Чимин
злится на Чонгука. Видите ли, его парень с лицом, как у ребёнка, вылезает из постели посреди ночи, — посреди, мать его, ночи, — идёт бог знает куда и возвращается до того, как Чимин просыпается, делая вид, что ничего, в принципе, и не произошло. Затем на следующий день Чимин делает вид, что абсолютно не понимает, почему его парень такой усталый и сонливый, и вместо этого просто пожимает плечами и винит их жаркие ночи.
Это продолжается уже несколько недель, и с Чимина хватит просыпаться посреди ночи, чтобы попытаться узнать, чем же занимается Чонгук, по итогу не разузнав ничего. Ничегошеньки. Однако одной ночью ему удалось притвориться, что он спит — это обошлось дорогой ценой после стольких попыток сделать это, чтобы по итогу не уснуть по-настоящему — и услышал, как черноволосый максимально тихо и аккуратно выбрался из его объятий, поднял свои вещи и ушёл.
Немного покопавшись (с помощью Тэхёна, конечно же), он разузнал, что младший ходит в свою студию каждую ночь. Поэтому он придумал идеальный план, чтобы поймать его с поличным и задать ему вопрос, какого хрена он предпочитает находиться в студии, а не рядом с ним.
Тэхён, будучи лучшим другом, решил отвлечь младшего, поймав его, когда тот выходил из комнаты, и умоляя срочно помочь в Овервотч (Чонгук никогда не откажется от этого). Это дало Чимину прекрасную возможность тихо улизнуть, пока его парень был в комнате Тэ, и он направился в эту проклятую студию (конечно же, он раздобыл запасной ключ).
Вот так он и оказался там, сидящим в крутом игровом кресле Чонгука посреди его студии, прижав колени к груди и свесив ступни наполовину на краю сиденья. Ему немного холодно, поскольку он только в трениках и футболке. Мужчина решает включить обогреватель и оставить включённым слабый свет, потому что похер: это не какая-то чёртова вечеринка по случаю дня рождения.
Он встает, подходит к компьютерному столу и замечает заставку экрана, от которой у него тает сердце. Но сейчас не время для этого, соберись, Чимин. У Чонгука много-много фотографий бантанов в его студии, но на фоне его рабочего стола фото, где изображены они вдвоём на выпускном Чонгука, обрезанная версия, сосредотачивающая внимание только на них. Пак нежно улыбается экрану, вспоминая, как в тот день он просто не смог сдержать своих глаз-сердечек и чувства гордости, бурлящего в груди. В тот день он побаловал Чонгука дополнительными объятиями.
По всей комнате есть какие-то мелкие детали, связанные с их отношениями. Некоторые даже можно не заметить, но
они знают. Красный шарф, который Чонгук постоянно крадёт у Чимина; Тимбы Чонгука, которые на самом деле парные, и у Чимина есть такие же; лампа в виде кота, стоящая рядом с монитором компьютера; стикер, который Чимин оставил ему в первый раз, когда попал в эту студию —
"Заставь хёна гордиться, Чонгуки <3".
Но все же он не понимает, почему его парень предпочёл проводить свое драгоценное время в этом тесном пространстве, посреди ночи, в окружении вещей, которые напоминают о Чимине, но не с самим Чимином! Его недостаточно? Он слишком навязчив? Чонгук просто за все это время устал от его присутствия? Пак понимает, что жить с парнем, практически всегда быть рядом, может иногда утомлять, но они так подходят друг другу... так, а что наиболее важно, почему Чонгук лжёт ему, оставляя одного посреди ночи, в темноте, и заставляя Чимина чувствовать себя преданным?
От одной мысли об этом у него в груди начинают разгораться разные плохие чувства, но в основном гнев.
Дверь мягко открывается, и перед ним появляется сонный Чонгук: с измученным лицом, волосы спрятаны в красную бини, а сам Чон кутается в куртку в попытке согреться. Чимин находит это зрелище милым около двух секунд и действительно хочет поцеловать его надутые губы, но потом вспоминает, для чего он на самом деле здесь.
Закрыв дверь, Чонгук, наконец, замечает замершего Чимина. Чон смотрит на него встревоженно, он за одно мгновение стал бледнее от удивления, а его оленьи глаза ни разу не моргнули.
— Х-хён? Что ты здесь делаешь? — спрашивает он, и Чимин видит, как младший кусает нижнюю губу — ещё один признак того, что он нервничает.
