По ту сторону тьмы

      Словно сквозь плотно затянутую ватную пелену, я чувствовала наличие чужой магии, что мягкими импульсами проникала под кожу. Перед глазами плыло, голова гудела, а тело периодически пробивали лёгкие, но весьма ощутимые, судороги. На плече чувствовалось чьё-то уверенное тёплое касание, когда тело попыталось принять горизонтальное положение. Мысли путались столь сильно, что не представлялось возможным ухватиться хотя бы за одну, в попытках осознать происходящее. - Спокойно, Хейли. - Тихий тембр, что звучал словно издалека, смутно напомнил голос Забини. – Тебе нужно поспать. Сознание отчаянно цеплялось за лучи тусклого жёлтого света, что пытались пробиться через непроглядную пелену размытости. Оно лавировало между двух миров, но сил совершенно не осталось и, убаюкивающий голос мулата утягивал за собой, передавая меня в надёжные руки мира грёз, что укутывал с головой, подобно тёплому плюшевому пледу.       Когда глаза распахнулись вновь, вокруг царил мрак. Я неуверенно привстала, озираясь по сторонам. Холодный белый свет тускло освещал комнату, разливаясь на полу. Аккуратно повернув голову, я ощутила лёгкость и ясность, будто встреча с Волдемортом и прискорбные последствия после, были ничем иным, как плод разыгравшегося больного воображения. И лишь судороги, что короткой волной пробегали по рукам и ногам, встречаясь где-то посередине живота, напоминали о реальности произошедшего.       Медленно опустив босые ноги на ковёр, я попыталась встать, хватаясь за спинку кровати. Но тело оказалось менее окрепшим, чем казалось, и меня потянуло обратно на подушки, словно кто-то незримый грубо толкнул назад, заставляя повиноваться немому приказу. Мои глаза уцепились за силуэт у окна. Он стоял спиной, одна рука, согнутая в локте, упиралась в раму, прижатая лбом слизеринца. Он не двигался, хотя, готова поклясться, слышал моё разгневанное шипение после неудачной попытки принять вертикальное положение. Только его плечи казались слишком напряжёнными под покровом ночи. В комнате царила давящая тишина, а внутри прочным тугим узлом затягивалось чувство вины и неловкости. Как бы ни старалась, но я никак не могла определить, в какой момент присутствие слизеринца начали вызывать во мне другие эмоции, помимо принятых, и доведённых до идеала, чувств гнева и раздражения. Но сейчас я ощущала себя подобно маленькому ребёнку, что ослушался родителей и попал в переплёт. Едва не погиб. А теперь его ждёт строгий выговор за совершение необдуманных поступков. Стараясь отогнать странное наваждение, я попыталась снова встать. - Ты, блять, кайф ловишь, когда страдаешь? – Его голос острым лезвием разрезал воздух и, кажется, температура в помещении резко упала на несколько градусов, заставляя непроизвольно съёжиться. - Я не страдаю. – Огрызнулась я в ответ, стараясь вложить в голос больше уверенности, но, судя по недовольному фырканью Малфоя, вышло не очень убедительно.       Он резко повернулся лицом и наградил меня таким уже привычным ледяным взглядом. - Забини оставил несколько зелий, чтобы убрать остаточные последствия твоего тупого поступка. – Он кивнул в сторону тумбочки, продолжая метать разъярённые стрелы. Я бросила быстрый взгляд на четыре склянки с инструкцией к применению. А внутри груди стремительно разгоралось яростное жгучее пламя негодования. - Какого поступка? – Прошипела я, прищурено вглядываясь в Малфоя, попутно чувствуя, как глаза застилает пелена раздражения вперемешку с гневом. Злость стремительно взяла верх над обессиливающей опустошённостью внутри, и я подскочила, сокращая расстояние между нами.       