Сумерки

Боль пронизывает тело Коготь резкими вспышками. Всё, о чём она может думать, это боль, когда она лежит на холодном камне. Демон исчез, исчез в туннелях под городом. И это была её вина. Ещё больше людей умрут, и ещё одно тело окажется за её окном. Она должна это остановить, она должна это контролировать. Она пыталась остановить это, и вот она, лежащая в луже собственной крови. Она попыталась пошевелиться, но боль пронзила её живот. Она скрипит зубами, заставляет руки двигаться и встаёт на колени. Её голова кружится, и она смотрит вниз. Серые камни имеют чёрный оттенок и залиты кровью. Слишком много крови, всё это её. Она спотыкается и чуть не падает назад, но ловит себя на стене. Слева от неё тяжёлая деревянная дверь, её выход. Коготь подумывала спуститься по лестнице, но в её ослабленном состоянии это дополнительное напряжение стоило бы ей слишком дорого, и она не могла рисковать снова потерять сознание из-за страха, что кто-то её обнаружит. Или, что ещё хуже, демон может вернуться. Если она была без сознания, было невозможно предсказать, что она могла бы сделать. Медленно и довольно бесцеремонно Коготь очень медленно подошла к двери, одной рукой сжимая глубокую рану на боку, всё ещё истекающую кровью. Со значительным усилием она заставляет дверь открываться, давя своим весом на раму. В её видении появляются белые пятна, но Коготь полна решимости по крайней мере выбраться из этой богами забытой каменной гробницы, прежде чем она рухнет. Или она бы так и поступила, если бы не услышала, как кто-то подошёл. ≪Дерьмо≫. Коготь не верила в богов, удачу или судьбу, но по мере приближения шагов она хотела, чтобы у неё было о чём просить. Шаги стали громче. И громче. А потом. — Привет? Даже находясь в почти бессознательном состоянии, Коготь узнала голос как принадлежащий Гвинн. Что было одновременно и благословением, и проклятием. Коготь дико развернулась, ища где-нибудь — где бы спрятаться, но было уже слишком поздно. Появилась копна светлых волос, и Гвинн Кальказар сразу же увидела Коготь. На её лице появилась тревога, и она бросилась вперёд, протягивая руки, готовая её поймать. Коготь отпрянула. — Нет, Гвинн, тебе нужно уйти, тебе нельзя здесь быть. Отчаяние в её голосе не остановило Гвинн, и она схватила окровавленную руку Коготь. — Коготь, ты в порядке? — спросила она. Её взгляд резко падает на кровь Коготь. — Это… чёрная кровь? Это твоё? Коготь отталкивает её, но хватка Гвинн похожа на тиски. — Гвинн… Эти голубые глаза проницательны, и Коготь узнаёт, что в них отражается её свирепый характер. — Это не имеет значения. Ты не в форме, чтобы разговаривать, ты пойдёшь со мной. Прежде чем Коготь успевает ответить, её ноги вылезают из-под неё, а лицо врезается в камень. Всё становится чёрным. *** Она что-то слышит. Это голос? Шумы неразборчивы, и Коготь уверена, что ей снится. Но постепенно, очень медленно голоса становятся громче и яснее. — Вы не можете просто привести её сюда! — Коготь не уверена, чей это голос. А там другой голос. — Что я должна была делать? Оставить её там? Голоса кажутся знакомыми. Мужчина и женщина. Внезапно Коготь слишком понимает, что это не сон, и её глаза резко открываются. Она смотрит на большой коричневый стол. По крайней мере, она думала, что это именно то, что было, но когда она прищурилась и повела головой, она понимает, что на самом деле смотрит в потолок. Она лежит на скамейке. Она пытается сесть, но боль пронзает её. Не так плохо, как раньше, но всё же крайне неприятно. Она стонет. Посмотрев вниз, она ожидает увидеть то же пятнистое чёрное пятно на её коже, но она чиста, и три, кажется, повязаны вокруг её раны. На этот раз ближе один из голосов, и это женский голос, который она услышала. — О, слава богам, ты проснулась. — Говорит Гвинн. Коготь трёт глаза и