Дневники влюблённых

Из дневника Маэля …Она упала мне прямо в руки, словно звезда с неба, яркая и обжигающая. Я едва удержался на ногах, пытаясь возмущаться, но в то же время восхищённо глядел на её растрепавшиеся огненно-рыжие волосы, чуть прикрывающие лицо, выточенное по высшим образцам аристократического общества. Она посмотрела на меня большими испуганными глазами, где синева небес вокруг расширенных зрачков встречалась с лёгкими облаками вокруг них. Затем быстро пробормотала, приоткрыв алые губы — мёд бы с них пить — одно лишь слово: «Извините» и юркнула в сторону, лишь оставив перед моим восхищённым взглядом воспоминание о её упругих грудях, что едва не выбивались из-под платья. Хромая, она тем не менее постаралась величественно удалиться в особняк, а я стоял и провожал её взглядом. Даже то, что она немного подвернула лодыжку, не могло скрыть красоты её ног — не изнеженных, как у светских дам, а привыкших к большой нагрузке, сильных и ловких. — Могла бы и спасибо сказать, — пробурчал я для виду, немного возмущённый её бесцеремонностью —свалиться из окна и так быстро скрыться с моих глаз, истосковавшихся по настоящей женской красоте, а не вычурной одинаковости лживых лис, что соблюдают этикет, но на деле готовы нарушить все писаные и неписаные законы, лишь бы отхватить себе такого завидного жениха, как я. А эта девушка, наоборот, не стремилась заводить со мной знакомства, льстить и заискивать, заигрывать и —в итоге предавать. Тем ценнее мне было бы услышать её ответное и короткое: — Спасибо. Но что именно она произнесла, а точнее, пробурчала —я так толком и не расслышал. И вот незнакомка скрылась в особняке, а я ещё некоторое время стоял, не вполне осознавая ещё, что именно произошло, какая невидимая молния промелькнула между нами и соединила сердца. Я совершенно чётко понимал, что влюбился с первого взгляда, ещё даже не зная толком её имени. Но меня мало волновало происхождение девушки —знатная она или нет, мне было всё равно. Никогда не обращал внимания на пересуды придворных и сложившиеся «традиции» жениться только на аристократах. Нет, мне важнее познать душу девушки, её мечтания и помыслы — и открыться ей взаимно, не опасаясь сплетен и слухов. Только тогда, верилось, и возможна истинная любовь, живущая вне границ и глупых обычаев… Из дневника Кайи Сегодня со мной приключился конфуз, если не сказать даже — постыдный казус. До сих пор краснею, не понимаю, как такое вообще могло случиться! Это ведь надо было додуматься — залезть на подоконник, залюбоваться восхитительной луной, сияющей так ярко, словно сама Селера смотрела на меня с небес, и затем потерпеть неожиданное фиаско: поддаться легчайшему порыву ветра (я что, пушинка, снежинка?) и свалиться вниз, прямо на проходящего мимо мужчину! И вместо того, чтобы, как положено по этикету и всем неписаным дворцовым правилам, рассыпаться в многочисленных извинениях, я захромала скорее прочь, торопясь скрыться, лишь буркнула: «Спасибо» — и только тогда, когда он сам об этом попросил! Я почувствовала себя дикаркой, что по недоразумению оказалась в роскошном особняке среди богатства и красоты. Мало того, что я умудрилась упасть чуть ли не в его объятия, так и была при этом полуобнажённой и босой, в одном лишь лёгком ночном платье… Надо было видеть взгляды гвардейцев, когда они увидели меня ковыляющей ко входу в таком обличье! Они смотрели, скажу прямо, очень жадными взглядами, провожая мои изящные босые ножки, выпачканные в земле и одни боги знают в чём ещё. Я поспешила в ванну —скорей смыть с себя всю грязь. Вот только даже самому сильному речному потоку не избавить меня от воспоминания о сегодняшнем постыдном случае. Кто был этот мужчина? Как мне теперь найти его и извиниться за произошедшее? Из-за множества теней, падавших от деревьев на лицо, я его толком даже не рассмотрела. Зато он явно успел запомнить мои черты, освещённые луной. Голос у незнакомца