Шторм в бамбуковой роще

*** Утро на пике Цинцзин обычно начиналось с уроков игры на гуцине. Под мелодичный перебор струн лорд Шэнь Цинцю проверял домашние задания или же с одухотворенным лицом отвешивал подзатыльники веером тем, кто играл недостаточно хорошо. Обычно это был Ло Бинхэ, но вообще — кто первый под руку попадется. Иногда по утрам всех будили звуки разбивающихся мисок и ругань их шицзуня. Все ученики понимающе переглядывались и тоскливо вздыхали — значит, сегодня готовил Мин Фань. Удивительный факт — обычно лучшему ученику все удавалось на высшем уровне. А вот в готовке получался только чай. И то лишь по полнолуниям. В остальное же время Мин Фань был способен испортить даже рисовую кашу. Так что готовил на пике Ло Бинхэ. Если его не было — все страдали, ибо Нин Инъин наивно хлопала глазами и говорила, что не будет занимать вотчину своего шиди. Больше никто готовить толком не умел. Сегодняшнее утро оказалось особенным. Во-первых, урок игры на гуцине вел Мин Фань. Нет, это не было чем-то особенным, он уже заменял шицзуня по утрам. И даже то, что Шэнь Цинцю не показывался своим ученикам тоже не было чем-то из ряда вон. По утрам их шицзунь любил поспать подольше, все это прекрасно понимали. Поэтому утренние уроки не были особо напрягающими. Практика игры на гуцине, беззаботное рисование, чтение… Проблемой было «во-вторых». То странное «во-вторых», из-за которого Ло Бинхэ не пустили в дом шицзуня, заставив оставить поднос на пороге. То «во-вторых», которое отвечало ему из-за двери раздраженным голосом, непохожим на голос лорда Шэнь. — А внутрь ты не заглядывал? — уточнил Мин Фань, который уже со смирением занял место шицзуня в классе. Ло Бинхэ замотал головой, но почему-то покраснел. — Зря ты это сделал, — укорил его старший ученик, погрозив кулаком хихикающим шицзе. — Мне вот, например, от такого снились кошмары. И тебе теперь сниться будут. Ло Бинхэ покраснел еще сильнее и поплелся к своему гуциню. Нин Инъин сочувственно погладила его по плечу. Идиллический урок, во время которого Мин Фань скорбно отмечал отсутствие у Ло Бинхэ слуха, а у себя — терпения, прервало то самое «во-вторых», вылетевшее из окна дома шицзуня. Что ж, если бы кто-то спросил Мин Фаня, он бы сказал, что ожидал чего-то подобного. Нет, не полуголого мужчину, которому в лицо швырнули меч и скомканное ханьфу и велели проваливать. А что внезапно образовавшиеся отношения их шицзуня ничем хорошим не кончатся. Будем откровенны: даже самым возвышенным заклинателям отнюдь не чужды самые тривиальные порывы. В частности, сплетни. А уж ученикам, которые еще не заклинатели, так вообще одно удовольствие посудачить насчет своих шицзуней, шибо и шишу. Насчет некоторых личностей, конечно, лучше бы говорить шепотом и с оглядкой, но разве это кого-нибудь когда-нибудь останавливало? Так, например, подавляющее большинство учеников отлично понимало, зачем на самом деле глава школы навещает лорда Му в разгар подбивания экономических итогов года. Нет, не за успокоительным — просто глава пика целителей прекрасно разбирал сложный почерк лорда Шана, который вел большую часть бухгалтерии Цанцюн. Ну, и успокоительные сборы тоже всегда были кстати, понимающе кивали ученики, замечая лорда Юэ Цинъюаня, выходящего от Му Цинфана с благостной улыбкой. Также ученики были в курсе, что вышеобозначенный лорд Шан Цинхуа регулярно покидает школу якобы по делам. И возвращается на пик с мечтательной улыбкой. И с высоко подколотым воротом ханьфу. Не то чтобы это помогало скрыть некоторые особо яркие следы и распухшие губы… О, и разумеется, все знали, что Лю Цингэ был готов закопать живьем любого, кто рискнет встречаться с его сестрой. И что он уже подготовил