Школа Олимпийского Резерва

-Да, давай, работай языком! - на краю кровати, с широко раздвинутыми ногами, сидел молодой человек. - Чёрт, продолжай! Его обветренная рука перебирала давно нечесаный чёрный малетт. Его партнёр не выражал ни капли энтузиазма и, словно робот, продолжал покорно опускать голову. У него вообще никогда не было желания заниматься сексом, однако жестокий мир поставил его на колени. В прямом смысле этого слова. Ещё подростком он осознал, что его не заводят люди. Ещё подростком он осознал, что он сводит всех с ума. -Господи, сделай так ещё раз! - раздалось сверху. Дионис знал, что он асексуален. По-началу он думал, что он возможно гей, ведь девушки не пробуждали в нём никакого эротического желания. Но вскоре он осознал, что и мужчины не пробуждают в нём никакой страсти. Он долго считал, что с ним что-то не так. Ведь невозможно смотреть на людей, как на предмет мебели. Ведь неправильно смотреть порно, как плохо снятый экшен. -Да глубже! Дионис, однако, понимал, что ни один человек не планете не захочет жить с ним просто так. Каждому рано или поздно будет нужен интим, на который он не способен душевно. Физически он сможет удовлетворишь своего партнёра, но отдать эмоциональную часть, собственно ради чего люди и занимаются сексом, он не сможет никогда. Ведь он родился другим. Дионис прекрасно осознавал, что в любом случае ему придётся ломать себя для них, становится секс игрушкой. Использованной и забытой. Хотя, идеальный вариантом было бы найти такого же несчастного асексуала и жить с ними, в гармонии с миром, собой и друг другом. -Блять! - "Наконец-то" - пронеслось в голове Диониса, когда он почувствовал, что его очередной секс на одну ночь из Тиндера кончил. Он даже не мог сейчас вспомнить его имени. -У тебя вообще есть рвотный рефлекс? - парень усмехнулся. Дионис с грустью улыбнулся, поправляя лохматую челку, вставая с колен. -Держи. - парень поднял свои джинсы и пятьдесят фунтов упали на стол. - Я ведь увижу тебя снова? Он привстал и подошёл ближе к Дионису, обхватывая худое лицо с опухшими щеками. Большой палец заскользил по скуле, заставляя его поднять свои зелёные глаза и смотреть прямо. -Если захочешь. - никогда. Он уже знал ответ. В этот момент он почувствовал щемящее чувство в груди. Внутри, между чётко выпирающими рёбрами, всё горело от злобы и ненависти к себе. Сколько раз он говорил себе, что это последний раз, что он больше не будет кидать своё тело в объятиях других. Что он начнёт любить себя, что он начнёт восстанавливаться и перестанет врать своему психотерапевту. Сколько раз он лгал себе. И он прекрасно осознаёт, что все эти люди, эта бесконечная смена партнёров, никто из низ никогда не заставит его чувствовать себя лучше. Нужным, любимым, ценным, стоящим. Однако каждый раз, его извращённый, усталый мозг твердил ему обратное и заставлял чувствовать себя хорошо. Хотя бы на долю секунды. Он был так охотчив до любви, заботы и уважения к себе, которых он никогда не испытывал, что был готов путаться с неизвестными людьми каждый день и не по разу. Он подвергал себя риску, ведь он никогда не мог знать, что его следующее свидание пройдёт спокойно. У Диониса было правило: встречаться только у себя дома. Однако это была лишь иллюзия безопасности. Ведь у него дома тоже есть ножи и тяжёлые предметы. Да и его партнёру ничего не будет стоить просто сомкнуть руки на его шее и задушить. Всё это было иллюзией безопасности. Безопасности, в которой он так отчаянно нуждался. -То есть сам ты не хочешь? - настаивал парень. -Я лишь занимаюсь сексом за деньги. Если у тебя будут лишние пятьдесят фунтов, заходи. - он поднял стоящую на полу недопитую бутылку Гинесса и отпил прямо из горла. -Я вообще тебя не интересую. - не унимался он, попутно одеваясь. -Нет. - голос Диониса был невероятно спокойным. - Я не ищу отношений, я не хочу никому доверять, я не хочу никого в своей жизни двадцать четыре на семь. Я себе-то доверять не могу, я себя-то не выношу. Ничего личного, честно! Если ты хочешь быть друзьями с пользой, то я тоже против, прости. Не принимай на свой счёт, пожалуйста, я ни для кого не хочу быть просто куклой, поиграл - выбросил. Потом снова захотел потрахаться, достал. По крайней мере не бесплатно. Если уж и унижаться, то за деньги. Парень из Тиндера, чьё имя он отчаянно не мог вспомнить, смерил его осуждающим и в тоже время полным непонимания взглядом. -Ну, допустим. - наконец выдал он, застёгивая обувь. Между молодыми людьми повисла тишина, которая почему-то до дрожи испугала Диониса. В какой-то момент он решил, что его сегодняшний любовник что-то задумывает. -Пока. - всё также невозмутимо сказал Дионис, махая рукой и глядя на парня, которого даже не находил привлекательным. Ничего не сказав, последний вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Всё ещё будучи обволоченным непонятным страхом, Дионис закрыл дверь на замок, хотя обычно делал это лишь когда в коридоре его общаги кто-то буянил. Он не любил людей. Через открытое окно дул еще по зимнему холодный ветер. Было начало апреля, буквально на прошлой недели он жарился в летней одежде, а сегодня замёрз в пуховике. Хотя быть может это потому что он не ел уже четвёртый день. Ну, не ел это грубо сказано. Он срывался каждый вечер. Срывался и тут же шёл очищаться. Его горло не успевало зажить, его ничто не останавливало, даже кровь. Поэтому он мог с лёгкостью брать в глотку: рвотный рефлекс просто отключился из-за того как часто он пихал столовую ложку себе в рот. Он знал, что у него с запасе осталось максимум два дня, потом организм перестанет реагировать совсем и даже большое количество жидкости не поможет. И тогда придётся пить слабительные, которых осталось всего шесть таблеток, в то время как он обычно пьёт двадцать. Это максимальная доза, иначе становится совсем плохо. Он ненавидит умирать в ванной от адских болей в животе, но иначе не получается. Он настолько испортил желудок, что просто не может жить иначе, еда не покинет его тело самостоятельно. Рекорд был двенадцать дней и всё равно ему пришлось пить таблетки. Единственное, что останавливает его от восстановления, что еда останется в его теле. Он уже даже не боится набрать вес, он наоборот мечтает. Его раздражает обвисшая кожа, полное отсутствие каких-либо изгибов, он проклинает тот день, когда всё началось. И он врёт своему психотерапевту лишь потому, что однажды его уже едва не закрыли в больнице. Это безумно напугало Диониса и с тех пор, он предпочитает рассказать сказки, чем правду. Он устал, безумно устал от этого цикла, секса, людей, компульсивных перееданий и рвоты. И порой единственный выход, который он видел, было это самое окно, из которого дул холодный ветер. Он лёг на кровать, допивая своё пиво и заворачиваясь в одеяло. Было шестнадцать градусов, а он спал на электрическом одеяле, трясясь от ненависти к себе в очередной истерике.