теперь замечает, что молодая женщина стоит рядом со своей импровизированной кроватью. Она пытается улыбнуться, но это только гримаса. Ловкие руки Гвинн схватили её за плечи. — Полегче, полегче, ты потеряла много крови. Будь осторожна и лежи спокойно. Тебе повезло, что я тебя нашла, — говорит она, улыбаясь. — Как… — Вопрос Коготь умирает в её горле. — Ах да, ты должна меня за это поблагодарить. Чензо. Коготь смеётся, от чего она только вздрагивает. — Итак, Чензо, ты снова спас меня? — спрашивает она. На лице молодого пивовара появляется ухмылка. — Ну, я… я бы хотел взять на себя всю заслугу, — сказал он: — Но на самом деле тебя сюда привела леди Кальказар. Я могу сделать только так много, так что считай себя счастливой, что она привела тебя сюда так же быстро, как и она. — Он делает паузу, чтобы снова надеть очки на лицо. — Но, полагаю, я действительно сыграл жизненно важную роль, в том числе, фактически, с исцелением и всем остальным, — добавляет он. Гвинн закатывает глаза и сочувственно смотрит на Чензо. — Я не смогла бы спасти её без тебя, Чензо. Откровенно говоря, твои таланты тратятся зря, проводя всё это время в таверне, когда ты можешь это сделать, — она ​​показывает на различные проекты, которые Чензо разбросал по всему дому, — всё это! Отведя взгляд, Чензо согласно кивает. — Полагаю, я могу быть весьма полезен, когда в этом возникнет необходимость. — Чензо, не унижайся, ты спас мне жизнь. Дважды! — объясняет Коготь. Сгорбленный мужчина улыбается, прежде чем отвернуться и предоставить двух женщин самим себе. Гвинн снова переводит взгляд на Коготь. На её лице появилось искреннее беспокойство. — Как ты себя чувствуешь? Коготь издевается: — Просто замечательно. — Хорошо, в следующий раз, когда у тебя будут проблемы, я просто оставлю тебя там, не так ли? — Гвинн игриво насмехается. Удивлённо, Коготь качает головой. После паузы она смотрит на блондинку. — Почему ты всё время возвращаешься? — Она задаёт вопросы мрачным тоном. — Большинство людей обычно находят причину либо предать меня, либо мне уже надоедают. Гвинн, кажется, озадачена вопросом Коготь. Она берёт момент, чтобы собраться с мыслями, её руки переплелись. Её тон необычайно мягкий: — Ты мне никогда не надоешь, Коготь. Чувствуя себя внезапно уязвимой, Коготь отворачивается. Гвинн продолжает. — В тот момент, когда я встретила тебя, я знала, что ты другая. — Да, чёрная кровь очевидна, — шутит Коготь. Если Гвинн находила шутки забавными, она не признавала этого, а вместо этого говорила: — Нет, я не это имела в виду, и, честно говоря, это не имеет значения. Это не меняет того, кто ты есть. — Она делает паузу: — Я знала, что ты другая, как и я. Брови Коготь в замешательстве нахмурились. — Гвинн, что ты имеешь в виду? — Мне кажется, что мы с тобой — две стороны одной медали. — Говорит она: — Мы, может, очень разные, но мы хорошо дополняем друг друга. — Что ты сказала? Что мы были хорошими партнёршами? — спрашивает Коготь. Гвинн улыбается: — Верно. Я бы сказала, что мы. Меняя тему, Коготь поднимает бровь: — Почему ты спасла меня? Внезапная напряжённость во взгляде Гвинн — та, от которой Коготь не может отвести взгляд. Блондинка подходит ближе. — Я не могла позволить тебе умереть, — говорит она почти шёпотом. В этот момент Коготь забывает о своей боли, о ране на боку и наклоняется ближе к Гвинн, сокращая расстояние между ними. Она быстро целует Гвинн. К её удивлению, Гвинн улыбается. Вскоре её рука ложится на щеку Коготь. Она притягивает её ближе, и их губы снова встречаются. Гвинн целует её в ответ, медленно и осторожно. Она берёт руку Коготь в свою, и пока они целуются, Коготь желает, чтобы она чувствовала это вечно. Гвинн заставляла её чувствовать себя в безопасности, она ей доверяла. И она была уверена, что Гвинн чувствовала то же самое.