. И только попробуй найти какую-нибудь отговорку или срочное дело. Я тебя лично похищу и увезу. Связанным, если понадобится. Хмурится Тим уже скорее притворно, чем по-настоящему, и Вин только смеется и кивает, соглашаясь с планом.