был приятный, хотя немного хрипловатый — видимо, от неожиданности: ещё бы, прекрасная дева свалилась на него чуть ли не с неба и так быстро и гордо удалилась, оставив его без внимания… Хотя это всё лишь мои фантазии, а на самом деле выглядело так: странная девица сверзилась с подоконника, чуть не свалив с ног оторопевшего от неожиданности мужчину, затем, стремясь скрыть свой стыд, резко развернулась и пошла, хромая, прочь, не обращая внимания на грязь под ногами, словно простолюдинка. И это я, Кайя анэ Кьель да Скалэй, из благородной семьи! Но мне, если честно, нравится нарушать глупые светские традиции и странные обычаи, именуемые «этикетом». Мне бы уродиться не девой, а могучим воином! Уже давно мои руки привыкли не просто держать меч, а пользоваться им как следует. И то, что я прошла перед незнакомцем босая и в одном лишь ночном платье из лёгкого шёлка, лишь будоражило мне душу, подзадоривало ещё больше к тому, чтобы и дальше отличаться от всех этих напыщенных девиц, что штабелями укладываются перед всякими там принцами и отпрысками аристократических семейств. Мне претило подобное поведение; я хочу быть сама собой, естественная и пусть даже немного дикая, но умеющая при том постоять за себя и за свою честь. И вот сейчас, уже перед самым сном, традиционно изливая душу своему дневнику, я подумала лишь на секунду, что лучше бы мне с сегодняшним незнакомцем больше никогда не встречаться. А потом яркой молнией сверкнула мысль: а что, если свидимся? Почему-то это возможное лишь в моих мечтах событие показалось вдруг довольно привлекательным и пикантным. Поживём — увидим… Из дневника Маэля Чувствую, наше путешествие в Самату будет незабываемым. Даже не знаю, радоваться ли мне или огорчаться. С одной стороны, выяснилось, что с нами едет та очаровательная незнакомка, что недавно свалилась на меня как снег на голову. С другой, она оказалась той ещё острой штучкой, подобной иноземному перцу, что добавляют в блюда в качестве острой приправы. Как будто мало нам было Ланды! Впрочем, напишу обо всём по порядку. На первом привале мы смогли рассмотреть подробнее наших спутниц. Я был очень приятно удивлён, узнав, что вместе с Ландой едет и та самая девушка. Или, возможно, немного неприятно, учитывая, что при разговоре с ней узнал: она довольна остра на язык и, похоже, овладела этим искусством в совершенстве. Впрочем, я надеялся, что она мне не солгала и освоила фехтование на том же высоком уровне. Иначе зачем бы ей повсюду таскать с собой меч? Я подошёл к ней, когда девушка набирала воду в флягу из ручья, и снова поневоле залюбовался её сильным телом — не стройным и не пухлым, а полным жизненной мощи. Полупрозрачное платье лишь слегка скрывало её формы. Впрочем, стоит дать ей совет сменить наряд на более подходящий для дальней дороги —ведь скоро мы все изрядно запылимся, торопясь поспеть в Самату. Тем не менее, несмотря на её довольно резкие и неучтивые ответы (что ещё больше разожгло во мне любопытство и интерес к неординарной личности), я смог выведать имя девушки. Кайя анэ Кьель да Скалэй — я готов перекатывать на языке каждое слово и каждую букву, пробуя имя на вкус, и чувствуя одновременно и сладость мёда, и горечь того самого перца, что иногда доводилось отведать на обедах во дворце. Для меня стало неожиданностью, что у Элера есть сестра, да ещё такая особенная! Она резко выделялась своей прямотой и внутренним бесстрашием от всех придворных и знатных дам, кого я знавал раньше. Да, за мной закрепился статус повесы и пылкого любовника, но с этой девушкой был особый случай. Я чувствовал, что Кайя не примет поддельных чувств и ненастоящей любви, и потому в моём сердце разгорался настоящий пожар. Надеюсь, огонь не угаснет и впредь, и за время нашего путешествия и пребывания в Самате мы сможем сблизиться по-настоящему… Из дневника Кайи Даже в самых смелых и отчаянных мечтах и фантазиях я и представить себе не могла