список испытаний, которые придется пройти будущему избраннику прекрасной Лю Минъянь. Кажется, только сам Бог Войны был не в курсе, что его сестра предпочитала исключительно девушек. Так что тот факт, что у лорда Шэнь Цинцю завелся воздыхатель — секретом не был. Этим отчаянным смельчаком был глава дружественного ордена Юньмэн Цзян — Цзян Чэн. Ученики Цинцзин быстро догадались, из-за чего прославленный Саньду Шэншоу преодолевает такой далекий путь от своей Пристани Лотоса к ним. Право слово, ему стоило поучиться скрытности… да хотя бы у Шан Цинхуа, чьего воздыхателя никто так и не сумел вычислить. Хотя попытки выяснить предпринимали многие. Мин Фань закатывал глаза каждый раз, как видел в очередной раз прилетевшего на мече главу Цзян, так, что Ло Бинхэ пугался, а Нин Инъин хихикала в ладошку. Затем все ученики удостаивались чести наблюдать за тем, как прикрывшийся веером шицзунь флиртует с гостем (хотя кому-то, кто не знал хорошо Шэнь Цинцю могло показаться, что тот филигранно оскорбляет собеседника), а глава Цзян отчаянно краснеет и пытается достойно ему ответить. Спустя два месяца регулярных встреч — точнее, прилетов Цзян Чэна на их пик — заклинатель в пурпурных одеждах был приглашен в дом лорда Цинцзин. Еще спустя месяц Шэнь Цинцю позволил себе на людях ударить Цзян Чэна веером по голове. А еще через два месяца краснеющая Нин Инъин поделилась (шепотом и с оглядкой), что видела заклинателей целующимися в лесу. Собственно, примерно в то же время Мин Фань увидел в доме шицзуня то, что стало причиной его ночных кошмаров. Только вот делиться со своими шиди увиденным он совсем не хотел. Отношения их шицзуня, за которые все обитатели Цинцзин переживали больше, чем за свой здоровый и крепкий сон, были вещью хрупкой. Никто не питал иллюзий насчет характера Шэнь Цинцю — скорее, поражались тому, как долго продержался Цзян Чэн. Потому-то мало кто на самом деле удивился зрелищу. В самом деле, что тут такого? Ну пытается спешно натянуть на обнаженный торс ханьфу Цзян Чэн, ну шипит на него что-то гневное шицзунь, стискивая свой любимый веер побелевшими от напряжения пальцами… Даже пурпурные искры, слетающие снопом с кольца-артефакта на пальце главы Цзян, не особо удивляли. А вот взметнувшийся перед шицзунем Сюя, повинующийся легкому взмаху пальцев, вызвал пораженный ропот. — Шицзунь, может… — Мин Фань был единственным, кто рисковал подходить к шицзуню, когда тот был в бешенстве. Он, и еще Ло Бинхэ, который стоически выдерживал пинки и подзатыльники ради наставлений своего шицзуня. — Займитесь своими делами! — рявкнул, не оглядываясь на своего первого ученика, Шэнь Цинцю. Словом, вот так это странное утро перетекло в день. Сверкали фиолетовые молнии в бамбуковой роще, с шумом и треском падали ветки и целые деревья, задетые клинками, звенела сталь вместо грома… Младшие ученики были впечатлены, а старшие молились, чтобы эта гроза не задела их самих. — Надо младших увести, — мрачно пробормотал Мин Фань, выискивая взглядом Нин Инъин. Кажется, умная девочка ушла подальше от этого шторма первой. — Шисюн, — осторожно позвал его Ло Бинхэ. Мин Фань досадливо мотнул головой, задевая хвостом лицо своего несносного шиди. Ло Бинхэ невольно фыркнул и ухватил его за рукав. — Шисюн! — Да что? — раздраженно шикнули на него. — Мин-шисюн, у нас проблема. — Какая еще… — обернувшийся Мин Фань живо понял, что за проблема у них возникла. «Проблема» решительно шагала к ним, явно пребывая в ужасном расположении духа. Младшие ученики пика Цинцзин молча и без промедлений поспешили убраться куда подальше. И Мин Фань бы даже поблагодарил за такую понятливость своих шиди Лю Цингэ, который внезапно решил посетить их пик, не будь это