Лунный свет обнимал острые черты лица Малфоя, подсвечивая бледную кожу, словно наполняя притягательной магией, что завораживала и манила. Его скулы выделялись, выдавая напряжение их обладателя. Словно зачарованная, я подошла ближе, не в силах оторвать взгляда. Чувствуя, как в груди медленно усиливалось давление, подобно шару, что, наполняясь энергией, расширялся, пуская импульсы по венам, заставляя каждую клетку взрываться под натиском шаровых молний. Кровь бурлила обжигая изнутри, а сердце ускоряло темп. Мне стоило огромных трудов сдержать порыв пройтись пальцами по линиям его лица, разглаживая полоску меж нахмуренных бровей. Это походило на наваждение, что туманило рассудок, подталкивая на необдуманные и, совершенно не логичные, поступки. Драко сделал шаг навстречу, продолжая сверлить серыми глазами, в которых гнев и раздражение сменялись заинтересованностью. Он смотрел так, словно старался пробраться в голову, пытаясь найти ответы на вопросы, проносящиеся в пристальном взгляде так быстро, что невозможно было уловить их суть. Почувствовав едва весомое касание холодных пальцев на шее, я рвано выдохнула. Тело мгновенно отреагировало на внезапное касание россыпью мурашек и, в этот раз, скрыть предательскую мелкую дрожь от глаз слизеринца не удалось. Малфой наклонил голову в бок, продолжая пристально изучать. Он поглаживал нежную кожу, посылая горячее дыхание на мои щеки, что моментально налились румянецем. Я чувствовала, как его действия медленно, но верно, срывали каждый предохранитель, взрывали все замки, что так уверенно сдерживали запретные чувства, что я так старательно похоронила ещё несколько лет назад. Его взгляд блуждал по моему лицу, останавливаясь на подрагивающих ресницах, смещаясь к губам, что непроизвольно приоткрылись, словно приглашая.       Резким движением Малфой впечатал меня спиной в стену, и лишь слегка коснулся губ своими, проводя кончиком языка по нижней. Он отстранился вновь, заглядывая в глаза, будто проверял реакцию, сопоставляя что-то внутри головы. Мои руки обхватили его шею, притягивая ближе, захватывая тонкие губы в поцелуй, увлекая в совместное безумие. Драко охотно поддался, жадно впиваясь. Его язык исследовал рот, проникая глубже, сплетался с моим, словно боролся в страстном танце, разжигая внутри миллион ярких вспышек. Сильные руки нетерпеливо блуждали по талии, впиваясь ногтями в бёдра, он то гладил их нежно, то грубо сжимал, прижимаясь ко мне крепче. Я чувствовала, как наши тела пробирала дрожь. Словно мы оба смогли добраться до того, чего отчаянней всего желали всю жизнь. Его поцелуй пьянил, заставляя голову кружиться. Воздуха в лёгких катастрофически не хватало, но было плевать. Мне было его мало, чертовски мало. Драко до крови прикусил мою нижнюю губу, зализывая ранку и вызывая тихий нетерпеливый стон.       Мы оторвались всего на мгновение, впиваясь, потемневшими от желания, глазами друг в друга. Тяжело и шумно дыша, я прижималась к нему всем телом, блуждая руками по плечам и шее. - Чёрт! – Внезапно прорычал Малфой, отскакивая от меня на несколько шагов. Его дыхание было сбивчиво, а серые глаза, что смотрели с вожделением, стремительно покрывались ледяной коркой гнева. - Почему ты не остановила меня? – Процедил Драко, метая взглядом молнии. Он походил на дикого зверя, которого поймали в ловушку и теперь, мечась по комнате, тот отчаянно искал выход из капкана.       Вырванная из пьянящего омута жара его тела, я чувствовала вместе с тем, как отдалялся Драко. Во мне стремительно расширялась бездонная чёрная дыра, из которой исходил дикий холод, превращающий кровь в густую массу, что с трудом толкалась по венам, иссушая их. По сердцу незаметно полоснули острым лезвием, оставляя пульсирующую рану. - Свадьба через три дня. – Холод в голосе Малфоя заставил непроизвольно съёжиться, а осознание, что за этими словами не стояло ничего хорошего, побудило душу трепыхнуться, как от сильного удара. Слизеринец исчез с оглушительным хлопком. Совершенно раздавленная своими нелогичными поступками и, закрутившими в смертельном урагане, чувствами, что разом повалили из-под всех сорванных печатей, я сползла по стене на пол, зарываясь руками в лицо, чувствуя, как горячие слёзы быстрыми ручьями покатились по щекам. В горле стоял ком, а запах Малфоя, что одежда услужливо успела впитать в себя, душил, заполняя в лёгких всё пространство.