встретиться с самим наследным принцем Маэлем при столь казусных обстоятельствах! Но, что самое интересное, тот стыд, который я испытывала, свалившись ему чуть ли не на голову, прошёл бесследно; теперь, увидев его в совершенно иной обстановке, я старалась держаться гордо, показывая тем самым, что я не чета всем изнеженным дамам, что падают ниц перед ним на колени и готовы пожертвовать чем угодно, лишь бы оказаться в его постели. Нет, я, напротив, старалась держаться горделиво и показать ему, что моё увлечение фехтованием — не показное и сиюминутное, а то, чем я старалась по мере сил заниматься всерьёз. И, кажется, именно такое поведение произвело на него неизгладимое впечатление. Впрочем, я не старалась влюбить его в себя, да и сама поначалу не испытывала к нему никаких чувств, кроме интереса: всегда хотела посмотреть на принца со стороны, не при дворце, а в походе, где он раскрылся бы как настоящий человек. На мой взгляд, именно бытовые трудности и их преодоление позволяют каждому из нас оставаться собой. И, наблюдая за Маэлем украдкой, я сама не заметила, как уже через пару дней в моём сердце поселилось то нежное, щемящее, томительное и возвышенное чувство, что по недоразумению зовётся любовью, хотя, на мой взгляд, нужно придумать для него куда более весомое и ёмкое слово. Ах, эти его синие глаза! Что за дивные цветы я вижу в них, или, быть может, это драгоценные камни, подобные бирюзе? А что за серебро рассыпалось по его волосам? Теперь, когда я смогла разглядеть принца подробнее, Маэль кажется мне вовсе не таким отстранённым от мира и грубым, каким его описывали завистливые сплетники. Да, он сильный мужчина, но вовсе не грубый; страстный, но непохоже, что жестокий с женщинами: я увидела бы это по его поведению. А ещё я пришла к выводу, что он обладает крайне обострённым чувством справедливости, а значит, принц вовсе не станет мириться с тем, что в его империи воцарился хаос, созданный безвольным отцом и безумцем Востой. Глядя на Маэля, я поняла, что мне не прогнать прочь прекрасное чувство любви, да и стоит ли так поступать? Пусть она живёт в моём сердце и постепенно разгорается, превращаясь из мельчайшей искры в согревающий душу костёр. Из дневника Маэля Что за невиданное, дивное чудо Кайя — или, может, мне стоит называть её теперь Инитэль? Она не только божественно красива, но и умна. Сегодня её смекалка немало помогла мне. Ей удалось настолько вжиться в образ надменной эльфийки, что и сам король Элеана Кириаль не отличил бы (да, конечно, тут постаралась ещё и моя магия, преобразившая её облик, но не стоит умалять заслуг девушки). Мало того, она придумала назваться его наследницей, что сыграло нам на руку. Теперь шпионы Восты с настороженностью будут следить за мной и за ней, опасаясь навлечь на себя гнев эльфов. Ланда быстро включилась в нашу игру и придумала для Кайи новое имя — Инитэль, огненная бабочка. Пусть все думают, что она — одна из многочисленных наследниц Кириаля, и боятся слово поперёк сказать, чтобы не развязать ненароком войну с Элеаном! Да, в смекалке и мудрости ей не откажешь. То, что она знает язык эльфов, стало для меня приятной неожиданностью. По прибытию в Самату я изменил своё впечатление о Кайе. Да, она оставалась остра на язык, подобно Ланде, но после трудностей похода смягчила свой нрав. Она даже предложила нам немного поразвлечься и посоревноваться, считая статуи единорогов в дворцовом комплексе Саматы. Мы с ней попали в одну команду, что позволило нам сблизиться и лучше узнать друг друга. Кайя почти всё время улыбалась мне, стараясь прогнать с моего лица печальное выражение, вызванное осознанием того, с какими трудностями мне придётся столкнуться, чтобы распутать паутину интригана Восты. Она заставила меня забыть обо всём, избавила от тяжких воспоминаний и невесёлых раздумий. Кайя подействовала на меня словно исцеляющий луч солнца посреди дремучей и тёмной чащи, вновь вытаскивая