действительно невовремя. — Шишу Лю, чем этот ученик может вам помочь? — Мин Фань церемонно поклонился. Спохватившийся Ло Бинхэ повторил за ним поклон, восхищенно покосившийся на шисюна. Какое же у него должно быть самообладание, чтобы так спокойно приветствовать Бога Войны, пока позади яростно сражались их шицзунь и Саньду Шэншоу. — Мне нужен Шэнь Цинцю. Срочно! — прорычал Лю Цингэ, будучи не просто раздраженным; скорее, он был в бешенстве, потому не сразу обратил внимание на бурю прямо перед носом. Как раз в этот момент кто-то из сражающихся повалил сразу несколько бамбуковых стволов. Затем кто-то (Мин Фань был уверен, что это Шэнь Цинцю) начал покрывать противника отборной бранью, которая заставила бы благоговейно преклонить колени самых отпетых бродяг и преступников. «Ну точно шицзунь, — Мин Фань сохранял на лице нейтральное выражение, как будто сзади него ничего не происходило. — А бамбук повалил Цзян Чэн. Шицзунь не любит, когда кто-то рушит его рощу». — Что у вас тут творится? — нахмурился лорд пика Байчжань, наконец разглядевший за спинами Мин Фаня и Ло Бинхэ сражение. — Ничего особенного, шишу Лю, просто… — Просто урок! — брякнул Ло Бинхэ и, на всякий случай, отошел на пару шагов от Мин Фаня. Когда шисюн злится на него за неуместные речи, то больно бьет локтем под ребра. Судя по скептически поджатым губам, Лю Цингэ ему не поверил. А затем за спинами учеников рухнуло еще пара стволов. Сверкнул пурпурной змеей Цзыдянь, ярко и зло блеснул Сюя… Внезапно стало тихо. Мин Фаня разрывало — с одной стороны ему хотелось оглянуться и убедиться, что все живы. С другой — интуиция ясно давала понять, что оборачиваться не стоит. Ло Бинхэ же свою интуицию проигнорировал и обернулся. Впрочем, он почти сразу разочарованно фыркнул: — Ничего не видно из-за зарослей. Мин Фаня это не успокоило. Меньше всего на свете он хотел стоять здесь, между злым Лю Цингэ и непонятно-что-творящимся сзади. «В конце концов, с шишу Лю должен разбираться шицзунь, а не мы с Бинхэ», — в конце концов решил Мин Фань. Цапнув Ло Бинхэ за рукав, он поспешно поклонился Лю Цингэ. — Шишу Лю, шицзунь дал нам с шиди Ло ранее очень важное поручение, прошу прощения, нам пора, — проговорив скороговоркой импровизированную ложь, Мин Фань шустро ретировался, утащив с собой Бинхэ. — Шисюн… Шисюн! Куда мы идем? — Бинхэ старался говорить потише и резвее перебирать ногами. — Подальше от той бури, что сейчас разразится, — нервно огрызнулся через плечо Мин Фань. — Быстрее, шевели ногами! Бинхэ послушно ускорился. Себе он сделал в уме зарубку на память: приготовить шисюну его любимые пирожные. Это успокоит Мин Фаня и улучшит его настроение. *** Тяжело дышащий Цзян Ваньин, стиснув зубы, затягивал импровизированную повязку из обрезков своего рукава на плече. Стоящий неподалеку с независимым видом Шэнь Цзю смотрел в сторону. Будто бы не он только что порезал главе Цзян плечо; и не он впал в ступор от вида крови на своем клинке, отчего чуть не схлопотал Цзыдянем по лицу. Благо, Цзян Чэн успел увести удар в сторону. Рана была не опасной. Строго говоря, это вообще была просто царапина, она уже даже не болела. И кровь остановилась быстро. Цзян Чэн ее забинтовал просто, чтобы не вызывать лишних вопросов и не пачкать одежду кровью. — Тебе нужно на пик Цяньцао, — произнес Шэнь Цинцю, все так же смотря в сторону. Меч он уже успел оттереть от крови носовым платком и теперь держал его небрежно, опустив вниз. Если приглядеться — его рука едва заметно подрагивала. Из-за усталости? Цзян Чэн вздохнул и посмотрел на холодное и закрытое лицо Шэнь Цзю. Он абсолютно не переживал из-за этой пустячной царапины, но, похоже, горного лорда она взволновала не на шутку. — Не нужно. Это