— Ты мне скажи, Чонгук.
— Ч-что? — черноволосый с глухим стуком прислоняется спиной к двери, испуганный холодным тоном голоса Чимина.
— Ты же не думал, что я замечу, да? Что ты оставляешь меня вот так каждую ночь? — говорит Чимин, встав перед Чонгуком и глядя на него взглядом, способным прожечь сталь. Он не даёт младшему шанса ответить. — Я просыпаюсь посреди ночи и обнаруживаю, что тебя рядом нет. Ты приходишь сюда каждую ночь, целый день потом ходишь усталым. Что случилось? — он тыкает пальцем в грудь Чонгука. — Ты уже устал от меня? От нас? Что, черт возьми, заставляет тебя оставаться здесь, а не рядом со мной? Неужели я так омерзителен тебе теперь, что ты должен трахнуть меня и бросить, и даже не можешь остаться!
Каждое предложение он произносит, тыкая Чонгука в грудь, с каждым разом все сильнее и сильнее.
— В конце концов, я даже на малую долю блять больше не хорош для тебя, Чонгук? — заканчивает Чимин. Его глаза блестят от слёз, просто умоляющих скатиться по его щекам, но он не сдаётся.
Он скучает по нему, по его теплу, по оленьим глазам своего малыша. Он обижен, сбит с толку и расстроен, и в тот момент, когда он видит взгляд Чонгука, он понимает, что зашёл слишком далеко. Но он отдал ему свое сердце, а внезапно быть отвергнутым... это глубоко ранило его.
Чонгук хватает его за запястья, прижимает к себе. Блондин слишком зол, и теперь, находясь так близко к Чонгуку — грудь к груди — он может видеть весь спектр эмоций, пробегающий в глазах своего парня: сначала обида с оттенком печали, но вскоре они заменяются на хмурый взгляд и гнев в глазах. Теперь Чонгук тоже зол, перед глазами чуть ли не кровавая пелена, и Чимин тоже это чувствует. Проходит пару секунд, и Чонгук, наконец, реагирует.
— Вот так ты думаешь, хах? Я устал от тебя и использую только для лёгкого траха?
Чон говорит сквозь стиснутые зубы, пытаясь контролировать громкость голоса. Обвинения в его адрес привели его в замешательство. Он пытался осознать, как человек, которого он любит, может говорить такие ужасные вещи. Конечно, он мог бы рассказать правду раньше, но это уничтожило бы его цель, ради которой он проводит здесь время.
Хватка на запястьях Чимина усиливается, и Пак хнычет, пытаясь вырваться, но Чонгук без усилий берет верх и притягивает старшего ближе.
— Я покажу тебе, насколько хорошо мне трахать тебя, Чимин.
Прежде чем блондин успевает осмыслить его слова, Чон отпускает его только для того, чтобы подхватить под коленями и в итоге удерживать тело старшего за бедра. Чимин взвизгивает, и его руки крепко хватаются за плечи младшего, чтобы не упасть.
— Ч-чонгук, что ты делаешь? — спрашивает он, но черноволосый быстро прижимает его к стене и впивается жёстким поцелуем в губы, заставляя те чуть ли не кровоточить.
— Я, блять, люблю тебя, хён, — умудряется он сказать, глядя на пухлые губы своего парня, и Чимин просто рад, потому что он так сильно соскучился по своему парню.
Холодная стена неудобна для спины, но Паку плевать, не когда Чонгук снова так восхитительно покусывает его нижнюю губу и не когда его огромные ладони сжимают его бедра с такой силой. Их языки переплетаются во влажном поцелуе, в котором нет изящества. Вместо этого поцелуй наполнен похотью, оба пытаются доминировать, но Чимин в итоге сдаётся, когда руки Чонгука начинают сжимать его задницу, и Пак судорожно вздыхает.
Более высокий парень прерывает поцелуй, вместо этого проводя языком по шее Чимина, смакуя вкус своего парня и тихие стоны, исходящие из его рта, особенно когда Чон начал оставлять долгие поцелуи на чужой коже. Блондин вытягивает шею, чтобы дать Чонгуку больше пространства, и последний решает оставить огромный засос на шее и ключице, и Чимин не находит в себе сил возмутиться, хотя знает, что его будут дразнить остальные ребята и будут ругать визажисты. Затем младший обводит засос языком, чтобы успокоить покалывающую боль на коже Пака.