на свет. И, увидев, что несмотря на эту внешнюю беззаботность, она тоже неравнодушна к судьбе империи, я полюбил её ещё больше — за смекалку и смелость, проявленные при разговоре с правителем Саматы, напыщенным глупцом, преданным Восте. Как ловко и хитро она изобразила надменную эльфийку, с лёгкостью поставив заносчивого ханжу на место! А эта её прекрасная идея создать и возглавить женскую гвардию? Она восхищала и удивляла меня всё больше, и я старался тоже открыться ей навстречу, показать, что я вовсе не тот легкомысленный ловелас, кем меня представляют в многочисленных сплетнях, гуляющих по всей империи. Надеюсь, мне это удалось. Из дневника Кайи Любовь окрылила меня, наделила небывалой лёгкостью и отвагой. Теперь я чувствую, что способна на любые подвиги ради принца Маэля, который, как я окончательно убедилась, вовсе не ветреный повеса, а обеспокоенный судьбой империи и живущих в ней людей вполне серьёзный молодой человек. И я готова всегда и во всём помогать ему, даже если мне теперь предстоит до конца своей жизни играть роль прекрасной и надменной эльфийки Инитэль — всё это ради небывалого единения наших душ и сердец, возникшего в момент близости. Обычная игра, юношеская шалость превратилась для нас в нечто большее; бегая по всему дворцовому комплексу в поисках единорогов, мы смогли гораздо лучше узнать друг друга — и ещё крепче полюбить. И я видела в его синих глазах ответное чувство, пусть и тщательно скрываемое от прочих — но мне он не мог солгать. Сегодня я решилась на небывалое — сумела предстать перед правителем Саматы надменной эльфийкой и всего несколькими словами напомнила ему, кто он такой перед принцем Маэлем: песчинка, что посмела прилипнуть к его сапогу лишь на мгновение, но возомнившая себя каменной горой, способной сокрушить человека. Я блестяще сыграла свою роль, и остальные поддержали моё начинание, быстро укоротив раздутое самомнение напыщенного глупца. И, если понадобится, я готова ещё не раз выручить Маэля — лишь бы находиться рядом с возлюбленным… Из дневника Кайи (несколько дней спустя) Недавно Селера благословила меня своим волшебным, чарующим и притягательным сиянием. С этого незабываемого мгновения и навеки — я не просто Кайя или Инитэль, а та, что получила дар великой богини. Чувство лёгкости и необъяснимой свободы наполнило меня от пальцев ног до затылка, стало моим неотъемлемым спутником и подарило надежду ещё больше сблизиться с Маэлем, ведь в принце горяча не только человеческая кровь, но и эльфийская. А ещё мы вместе с ним на днях побывали в крайне неприятной ситуации. Неизвестные головорезы напали на наш отряд, стремясь добраться до нас с принцем, и гвардейцы дали им отпор. Но несколько бандитов сумели подобраться довольно близко. Что ж, им пришлось познакомиться не только со сталью клинка Маэля (он резкими, уверенными движениями с лёгкостью отбивал все атаки и наносил затем точные смертельные удары), но и с тем, как сражается за свою жизнь прекрасная эльфийская дева Инитэль. Мой меч благодаря ловким обманным движениям с последующей резкой атакой, подобной броску кобры, дважды отведал их крови. А наградой мне стал восхищённый взгляд Маэля уже после стычки, когда он поинтересовался, всё ли со мной в порядке. Я на деле доказала ему, что способна сражаться не только за себя, но и за свою любовь. И увидела в его глазах, что он гордится мной, уважает, ценит — а главное, смотрит с теплотой и заботой, сменяя пыл битвы на нежность. Из дневника Маэля Мы вернулись в столицу скорее буднично, чем торжественно и с помпой. Пришлось поневоле пуститься на хитрость, чтобы обмануть проклятого паука Восту, что расставил свои сети на Инитэль, но мы сделали вид, что она уехала с эльфами, а сейчас её личина спала и передо мной была всё та же Кайя. Хотя нет, уже другая. Любовь преобразила и её, и меня, сделала более чуткими. И пусть Кайя хоть сто раз говорит мне снова «ваше высочество» вместо