просто царапина. Мне доставалось и сильнее, — отрывисто сообщил Цзян Чэн. Помедлив, все же сделал пару шагов к Шэнь Цинцю. Осторожно, медленно положил руку ему на плечо. — Все в порядке. — Не в порядке, идиот, — сквозь зубы прошипел Шэнь Цзю, метнув острый, как кинжал, взгляд. — Я мог тебя серьезно ранить. Или ты думаешь, я хорош только в игре на гуцине?! Задайся я целью, и моим ученикам пришлось бы отскребать тебя от этой поляны. — Верю, верю, — примирительно улыбнулся Цзян Ваньинь. Чего Шэнь Цинцю не терпел ни при каком условии — так это пренебрежения своими способностями. Цзян Чэн такой ошибки не совершал с той памятной ночной охоты, когда они только встретились — лорд горной школы Цанцюн и глава ордена Юньмэн Цзян. Тогда он только хмыкнул вполголоса: что может сделать глава литературного пика с гнездом демонических тварей? Заговорит их до смерти? Шэнь Цинцю прищурился тогда, надменно вздернул подбородок… И разнес половину монстров своим сверкающим клинком. Издевательски скривил губы: «Остальное — вам. Если, конечно, Саньду Шэншоу несложно. Возможно, у вас получится ранить этих демонов своей язвительностью?». Можно сказать, это была любовь с первой подколки. С первого ядовитого слова. С первого острого, как самый лучший клинок, слова. С Цинцю было непросто — язвительный, ядовитый, циничный, раздражительный, с букетом кошмаров и сокровищницей тьмы, слез и горя. Цзян Чэн осознавал, что за спиной у Шэнь Цинцю не менее сложное прошлое, чем у него. Что этот человек, столь щепетильно выстраивающий образ неприступного, холодного бессмертного, так просто его не подпустит. «Как будто со мной ему будет легко», — неожиданно философски думал Цзян Чэн, прорываясь с боем в чужую жизнь. Завоевывал доверие, место в чужой жизни, в чужом сердце. Открывался в ответ — ожидая ядовитые шпильки в ответ на распахнутую душу, но получая лишь молчаливо подставленную руку. Шэнь Цинцю был сложным человеком с обилием проблем и заскоков. Шэнь Цинцю был поразительно красивым и ядовитым человеком, чьи заигрывания Цзян Чэн первое время путал с угрозами и оскорблениями. Шэнь Цзю был первым человеком, с которым он с радостью бы провел всю свою жизнь. Несмотря ни на какие сложности. — В следующий раз будем сражаться в другом месте, хорошо? — вздохнул Цзян Чэн, осматривая их поле битвы. Поредевшую бамбуковую рощу было откровенно жаль. Он знал, как это место дорого лорду Цинцзин. — Следующий раз? — напряженно переспросил Шэнь Цинцю, сбросив его руку с плеча одним плавным движением. Цзян Чэн не стал заострять на этом внимания, всего лишь переместил руку на талию. При общении с Шэнь Цзю он с немалым удивлением находил в себе невероятные запасы терпения. Поразительно — но он с упорством прорывался сквозь колючки и броню, терпеливо отводя в сторону шпильки и уколы. Потому что хотел прорваться. Добраться до оберегаемого сердца. Хотел, чтобы ради него сбросили маску надменности и отбросили прочь оружие. Хотел, чтобы этот человек открыто и искренне улыбался ему. Цзян Чэн всего раз увидел улыбку — настоящую, светлую — Шэнь Цинцю. Заглядывая сбоку, под веер, он увидел, как изогнулись тонкие губы, как сверкнули весельем глаза. Тогда, помнится, Ло Бинхэ пытался научить своего шисюна готовить. У Мин Фаня ожидаемо ничего не получалось, он злился и обижался, фырчал, как дикий лисеныш. Хихикала малышка Нин Инъин, терпеливо повторял свои разъяснения Ло Бинхэ… Наблюдающий за всем со стороны Шэнь Цзю улыбался. Эту улыбку Цзян Ваньинь хотел сохранить. Хотел вызвать ее еще раз. Хотел, чтобы ему так улыбнулись — хотя бы раз. Вытерпеть для этого немного язвительности совсем несложно. Честно, для него, закаленного характером матушки, Вэй Усянем и