Закончив с этим, Чонгук уткнулся носом в мягкую кожу, пока не дотянулся до мочки уха своего парня и прикусил её. От приятных ощущений Чимин цепляется ногтями в футболку Чонгука — даже на ткани, вероятно, останутся следы — и двигает бёдрами вверх. Его полутвердый член соприкасается с телом Чона.
Чонгук отстраняется и ухмыляется, только чтобы схватить Пака крепче и отойти от стены. Чимина несут, пока они не оказываются перед столом, и Чонгук бормочет:
"Слазь". Блондин подчиняется, все еще задыхаясь. Черноволосый смотрит на него так властно, что у Чимина подгибаются коленки. Чонгук обхватывает ладонью его щеку, но прикосновение не нежное, ни капли. Это прикосновение обжигает, от него так и веет силой.
— А теперь будь хорошим мальчиком и наклонись для меня, хён, — тон Чонгука был напористым и явно говорил о том, что у Пака нет выбора.
Чимин хнычет, услышав приказ, и выполняет его, чувствуя под собой крепкое дерево. Его не волнуют лежащие вокруг предметы, и он сметает их в сторону. И он уверен, что Чонгуку тоже плевать на это. Чимин тяжёло дышит, внизу живота горит от возбуждения и незнания того, что его ждёт дальше. Он громко шипит, когда Чонгук шлепает его по правой ягодице, а затем обхватывает её, сильно сжимая. После какого-то шороха за его спиной, штаны и нижнее белье старшего стягиваются одним быстрым движением, и он может только взвизгнуть, пытаясь оглянуться и встретиться взглядом с Чонгуком. Его парень лишь бросает на него голодный взгляд, лаская мягкую кожу его поясницы, прежде чем ударить по другой ягодице ещё сильнее.
— Боже, только посмотри на себя, всегда такой прекрасный для меня.
Чонгук снова шлепает его, и Чимин закрывает глаза, хватаясь своими короткими пальцами за край стола, пока костяшки не белеют. Он чувствует себя таким незащищённым, таким открытым и развратным в этой позе, но ему это нравится. Чон ещё и ещё шлепает его по ягодицам и удовлетворенно мычит, когда видит красноту, контрастирующую с белой кожей, отпечатки своих пальцев на нежной коже ягодиц своего парня. Чимин громко хнычет.
— Тебе это нравится, не так ли? Когда я вот так делаю тебя своим, — спрашивает Чонгук, раздвигая ягодицы Чимина и проводя подушечкой большого пальца по сфинктеру. Блондин уже не соображал, не мог понять, что вообще происходит. Он не знает, когда и откуда Чонгук успел достать смазку и покрыть ею пальцы, но теперь черноволосый дразнит его, и разум Пака полностью затуманивается. Чонгук недовольно цокает и шлепает его ещё раз. Ягодицы старшего уже онемели от шлепков. — Ответь мне, Чимин. Используй свой голос.
— Д-да, Чонгуки, я весь твой, малыш, — Паку удаётся ответить хриплым голосом. Он больше сосредотачивает свои силы на попытке получить какое-то трение своим твёрдым, истекающим естественной смазкой членом о стол.
Младший просовывает палец внутрь, не особо заботясь о нежности. Он не ждёт много времени и вставляет ещё один палец, быстро растягивая Чимина, разводя пальцы в виде ножниц и потирая его стенки. Чимину всегда нравились пальцы Чонгука. Они длинные, и Чон каждый раз умудрялся идеально попадать по нужным точкам, до такой степени хорошо, что Пак всегда мог только чувствовать тепло, скапливающееся в нижней части живота. Его парень немного сгибает палец и находит простату, и Чимин
кричит. Чон продолжает двигаться пальцами в жёстком темпе, трахая старшего и каждый раз попадая по заветному местечку.
— Г-гук, п-пожалуйста, притормози... я, ах, мм... — пытается что-то сказать Пак, но его разум больше не функционирует, сосредоточившись только на звёздах, которые он видит перед глазами. Но он не хочет скоро кончить, по крайней мере, не только от пальцев Чонгука.
Чон одной рукой тянется к его голове, скользит пальцами сквозь золотые пряди и ещё сильнее прижимает Пака лицом к столу, прорычав:
— Нет, Чимин, ты, блять, будешь принимать всё, что я тебе даю.