***

      Вторые сутки в поместье царил хаос, связанный со спешкой к подготовке церемонии. Эльфы и служанки суетились, сбивая с ног друг друга. Они украшали Малфой-мэнор, каждые полчаса меняли цветы, пытаясь угадать с лучшей цветовой гаммой. Благодаря миссис Малфой, что взяла бразды правления в свои хрупкие руки, меня не донимали расспросами, чему я была премного благодарна. Мысли роем вились в голове, подобно жалящим осам в улье, но стоило только попробовать ухватиться хотя бы за одну, как они разлетались в разные стороны, оставляя лишь пустоту. Воспоминания о друзьях давили тяжёлым грузом, разрывая, и без того трещавшую по швам душу, в клочья. Память переносила меня из одной картинки в другую, позволяя погрузиться в омут памяти с головой и вспомнить звонкий смех Гермионы, каким девушку взрывало всякий раз, как кто-то из мальчишек принимался дурачиться. Хотя чаще она применяла к ним тактику «нравоучительный тон строгой матери», что заставляло улыбаться уже меня. Гарри, что всегда сначала поддавался зову эмоций, а уж потом включал голову и рыжий весельчак Рон.       С началом войны каждый из нас менялся. Грейнджер всё больше стала походить на каменную статую. Она отрезала все эмоции на корню, предпочитая всегда оставаться во власти холодного разума. Тогда как Поттер с каждым днём становился всё нервознее. Он срывался по пустякам, вымещая всю злость и ярость, адресованную Волдеморту, на родных людей. И его можно было понять. Будучи неограниченным в любви к самобичеванию, Гарри чувствовал ответственность за каждую смерть, коря себя, что делает недостаточно. Ссоры внутри нашего квартета стали обыденностью, вытесняя всю ту близость, что царила между нами, как мы не пытались исправить ситуацию. Но каждый чувствовал, что пропасть с каждым днём росла. - Гарри, остановись! – Грейнджер вылетела из палатки, хватая друга за плечо. – Нам нужен план. - Гермиона, у нас нет времени на план! Как ты не понимаешь, пока мы медлим, просиживая штаны, Волдеморт побеждает. - Поттер повышал голос, стараясь достучаться до девушки. – Сегодня погибли Корнер, Найджел и Томас. Сколько ещё должно умереть наших друзей, чтобы до тебя наконец дошло? - Гарри, это ты не понимаешь. – Взъелась Грейнджер, багровея от злости. – Школа находится под усиленной охраной пожирателей, и ты думаешь, что они вот так запросто откроют тебе врата и подадут диадему на блюдечке? Если идти напролом, то никто из нас не выживет. И тогда смерти наших друзей были зря! Всё тогда было зря, Гарри! -Твои предложения? – Поттер вскинул бровь, явно не желая уступать. Грейнджер мялась, судорожно обдумывая возможные варианты. - Я предлагаю разделиться. – Не выдержав затянувшего молчания, я показалась из укрытия, ловя на себе не понимающие взгляды ребят. – Гермиона права, нас просто разорвут на части, если попытаемся сунуться через парадную дверь. - И чем поможет разделение? – Внезапно появившийся Уизли заставил меня невольно вздрогнуть, ощущая некоторую неловкость.       