неугомонным племянником, это совсем не трудно. — Шэнь Цинцю! Какого гуя здесь у тебя творится?! Благодаря тому, что его рука находилась на талии Цинцю, Цзян Чэн сразу почувствовал его резко возросшее напряжение. Свободной рукой лорд Цинцзин вскинул к лицу распахнутый веер, пряча искривленные в гримасе раздражения губы. Лорда пика Байчжань Цзян Чэн знал. Даже однажды сражался с ним. По правде говоря, Лань Сичэнь, знавший их обоих, как-то обмолвился, что они были бы хорошей парой. Он и Лю Цингэ. Цзян Чэн тогда уже встретил Цинцю и усиленно придумывал поводы для встречи. Из вежливости он промолчал и не сказал Лань Сичэню, что они с Лю Цингэ слишком похожи, чтобы сойтись без сражений и травм. Не то чтобы они с Шэнь Цинцю вообще не сражались… Как-то до этого дня они больше обходились словесными пикировками, которые доставляли удовольствие им обоим. Только сегодня их разговор зашел слишком далеко. Настолько, что Цзян Чэн, толком не разобрав, как именно, вылетел из окна. — Лю-шиди, и тебе доброго утра. Что привело тебя на пик Цинцзин? — холодно поприветствовал его Шэнь Цинцю. — Саньду Шэншоу? — Лю Цингэ прищурился на Цзян Чэна, который и не подумал убирать руку с талии Шэнь Цзю. Если честно, то, как лорд пика Байчжань иной раз нападал на Цинцю, напоминало ему отношения Вэй Усяня и Лань Ванцзи времен ученичества в Гусу. Памятуя о том, к чему это в итоге привело, Цзян Ваньинь категорически был против Лю Цингэ на Цинцзин. Мин Фань и Ло Бинхэ, на которых Шэнь Цинцю вымещал раздражение от стычек с Богом Войны, отчаянно его поддерживали в этом. — Мои ученики притащили на пик какую-то тварь, мне нужно, чтобы ты опознал ее, — смерив еще раз подозрительным взглядом Цзян Ваньиня, произнес Лю Цингэ, скрестив руки на груди. Глаза Шэнь Цинцю прищурились. — Я сейчас занят. Подойду позднее. Можешь идти. Такие короткие, отрывистые фразы должны были дать понять кому угодно, что ему не рады. Цзян Чэн был рад, что с ним так никогда не разговаривали. — Да чем ты можешь быть занят! — возмутился Лю Цингэ. — У тебя даже ученики, чем попало занимаются. Носятся по горе!.. — Мои ученики занимаются своими делами, — прошипел, перебивая его, Шэнь Цинцю. Веер в его руке яростно подрагивал. — И шиди Лю не помешало бы брать с них пример. А главное — не совать свой нос куда не просят! Тебя не касается, чем я занимаюсь! — Да… Да плевать я хотел, что ты тут творишь! — возмутился Лю Цингэ. — Мне нужно, чтобы ты пошел на мой пик и сказал, что за тварь мои бестолочи притащили! — Повторяю еще раз, шиди Лю: я занят, — с расстановкой произнес Шэнь Цзю. Кончик Сюя вновь дрожал, но явно от едва сдерживаемого гнева. Цзян Чэн понял, что пора вмешиваться, пока любимая Цинцю бамбуковая роща не поредела еще сильнее. — Да что!.. — Лорд Цинцзин занят мной, — резким и непреклонным тоном своей матушки сказал Цзян Чэн, уже в открытую привлекая к себе за талию Шэнь Цинцю. Судя по взгляду изумрудных глаз — как бы его снова не швырнули. На этот раз уже с горы, а не из окна. — И что, он вам читает свои обожаемые свитки или играет на гуцине? — фыркнул Лю Цингэ. — Или ты опять какие-то свои интриги плетешь, Шэнь Цинцю?! Цзян Чэн уставился на лорда Байчжань нечитаемым взглядом. Простите, что? Шэнь Цинцю закатил глаза, со вздохом складывая веер и аккуратно засовывая его за пояс. Ваньинь краем глаза заметил, как на губах лорда Цинцзин начала растекаться зловещая ухмылка. Обычно, завидев такую ухмылку, Мин Фань резко вспоминал, что у него есть дела на другом конце школы, а прочие ученики старались незаметно раствориться среди бамбука. Ло Бинхэ никуда не сбегал, а плавно перемещался на кухню, готовить вредному шицзуню сладости. Лю Цингэ, увы, явно недоставало