Чимину хочется кричать. Ноги его больше не держат, а руки болят от того, как сильно он держится за стол, и он определённо чувствует, как предъякулят снова пачкает его живот. Ему нужно кончить, ему нужно, чтобы Чонгук трахнул его так глубоко, чтобы он мог почувствовать это внутренностями. Мысли о том, чтобы объездить член Чона заставляют его глаза закатиться. Но Чонгук безжалостен и вставляет ещё один палец, увеличивая их количество до трех и растягивая Чимина до максимума, и... блять, это его язык? Чонгук хочет заставить Чимина плакать от того, как хорошо он заставляет его себя чувствовать, поэтому он решил вылизать его задницу, растягивая Чимина пальцами и двигая языком внутрь и наружу, попадая по всем нужным точкам, губами обсасывая ободок. Чонгук упивается хныканьем и плачем своего парня.
Для профилактики Чонгук снова шлепает его после того, как полностью достал пальцы, и на глаза Чимина навернулись слезы. Чонгук начал ворковать, бормоча:
— Я заставлю тебя снова почувствовать себя хорошо.
После он встаёт на колени и проводит длинную полосу языком от бедра Чимина до его промежности, дразня кружит по краю, прежде чем толкнуться и начать ласкать растянутые стенки с рвением и умением. После месяцев отношений он просто
знает, как довести Чимина до нужного состояния, пока он не станет рыдающим беспорядком под его прикосновениями. Чимин так близок к тому, чтобы кончить, что он почти может чувствовать блаженство. Его стоны становятся все выше и выше, но его парень слишком хорошо знает его тело и отстраняется. Паку хочется плакать, потому что он был так близок.
Чимин наблюдает, как его парень идёт за чем-то к тумбочке и, боже, Чимин понятия не имеет, как младший все это время сдерживался, с таким-то стояком. Конечно, ему приятно, что он оказывает такое влияние на Чонгука, что младший возбужден так же, как и он сам, но Чону все же удаётся лучше контролировать себя. И так всегда. Чонгук достает презерватив, и Чимин выкрикивает нетерпеливое
"нет!", и младший удивленно смотрит на него своими карими глазами. Чимин выпрямляется, твёрдый, как камень, член, шлепается об его живот и истекает предъякулятом, и Пак снова чувствует себя еще более уязвимым, чем раньше, но все же бормочет следующие слова.
— Хочу почувствовать, как ты кончишь в меня, Гук-а. Заполни меня.
Чонгук как-то зловеще хмыкает, из-за чего Чимину хочется рвать волосы на голове, потому что этот раздражающе самодовольный парень роняет презерватив, перемещается и садится на стул, оголив нижнюю половину своего тела. Чон раздвигает ноги, демонстрируя массу твёрдых мускулов своих бёдер. Одна рука сжимает твёрдый член, размазывая предъякулят по щели, а после и по всему стволу, чтобы сделать его достаточно скользким. Чимин сглатывает, потому что,
блять, у Чонгука действительно самый красивый член, который он когда-либо видел, и его рот никогда не перестанет наполняться слюной при его виде. Красивый, длинный и изогнутый член действительно может улучшить жизнь мужчины. Чонгук похлопывает себя по бедру другой рукой, будто приглашая.
— Что ж, лучше использовать эти великолепные бедра для благих целей, ты так не думаешь?
Чимину с трудом удаётся подойти, потому что при каждом шаге его колени дрожат.
+
Чимин находится в положении, в котором мышцы его бёдер горят от тягучей боли. Он сидит на бёдрах Чонгука, расположив ноги по бокам собственных ног Чона, и, черт возьми, он рад всем тем часам, которые проводил в тренажёрном зале. Младший даёт ему минуту или две привыкнуть, пока они томно целуются, будто только впервые пробуют друг друга на вкус. Он проводит ладонями по рукам Чонгука, чувствуя, как твёрдые мускулы, которые он так любит,
так сильно напрягаются от его прикосновений, в то время как младший сжимает своими ладонями его задницу.
Несмотря на то, что младший ведёт себя грубовато, он знает, что его парень никогда не заставит его чувствовать себя некомфортно, и приятно, что в такие моменты он все равно может так нежно касаться его.