имени, я знаю: она блестяще отыгрывает очередную роль, зная, что здесь, в столице, средь сонма ядовитых змей, никому нельзя показать своих нежных чувств, поскольку эти твари считают её проявлением слабости, ведь сами не способны ни на что подобное. Я исполнил её мечту, добился того, чтобы Кайя возглавила женскую гвардию. Теперь, когда я знал, что она сможет постоять за себя и защитить любого, кто посмеет посягнуть на меня, появилась уверенность в этой девушке. Её характер напоминал мне сталь клинка, заточенного настолько остро, что любое прикосновение к нему разрезает кожу. И, хоть она и показывала мне всем видом, что якобы равнодушна, я понимал: это лишь притворство, чтобы скрыть подлинные чувства от тех, кто следит за каждым моим шагом. Мне тоже придётся какое-то время скрывать свою любовь, но ровно до тех пор, пока не избавлюсь от проклятого Восты и его соглядатаев. Из дневника Кайи Говорят, что любовь мучает сердца людей, утомляет их жгучей и неутолимой жаждой, заставляет страдать и биться в горючих слезах. Видимо, для того, чтобы каждый ощутил эту ужасную разницу между разлукой и единением, она сначала дарит возвышенные ощущения мечты, свободы, счастья и гармонии двух сердец — а затем бросает их в глубокий омут, откуда и не выплыть, но и не утонуть толком, потому что тебя водоворотом вновь и вновь вышвыривает на поверхность, терзая и тело, и душу. Подобный нырок с головой произошёл и с нами. О, боги и богини людей и эльфов, за что и почему судьба столь несправедлива к тем, кто любит по-настоящему, пылая всем свои существом, словно две звезды, что светят друг другу?! Отныне между нами пролегла не просто тень обычной разлуки, а настоящая пропасть безнадёжности, лишая малейшего шанса на лучший исход. Мы оба обречены покориться суровым и жестоким обстоятельствам, хоть и страстно желали бы пойти против них. Но, если только мы посмеем — оба, видимо, лишимся голов в этой жестокой игре, что носит глупое имя «политика». А ведь моё сердце не зря трепетало и тревожилось, предупреждая против того, чтобы вернуться в столицу! И что в итоге? Какие бы ухищрения ни предпринимал Маэль, мы все равно вынуждены расстаться не на миг, а навечно. Его, как наследника престола, вынуждают жениться на этой бездарной выскочке Манисар из проклятого семейства Воста, а меня, наследницу не самого известного рода, выдают замуж за противного мне тарэнтийского принца, чьего имени я даже не знаю! Всё это устроили ядовитые змеи — моя безумная мачеха Анисса и придворный паук Дарьенал Воста, свивший паутину в мозгу у императора. И рада бы не покориться воле злого рока, но не имею даже права сказать хоть слово против воли той, что — я чувствовала это всем сердцем — хитростью и коварством отравила моего отца, но не до смерти, а так, чтобы он застрял в небытии, вроде как живой, но остающийся в беспамятстве столько, сколько она пожелает. Маэлю сейчас тоже наверняка горько — он, по сути, проиграл в борьбе с Востой, вынужденный жениться на его безобразной дочери по прихоти отца, хотя на самом деле такое пожелание императору явно нашептал не кто иной, как Дарьенал. Я откладывала свой отъезд в Тарэнту сколь возможно долго под различными предлогами, ещё надеясь, что эльфы найдут хоть какой-то выход из ситуации, хотя понимала, что его попросту не было. Но дольше медлить у меня не оставалось возможности. Сегодня мне предстоит уехать из столицы навсегда, чтобы, судя по всему, больше никогда не вернуться сюда. Но сначала… сначала я попрошу Маэля исполнить моё последнее желание. Из дневника Маэля Кайя… моё солнце, что светило ярко и пламенно, а затем зашло за горизонт, оставив одного посреди ледяной пустыни, где мёрзнет не столько тело, сколько душа застывает, обращаясь в огромный бесцветный кристалл, лишённый надежды растаять под её ласковыми лучами. И сама она уже не радостное солнце, а безжизненная луна, что неспособна согреть, смирившись со своей