прозорливости учеников Цинцзин. — Занят господином Саньду Шэншоу — это значит вот что, — подозрительно-мягким тоном произнес Шэнь Цзю, разворачиваясь к Цзян Чэну. Жестко ухватив его за подбородок, Цинцю прижался к приоткрытым чужим губам. Если мастер Сюя планировал короткий и неглубокий поцелуй, то Цзян Чэн собирался его разочаровать. Он сразу же обхватил обеими руками по-девичьи тонкую талию и углубил поцелуй, проникая в рот языком. Они не раз уже целовались, но ни разу у них не было свидетелей. Хотя Цзян Чэн допускал, что их могли случайно заметить ученики Цинцзин. С влажным звуком оторвавшись от Шэнь Цинцю, Цзян Чэн покосился на Лю Цингэ. Ну, если и после этого до него не дойдет, насколько он не вовремя, то Ваньинь за себя не отвечает. Отправит обратно на свой пик, Цзыдянь ему в помощь. Лорд Байчжань и так увидел больше, чем надо. Шэнь Цинцю, с комфортом устроившийся в объятиях Цзян Чэна, с интересом уставился на Лю Цингэ, снова достав и раскрыв свой веер. Спрятав за ним покрасневшие губы, он выгнул одну бровь. — Шиди Лю? За одно то, что Лю Цингэ услышал этот томный, мурлыкающий тон, который прорезался у Шэнь Цзю только после поцелуев, Цзян Чэн готов был пустить в ход Цзыдянь! — Ты… он… — Лю Цингэ переводил взгляд с Ваньиня на Цинцю и, кажется, не находил слов. — Мы партнеры на пути совершенствования, — снизошел до объяснений Цзян Чэн. Незаметно огладив ладонью гордо выпрямленную спину Шэнь Цинцю, он отпустил его и отошел чуть в сторону, чтобы иметь свободу маневра. По кольцу скользнули пурпурные искры. — Лорд Лю, вы и впрямь очень невовремя явились. — Может, шиди Лю хочет увидеть что-нибудь еще? — вкрадчиво поинтересовался Шэнь Цинцю. — Какие именно свитки мы изучаем с Цзян Ваньинем, на чем мы играем… Желает послушать, какая музыка получается?.. Выросший с Вэй Ином, мастером намеков и подколок, Цзян Чэн и бровью не повел. Незакаленный Лю Цингэ, захлопнув рот, развернулся и стремительно ушел (почти убежал). — Какой-то он у вас… невинный, — задумчиво константировал Цзян Чэн, провожая его взглядом. Шэнь Цинцю фыркнул. — Я помню, как кое-кто был краснее свадебных одежд, когда поцеловал меня… — Цинцю не сдержал злорадной усмешки при виде порозовевших скул. — Да ты и сейчас частенько смущаешься, а ведь уже не юноша, Ваньинь, — насмешливо протянул Шэнь Цзю, легонько стукнув веером его по лбу. «Просто это был первый мой поцелуй, — Цзян Чэн перехватил его руку и поцеловал выступающую косточку на запястье. — И я вообще впервые держу в руках что-то настолько хрупкое. Очень много вещей я потерял, они проходили сквозь пальцы подобно воде. Мои родители, старый дом, сестра, брат… Я и тебя потерять боюсь. Ты мне многого не говоришь о себе, но знаешь, догадаться нетрудно. У тебя до сих пор бывают повадки человека, жившего долгое время в нищете, практически на улице; у Вэй Ина были такие, когда его отец только привел в Пристань Лотоса. Они у него и сейчас порой бывают. Ты так жаден до тепла — и можешь фырчать и язвить сколько угодно, я вижу, что ты ненасытно вбираешь каждую каплю. Мы с тобой действительно похожи. Гораздо сильнее, чем я и Лю Цингэ. Мы оба хотим одного, но держим себя в рамках и боимся того, к чему стремимся. Я отказываюсь бояться. Я буду тебя держать. Я больше никого не потеряю». — О чем ты так крепко задумался? — негромко спросил Шэнь Цзю, потемневшими глазами следя за тем, как Цзян Ваньинь покрывал медленными, легкими поцелуями его запястье. — О том, как уговорить тебя поехать со мной, — так же тихо ответил Цзян Чэн. Сердито поджав губы, Шэнь Цзю вырвал свою руку. — Сказал же: не поеду! — Я же не прошу навсегда ко мне переехать, — возмутился Цзян Чэн. Этот спор начался еще в бамбуковой хижине, и