А потом Пак начинает принимать в себя член младшего, будто был создан для этого. Ногтями он впивается в плечи Чонгука, чтобы получить некую опору. Чимин сохраняет темп, в котором двигался, пока только головка не остаётся внутри, и медленно возвращается вниз, наслаждаясь тем, как член его парня полностью заполняет его. Дразня, двигая бёдрами по кругу, когда член Чона был в нем до упора, Чимин оставляет маленькие засосы по всей шее Чонгука до самого уха, заставляя младшего издать глубокий стон и сжать его задницу ещё сильнее. Чимин не может контролировать стоны и хныканье, громко исходящими из его собственного рта.
— Блять, тебе повезло, что эти стены звуконепроницаемые, малыш. Но тебе бы понравилось это, да? Ты бы кричал моё имя, чтобы все знали, кто тебя так хорошо трахает? — говорит младший, и, боже, Чимин не думал, что может возбудиться больше, чем сейчас. Он хочет крикнуть всему миру, что Чонгук, да, определённо золотой во всем, включая секс.
Вскоре его темп становится непостоянным и усталым. Черт, он потратил все свои силы ещё тогда, когда его прижали к столу. Чонгук замечает это, берет на себя инициативу и хватает Чимина за бедра с такой силой, что на коже наверняка останутся синяки как минимум на пару дней. Он безжалостно толкается в старшего, сильно ударяя по простате, и Чимин может только обмякнуть. Его тело падает вперёд, и он упирается лбом в плечо Чонгука. Он позволяет своему парню просто трахать его, как он того хочет, бормоча бессвязные слова и поскуливая от удовольствия, царапая ногтями мягкую кожу.
Его член восхитительно касается ткани футболки Чонгука с каждым движением, ему просто нужно прикоснуться к стволу, и он, наконец, кончит. Пак пытается просунуть руку между их телами, но Чонгук бьёт его по руке, останавливая его.
— Пожалуйста, Гуки, пожалуйста, дай мне кончить, — умоляет Пак между стонами. Он чертовски близок и знает, что и его парень, должно быть, тоже.
Черноволосый касается губами уха Чимина и шепчет:
— Ты кончишь только от моего члена, хён. Я знаю, тебе это нравится, — и снова шлепает его по и без того болящей заднице.
Пака хватает ещё на пару толчков, и он кончает по всей футболке Чонгука, часть его спермы даже попадает ему на подбородок от того, какой сильный он испытал оргазм. Чимин почти теряет сознание на минуту. Теснота его стенок заставляет Чонгука вскоре тоже кончить, громко ругнувшись. Тёплая сперма, наполняющая Пака, заставляет его дрожать от сверхчувствительности и от собственного оргазма, но он не хотел бы, чтобы было по-другому.
Некоторое время они обнимаются, Чонгук остаётся внутри него. Младший с нежностью рисует какие-то узоры на его спине, и Чимин начинает беспокоиться об их ссоре. Блять, он действительно думал и говорил ужасные вещи, и мысль о том, что он причинил Чонгуку боль, заставляет его сердце сжаться. Он доверяет Чонгуку свою жизнь, но так сильно скучает по нему. С их занятой жизнью, возвращения в общежитие и интимность их комнаты — единственное место, где они могут быть самими собой. Черноволосый, кажется, обдумывает то же самое и нарушает тишину.
— Хён... Прости, что ничего не рассказал тебе и заставил волноваться. Я люблю тебя, Чимини, и я никогда не устану от тебя. Давай будем вместе навсегда, помнишь? Но прошу, дай мне пару дней, пожалуйста. Это кое-что, что я должен сделать сам, — он целует блондина в макушку.
Чимин поднимает взгляд, обхватывает щеку своего парня крошечной ладонью и смотрит в его прекрасные глаза. Ему нравится думать о них, как о его личном маленьком созвездии, которым он может любоваться до конца своих дней.
— Конечно, Чонгуки. Прости, что сомневался в тебе. Но, пожалуйста, не усердствуй слишком сильно, я терпеть не могу видеть, какой ты днем уставший и как ты постоянно где-то засыпаешь. Я люблю тебя, — он прижимается к губам Чонгука с целомудренным поцелуем, сладким и коротким, но в то же время в нем содержится много его чувств.
+
Два дня спустя Чимин просыпается из-за ссылки от Ютуба на видео под названием GCF In Tokyo.
Он никогда в жизни так сильно не плакал из-за переполнящей его любви.