судьбой сиять лишь в ночи. Мы оба — потухшие свечи, что быстро погасли, стоило посторонним загасить наш огонь. Невольники судьбы по рождению, мы не имели права любить друг друга, даря радость и счастье, поскольку теперь они обратились в пепел и лёд. Мой отец, потерявший остатки разума из-за постоянных нашёптываний Восты, решил соединить меня узами брака с дочерью Дарьенала, этой заносчивой и, честно признаться, омерзительной особой, возомнившей о себе невесть что: разве дочь из семейства рыбаков может родниться с императорской семьёй, да ещё и с полуэльфом? И мачеха Кайи — ничем не лучше: это ж надо додуматься пообещать руку девушки тарэнтийскому принцу, чужаку, иноземцу, которого не стоило бы и близко подпускать к великолепной жемчужине, что откроется лишь чуткому сердцу. Вчера я исполнил последнее желание моей милой огненной бабочки, что больше не сможет беззаботно порхать вокруг пламени костра — да и тот отныне затушен и затоптан, чтобы не осталось даже угольков. Я даровал ей ночь любви, танец страсти, особенный тем, что мне довелось стать её первым мужчиной. Она сама пожелала этого, и я не вправе был ей отказать после всего, что нам довелось пережить вместе — и особенно предчувствуя боль разлуки с любимой. И мы соединились с ней, став единым пламенем — возможно, в первый и последний раз в жизни ощутив настоящую любовь, нежную и гармоничную, проникновенную и величественную. А сегодня она уехала — вполне вероятно, навсегда покинув меня. И в моей груди поселилась гулкая пустота, неспособная даровать сердечную любовь кому бы то ни было ещё, кроме Кайи. Чувство горечи и отчаяния захватило меня, лишая жизненных сил. Яркий солнечный день казался сумрачным и туманным, превращая всё вокруг в серое небытие… Из дневника Маэля (несколько дней спустя) Отныне каждый, кто посмеет выстлать дорогу из хаоса к моему сердцу, лишая искренних чувств, разделит участь рыбацкой дочери Манисар Восты. Они с отцом подумали, что добились своего? Жестоко ошиблись. Я, Маэль ар Вариар, принёс публичную клятву именем всех богов, что навязанная против воли невеста не станет матерью моих детей. И пусть узы брака станут для неё кандалами! Подумать только, эта дрянь пыталась ко мне подольститься, угостить едой, куда подсыпала некое зелье — я не сразу смог магически определить его состав, но Манисар явно рассчитывала пробудить во мне любовь и мужскую силу. Что ж, на самом деле она вывела из спячки опасного и неуправляемого зверя. И сама Селера приняла мою клятву, а это значит, что все ухищрения Восты не увенчались успехом. Ещё бы — он забыл, с кем имеет дело, и что во мне больше эльфийской крови, чем человеческой. Теперь Дарьенал и его тщеславная дочь узнают, что такое разозлить бешеного вепря. Но самое ужасное, что наша любовь с Кайей не просто обратилась в пепел внутри лишившихся чуткости сердец, — этот пепел ко всему прочему стал вещественным, устилая мостовые Саматы. Неведомые враги нашей империи предприняли дерзкую атаку и сожгли часть города и флота. Ярость переполняет меня: они посмели вторгнуться и уничтожить то место, где я провёл лучший год своей жизни вместе с любимой. Ни одному из врагов не стоит ждать после этого снисхождения или пощады. Из дневника Кайи Неужели любовь — проклятье, а не благословенье? С каждым днём, проведённым в разлуке с Маэлем, мне становится всё горше и тоскливее. Мне кажется, что схожу с ума: иногда по ночам его призрачный облик является не только во сне, но и в углу комнаты, когда я пробуждаюсь, вся в холодном поту; тяну к нему руки, но туманная фигура расплывается, исчезает безвозвратно, заставляя страдать ещё сильнее. Из-за постоянных сердечных терзаний я потеряла счёт времени. Сколько дней или месяцев мы уже торчим в этой безымянной крепости? Что нас ждёт в будущем? Снимут ли тарэнтийцы свою осаду, поверив в то, что я — прекрасная дева Инитэль, а вовсе не невеста их высокомерного принца, что посмел