ему крайне не хотелось, чтобы он снова кончился сражением. — Разве ты не можешь оставить Цинцзин на месяц? Просто отдохнуть у меня дома? — Да как будто бы я могу оставить этих детей одних! — Шэнь Цинцю взмахнул широким рукавом. — Они же разнесут пик за сутки, дай им только волю! — Ну, ваш лорд Аньдин ведь позволяет себе отлучаться, — резонно заметил Цзян Чэн. Шэнь Цинцю закатил глаза. — Сравнил… Ученики Аньдин с малолетства приучаются к самостоятельности и тяжкому труду. К тому же, его старший ученик — уже фактически горный лорд. Шан-шиди планирует ему передать свои обязанности в ближайшее время и покинуть Цанцюн. Мин Фань же пока не готов. — Чуть больше веры в своих учеников, Цинцю, — Цзян Чэн снова подошел ближе. Осторожно коснулся кончиками пальцев щеки Шэнь Цзю. — Мин Фаню будут помогать и Ло Бинхэ, и твоя любимая ученица. А ты заслужил отдых. — И ты хочешь меня в свое безраздельное владение? — иронично спросил Шэнь Цинцю, вызывающе усмехнувшись. — Хочу, — не раздумывая ответил Ваньинь. — Хочу показать тебе Пристань Лотоса и Юньмэн. Хочу познакомить с племянником и братом. «Хочу одеть тебя в красные свадебные одежды. Хочу засыпать и просыпаться с тобой в одной кровати каждый день». Шэнь Цзю отвел взгляд. — Я правда не могу пока оставить Цинцзин. Мин Фань… допускаю, что он выдержит месяц моего отсутствия, и пик не рухнет, но… — Это значит, что ты поедешь ко мне в гости? — Цзян Чэн легко подхватил Шэнь Цинцю на руки. — Если ты решил, что можешь так меня пронести до моего дома, то учти: впредь я буду кормить тебя только тем, что приготовит Мин Фань, — ласково предупредил Шэнь Цинцю. Обняв Цзян Чэна за шею — позабытый клинок сверкнул обиженно из травы — он прошептал: — Я знаю, что ты хочешь, чтобы я уехал к тебе насовсем. Ты подождешь? Пока Мин Фань не сможет перенять мой титул и мое место. Когда это случится, я… — Шэнь Цинцю запнулся, недовольно нахмурившись. — Тогда я… — Я тебя понял, — Цзян Чэн прижал Цинцю теснее к себе, коснувшись его лба своим. — Не заставляй себя. Ты знаешь, я сумею дождаться твоего признания. — Какого еще признания? — фыркнул Шэнь Цинцю. — Я хотел сказать, что перееду к тебе жить. Буду заставлять тебя краснеть даже на самых важных собраниях. И перевоспитаю твоего племянника. Даже Ло Бинхэ, этот несносный детеныш, лучше воспитан, чем молодой глава Цзинь. Так что ты рано радуешься, Ваньинь. — Да? Знаешь, я выжил после готовки Вэй Усяня, так что вполне могу рискнуть отведать стряпни твоего старшего ученика… — Это ты к чему? — Я собираюсь пронести тебя на руках до самой твоей хижины. Могу и через всю школу… — Не вздумай, — притворно возмутился Шэнь Цинцю, не делая ни единой попытки вырваться. Напротив, цепляясь за него крепче. — Хочешь, чтобы половину горных лордов хватил удар? — Ну, если они такие же нежные, как Лю Цингэ… — фыркнул Цзян Чэн, уверенно направляясь к бамбуковой хижине. Шэнь Цинцю почти беззвучно засмеялся, пряча лицо на груди Ваньиня. Цзян Чэн, слушая тихий смех своего возлюбленного, не видел ни единой причины, чтобы не улыбнуться в ответ. И еще поцеловать вновь — крепко, жадно. Он и впрямь был бы готов показать всей Цанцюн — или всему миру — насколько сильно любит этого человека. А обещание остаться навсегда с ним — пусть невысказанное, пусть придется подождать — заставляло кровь кипеть в жилах. Возникало странное чувство в душе. Сестра и Вэй Ин ему рассказывали о подобном. Как будто крылья за спиной, а весь мир исчезает. Цзян Чэн помнил, что смеялся над этими словами. Но сейчас, глядя в самые красивые на свете изумрудные глаза, слушая нарочито-колкие слова и отвечая в том же шутливо-ворчливом тоне — он понимал, что это за чувство. Что это значит — любить.