Он остановился в шаге от нас, сохраняя определённую дистанцию, что предназначалась мне. Грейнджер и Поттер, чувствуя явную напряжённость, что волнами исходила от нас с Роном, лишь заинтересованно переглядывались, пожимая плечами. Голубые глаза впивались, увлекая за собой в пучину злости, боли, раскаяния и нежности. Он смотрел так, словно готов был разрыдаться от одного только взгляда на меня. Чувство вины накрыло с головой и раздирающее изнутри пылающее чувство почти заставило сделать шаг навстречу, укрываясь в тепле широкой груди. Но я лишь поспешно отвела взгляд, душа порывы в зародыше. - Предлагаю взять с собой как можно больше людей. И пока двое из нас, возглавляя армию, будут отвлекать большую часть пожирателей, двое других, воспользовавшись мантией-невидимкой, проникнут в школу, найдут и уничтожат диадему. Я переводила нетерпеливый взгляд с Гарри на Гермиону, ожидая, пока те переварят информацию. И пока лицо Грейнджер приобретало задумчивый вид, просчитывая каждый ход, Гарри всё больше искажала гримаса ужаса. - Звучит вполне логично. – Парировала гриффиндорка. – Стоит попробовать. - Нет! – Прорычал Гарри, устремляя на подругу разъярённый взгляд. – Это слишком опасно. Снова погибнет много наших и, не приведи Мерлин. Кто-то из нас. Я против! - Гарри, послушай. – Рон положил руку на плечо другу. – Мы рискуем каждый день, и смертей не избежать. Просто невозможно спасти всех, к сожалению. –Он бросил в мою сторону быстрый взгляд, словно в его последних словах был скрытый подтекст. – Но, друг, мы на войне и от этого не сбежать. Он быстрыми шагами направился обратно к палаткам, явно не желая больше обсуждать подобную тему.       Поттер лишь тяжело вздохнул, понимая, что Уизли прав и, качая головой, добавил: - Хейли, ты должна остаться в лагере. - Ни за что. – Я хотела было продолжить протест, быстро придумывая аргументы, но Грейнджер меня перебила. - Гарри прав. – Она ласково приобняла меня за плечи. – Ты прекрасный колдолекарь и потребуешься здесь, когда начнут появляться раненые. Джинни и мадам Помфри одни не справятся. Поттер поплёлся вслед за другом, бросив на меня многозначительный взгляд, давая понять, что и эта тема считается закрытой.       Гермиона взяла меня под руку и повела прогулочным шагом вдоль опушки, наслаждаясь солнечным теплом. - Что случилось? – Внезапный вопрос нарушил идиллию тишины, заставляя меня недоумённо изогнуть бровь, бросая взгляд на подругу. – У вас с Роном. - Ничего. – Я лишь безразлично пожала плечами, стараясь придать виду безмятежность, но напряжённое тело и скривившиеся губы, выдавали меня с потрохами. – Мы расстались. - Но? – Грейнджер резко остановилась, потянув меня за локоть. Но не успела договорить. - Без, но, Герми. – Я серьёзно посмотрела ей в глаза. Чувствуя, как камень, что давил невыносимым грузом последний год, с грохотом катился вниз, принося чувство облегчения, вместе с чувством бесконечной вины.       Остановившись возле любимого сорта роз миссис Малфой, я осторожно, едва касаясь, провела по нежным бутам рукой, чувствуя, как по щеке скатилась непрошеная слеза. Конечно, я знала, что друзей нет в живых. Амбридж собственноручно принесла в камеру «Ежедневный пророк» и с наслаждением наблюдала за реакцией. Однако никакой информации о том, как именно каждый из них погиб у меня не было, да и к чему? Что это могло изменить? - Мне приятно осознавать, что в минуты внутренних терзаний, вы обращаетесь именно к ним. – Голос Нарциссы раздался совсем близко, выводя из раздумий. Я перевела на неё взгляд, утопая в теплоте её глаз. Она смотрела по-доброму, с заботой, словно желая забрать себе хотя бы часть боли, что билась о стенки моей души.       