сомневаться в словах Лииталя? Отважатся ли они разжечь войну не только с Мирэй, но и с Элеаном, или уберутся прочь, поджав хвосты? Я не знала ответа ни на один вопрос, но надеялась на лучшее. Мы, застрявшие в крепости, надеялись только на то, что вскоре прибудет помощь. Лииталь щедро растрачивал магические жизненные запасы на поддержание защиты и моего вымышленного облика — эльфийской принцессы Инитэль. Но я видела, что все измучены долгой осадой и бесцельным ожиданием. Хватит ли у нас воды и еды, продержимся ли мы до прихода подмоги? Тарэнтийцы чувствовали себя привольно и ни в чём не нуждались, каждый день выходя на охоту и по вечерам дразня нас ароматами жареного мяса. Мы перебивались, чем могли; я ела меньше всех, иногда и вовсе пропуская ужин, поскольку насытить меня сейчас могла бы только любовь. Самое неприятное заключалось в том, что среди вражеского отряда оказался неизвестный нам эльфийский маг. И он предпринимал попытки прощупать моё сознание. Хорошо, что я остро чувствовала постороннее вмешательство, и сразу направляла мысли в другую сторону, иначе они могли бы выдать меня с головой. Но сколько ещё я так продержусь? Жаль, что я не владею мыслесвязью, подобно эльфийским магам. Она могла бы спасти меня от безумия и дать возможность общаться с любимым на расстоянии. Иногда просто хотелось крикнуть: «Маэль, любовь моя! Поспеши, иначе всё закончится плохо». Но, даже если бы я обладала такой способностью, не рискнула бы ею воспользоваться: кто знает, не перехватит ли мои мысли вражеский маг? Поэтому оставалось только надеяться и ждать. Из дневника Маэля Я, Маэль ар Вариар, император Мирэй, добился своего: уже больше месяца я — законный правитель, сменивший безвольного отца, что решил покончить с собой. Но желанный некогда престол не прибавил мне ни радости в жизни, ни тем более любви. Ведь в империи царит хаос: мы воюем сразу с несколькими противниками, в числе которых и проклятая Тарэнта, куда безумная Анисса отправила мою любимую Кайю. И я по-прежнему в разлуке с той, что подарила мне счастье; пусть ненадолго, но я всё-таки познал его. Приходится сражаться на нескольких фронтах сразу: и против врагов, что захватили несколько городов империи, в том числе Самату, и гасить пламя гражданской войны, что пытаются устроить изменники — лишившийся своего поста Дарьенал и герцогиня Анисса. В итоге изматывающая война и разлука с любимой сделали меня мрачным, дёрганым и беспощадным. Я хотел бы вновь стать прежним, но боюсь, что теперь это невозможно: мне нанесли очередной жестокий удар в сердце. Войска, как могли, спешили помочь вырвать из кольца осады безымянную крепость, где укрылась Кайя в облике Инитэль, но опоздали всего на пару дней: она поддалась вражескому магу и вышла к нему сама, надеясь, что своей жертвой поможет остальным. Тарэнтийцы сразу схватили её и увезли в свою страну, даже не подумав о последствиях: ведь тем самым они развязали войну с Элеаном и вызвали мой гнев. Узнав о случившемся, я поклялся себе камня на камне не оставить от их страны. Отвоевав у врагов очередной город, я поспешил в безымянную крепость, чтобы узнать подробности случившегося. — Мой император, я думаю, вы должны на это взглянуть, — обратился ко мне один из гвардейцев, протягивая стопку исписанных красивым почерком листов. Я взял их в руки как можно бережнее и принялся читать. В сердце сразу защемило и заныло, ведь это оказался дневник Кайи, что полюбила меня, пусть и не сразу. — Оставьте меня одного, — сказал я гвардейцам, едва сдерживая слёзы. А когда они ушли, впервые за долгое время я заплакал от горя, держа в руках не просто стопку листов, а душу и сердце Кайи. И, дочитав её дневник до конца, я принёс очередную клятву: сделать всё возможное, чтобы вернуть любимую. И я её исполню во что бы то ни стало, даже если мне придётся для этого пожертвовать подарком бабушки — десятью тысячами лет магической силы лучших магов Элеана.