Перед глазами невольно возник образ Драко. И сердце кольнуло. До сих пор, незаметно для себя, я мысленно возвращалась к слизеринцу, что с каждым днём оседал внутри всё прочнее. Я безумно скучала по нему, прислушиваясь к глухим тяжёлым шагам за дверью. С замиранием сердца ждала знакомый звук, свидетельствующий о его внезапном появлении посреди комнаты. Но нет. Он, подобно тени ускользал от меня, оставляя лишь шлейф своего запаха, что давно уже въелся под кожу. - Я знаю каково это. – Нарцисса прервала молчание, ловя на себе мой вопросительный взгляд. – Мои родители заключили договор с Малфоями, когда нам было по пятнадцать. И, поверь мне, дорогая, Люциус был ещё тем мерзавцем. - И как вы смирились с судьбой? – Мой голос дрогнул. - Я просто смогла разглядеть свет среди тьмы. – Она кивнула, указывая на цветы, слегка улыбнувшись уголками губ. – И ты сможешь, Хейли. Она нежно коснулась моего плеча, оставляя в одиночестве.

***

      Драко пристально наблюдал за ней из окна собственной спальни. Он слышал, как она проходила мимо, тихо ступая по мраморному полу, в нерешительности застыв у самой двери. Малфой замер, поднимая глаза на кусок дерева, совершенно не понимая, что злило сильнее. То, что она позволила ему сорваться, не остановив от ошибки или что сейчас, он слышал стремительно удаляющиеся шаги. Её вкус всё ещё отчётливо ощущался на языке, как Драко не пытался смыть его крепким алкоголем. Ведь он прекрасно понимал, что, если не можешь изменить ситуацию, подчинись ей, извлекая выгоду. Так Уилсон и поступила с ним. Снова. Тело пробил озноб, разнося крупную рябь мурашек, когда яркие воспоминания прикосновений нежных рук вихрем пронеслись по сознанию Малфоя, обволакивая нестерпимым желанием ощутить это вновь. Молочно-шоколадные глаза заманивали в омут, заставляя его тонуть, сгорать о желания коснуться нежной кожи. А Хейли с каждым шагом становилась всё ближе, смотря на слизеринца так, словно, вокруг него начал концентрироваться весь её мир. Драко буквально ощущал на своей коже её мягкое дыхание, теряя с каждой минутой самоконтроль. Её губы такие манящие, притягательные. И он поддался соблазну, с разбега бросаясь в пропасть, позволяя себе потеряться в её цветочном аромате, жадно вдыхая его, словно это был глоток свежего воздуха. Драко впивался в губы, разрывая рот девушки страстным поцелуем. Ему хотелось больше. Больше чувствовать её, ощущать её вкус. Вспомнить вкус её кожи. Хотя он помнил. Слишком глубоким отпечатком врезалась в память та единственная ночь, что начиналась так же маняще притягательно. И Малфой отчётливо помнил, чем, в прошлый раз всё закончилось. Он не привык чтобы им играли, предпочитая быть тем, кто сам берёт. Но Уилсон обыграла его. Поставив жёсткий шах и мат. Он не допустит подобного. Не позволит себе хоть на мгновение поверить, что она может его… Несмотря на то, что он знал. Видел. Но не мог поверить. Драко грустно усмехнулся, качая головой, не отрывая взгляда от Нарциссы, что присоединилась к ненавистной Уилсон.       Своим поступком там, в поместье Тёмного Лорда, Уилсон фактически подписала себе смертный приговор. Когда не позволила Волдеморту причинить вред матери. Теперь лорду была известна ещё одна слабость Драко, чего Малфой так старался избежать, не приняв во внимание, маниакальное сумасбродство тёмно-русой девушки. И теперь, дать Волдеморту то, чего он желает, было единственным способом сохранить ей жизнь. В противном случае, наступит день, когда упрямая Уилсон не сможет выдержать пыток за неподчинение. А Драко ничего не сможет сделать, никак не сможет помочь.       Волдеморт долгое время не трогал его мать и по понятным причинам. Малфой сделал всё, чтобы встать в ряды сильнейших и доказывать каждый день свою преданность, принося головы мракоборцев, завоёвывая новые территории. Он делал всё необходимое, забирая у Лорда возможность наслаждаться мучениями Нарциссы. Ведь, иначе лекарства перестали бы помогать, что означало потерять её. Это было выше сил. Будь на месте Нарциссы Люциус, Драко, возможно, и бровью не повёл. Именно отец в ответе за ад, что царил вокруг жены и собственного ребёнка, не оставляя возможности освободиться из порочного круга. Слизеринцу было трудно, очень трудно признавать внутри себя, что тайно и в глубине души, тот отчаянно надеялся на мальчика-который-сдох, а вместе с ним и умерла призрачная надежда Драко на нормальную жизнь. И меньше всего на свете он желал увлекать за собой в эту бездну Уилсон.       Но та, будто нарочно, каждым своим действием лишь связывала их прочным канатом. Драко отвёл взгляд, не в силах больше смотреть на девушку, что продолжала неспешную прогулку, снова оказавшись в гордом одиночестве. Он чувствовал, как нескончаемый поток злости вновь принимал масштабы, выходящие далеко за пределы собственного тела. Глупая, конченая идиотка. Ты будто жаждешь оказаться связанной по рукам и ногам. Хотя, будь я на твоём грёбаном месте, тоже выбрал меньшее из двух зол. Надоедливым писком в ушах Малфоя до сих пор стояли угрозы Монтегю, что решил внезапно поверить в свою бессмертность и, сдаётся Драко, проверить на практике столь ошибочное суждение. Злость лихо достигла размеров неконтролируемой ярости, стоило только услужливой памяти, напомнить Малфою, на что, в действительности был способен уёбок.       Взгляд уцепился за странные движения за окном. Расширив глаза от ужаса, слизеринец наблюдал, как тело девушки камнем летело в воду. Твою мать! Он трансгрессировал, перед входом в сад. Сердобольная мать так печётся о своих блядских цветах, что наложила антимагическое заклинание. Не мешкая ни минуты, он бросился по извилистым тропинкам. Сердце отбивало быструю трель, пока паника окутывала плотным, не проницаемым, куполом заставляя кровь холодеть в жилах. Пульс железными тисками сжимал виски, глухим эхом отбивая барабанную дробь в ушах. А перед глазами, как в замедленной съёмке, была она, добровольно прыгающая в объятия дна, на котором терпеливо её поджила смерть. И как я не догадался, когда не улавливал мыслей, что раньше кричали в голове, предостерегая о безрассудных действиях законченной психопатки? Уилсон слишком умна, чтобы не догадаться, как обойти подобную магию, и слишком строптива, чтобы так просто смириться со своей судьбой. Малфой с разбега нырнул, видя, как тело медленно уходит на дно. Её глаза были закрыты, девушка не сопротивлялась.       Он вытащил её на берег, откашливая воду, что успела забиться слизеринцу в лёгкие. Уилсон не двигалась и не приходила в себя. Его сердце замедлило ритм, пропуская удары. Дрожащими руками, он уложил её к себе на колени, прижимая голову к широкой груди. - Уилсон? – Голос дрожал, а чувство леденящего душу ужаса разрастался, пока слизеринец всматривался в бледное безжизненное лицо девушки. - Блять. – Он подхватил её тело на руки, поднимаясь с колен. - Хера с два, Хейли. Ты не поступишь так со мной. Это слишком, даже для тебя. Он быстрым шагом вынес девушку за пределы сада. - Топси. – Прорычал Малфой, трансгрессируя вместе с девушкой.