Дождливая ночь

      Осень всегда ассоциируется у нас с дождем, влажными, опавшими листьями, что совсем недавно красовались на кронах высоких деревьев, даруя нам возможность вовсю лицезреть их «величие» — незабываемую картину из множества горячих красок, будоражащих, возводящих в изумление. Но ночью мы не видим ни этих красок, ни растоптанных листьев, уже давно залежавшихся на обмокшем асфальте. Сегодня именно такая: дождливая ночь.       Малые капли дождя омывали прохладную землю, образуя новые лужи, или же пополняя старые. На улице стоял приятный свежий запах, ощутимый даже сквозь небольшую щель автомобильного окна, в коем сейчас сидел Нагито, который молча смотрел в это же окно, смотря на тихие улицы, освещаемые тусклыми фонарями.       Тяжело вздохнув, Комаэда достал свои карманные часы, медленно осмотрел циферблат, после чего и вовсе помрачнел — само выражение его лица выдавало в нём некую подавленность. 23:34 — время уже позднее, именно поэтому блондин решил вызвать такси и отправиться домой на нём. К тому же, у него не было зонта, ведь парень совсем не ожидал, что сегодня пойдет дождь. Конечно, он не ожидал ещё и того, что ему придется так сильно задержаться на работе. Бóльшую грусть также вызывало сообщение его возлюбленного, являвшееся ответом на его предупреждение о срочных делах… Это было краткое: «буду ждать», что долго мучало Нагито, заставляя с головой утопать в собственных мыслях. И не странно — его всегда волновал сон любимого. Он не хотел, чтобы его ошибки, или же важные дела, негативно влияли на жизнь самого дорогого ему человека.       Нет, отнюдь, Комаэда более не занижает себя, не критикует, по крайней мере, он старается… Ради него. Сейчас же им движет лишь самое обыкновенное желание заботиться о здоровье близкого ему человека: ему нельзя ложиться позже, иначе не сможет выспаться — набраться сил для нового дня.       Этот бурлящий поток мыслей прекратился ровно в тот момент, когда остановился и сам автомобиль, до этого плавно подъехав к дому Нагито. Уже через минуту, Комаэда оказался у порога собственного дома, смотря на окна, в которых полностью отсутствовали любые источники света.       «Все же спит» — подумав про себя, тот медленно открыл входную дверь, тихо входя, стараясь не разбудить спящего в дальней комнате Корекиë. Сняв верхнюю одежду и обувь, Нагито первым делом решил зайти именно в ту комнату, где сейчас, должно быть, сладко спал его любимый.       Комаэда стал так же тихо заходить в ту комнату, но какого же было его удивление, когда из нее донесся тихий, мужской и немного усталый голос:       — Уже вернулся? — владелец голоса медленно повернулся лицом к блондину в попытках разглядеть хоть что-то в этой кромешной тьме.       — Да, — проговорил Нагито, выдерживая небольшую паузу, а после вновь продолжил. — Прости, что разбудил, Киë.       — Я не спал, — тот тихо вздохнул, — не смог заснуть.       — Понятно, — голос Комаэды звучал даже тише обычного, из-за чего можно было услышать его краткие шаги, пока тот пытался нащупать кровать и сесть рядом. Ему было жаль Киё, ведь он знал, что ему всегда сложно заснуть одному. Нагито чувствовал себя виноватым, но старался не проявлять этого, понимая, что его вновь будут отговаривать или даже утешать. Ему же этого не хотелось, должно быть, именно поэтому он и не захотел озвучивать каждую свою мысль — хотелось сохранить парочку совсем не важных мыслей, память о которых улетучится так же быстро, как и образуются эти самые мысли.       Буквально через мгновение тот все же осуществил задуманное, медленно водя рукой по мягкой простыне, будто ища что-то, но после, остановившись на чужой, теплой руке.       Должно быть, Киë немного да содрогнулся от уличного холода руки бледнолицего, который нежно поглаживал ею длинные пальцы, которые, в свою очередь, чуть позже, в ответ обхватили ладонь Нагито.       Парни продолжали молчать, и лишь бьющиеся о подоконник капли дождя прерывали эту вечную тишину, воцарившуюся меж двумя влюбленными.       Возможно, так продолжалось бы и до самого утра, но Шингуджи легонько охватил Комаэду, медленно притягивая того к себе.       Опешив, Нагито уже оказался чуть ли не над самим антропологом, придя в себя лишь через какое-то время, когда эта же теплая рука прикоснулась к его щеке, начиная поглаживать бледное лицо.       — Киë… Давай я сначала сниму свою грязную одежду, — сказав это, он попытался слезть с кровати, чувствуя, как хватка чужих рук постепенно слабеет. — Постель ведь чистая, а я — нет.       — Хорошо, — устало проговорил тот, окончательно отпуская Комаэду, — пожалуйста, не уходи в другую комнату.       — Но ведь здесь темно, — озадачено. — Я не хочу, чтобы ты потерял все желание спать из-за какого-то включенного света.       — Тогда включи светильник, он точно не заставит потерять меня всю тягу ко сну.       Корекиё всегда просил включить светильник в подобных ситуациях. Верно, это не впервой ни для Комаэды, ни для Шингуджи. Они будто привыкли к тому, что кто-то да временами приходит позже обычного.       Блондин молча потянулся в сторону светильника, все так же медленно ориентируясь по прикосновениям, и, наконец, найдя его, включил малый источник света, что отогнал зияющую темноту, создавая некий полумрак.       — Он потускнел, — Нагито осмотрел комнату, отходя от светильника. — Похоже, ему недолго осталось.       — Так даже лучше.       Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, Комаэда обернулся, после чего посмотрел на уже открытые, светло-янтарные глаза, взор который сконцентрировался прямо на нем.       — Так сильно нравится этот полумрак? — спросил тот, мягко улыбнувшись.       — Нет, — почти сразу ответил он, — мне нравится тратить чуть больше сил, дабы уловить каждую черту твоего замечательного лица, Нагито.       Лицо Комаэды резко обрело чуть удивленные черты, а сам он почувствовал легкое, но незаметное для его собеседника смущение. Отвернувшись от длинноволосого, тот даже не заметил легкой и довольной ухмылки, заигравшей на лице Корекиë.       Нагито не знал, насколько долго он возился со своей одеждой, а спокойный взгляд Киë не давал ни малейшей подсказки, что заставляло его смириться с отсутствием решения подобной «загадки». Подойдя поближе, он плавно наклонился, дабы прилечь рядом, но его вновь ухватывают длинные руки, утягивающие на мягкую кровать.       — Киë, — смущенно вздохнув, — я же просил тебя так не делать.       — И почему же? — все так же спокойно проговорил тот, осматривая уже лежащего рядом блондина.       Нежно улыбнувшись, Комаэда медленно протянул свою руку к щеке своего возлюбленного, уже через мгновение, придерживая её собственной ладонью:       — Потому что это заставляет меня любить тебя еще сильнее, — Нагито прикрыл глаза, наблюдая за реакцией Шингуджи: тот же застыл в изумлении, удивленно смотря на причину своего сильного смущения, а после и вовсе отведя свой взгляд в сторону. Скорее всего, он совсем не ожидал подобного ответа.       — Я так рад, что ты наконец смог снять свою маску, — слова Комаэды вновь вернули ему внимание янтарных глаз, что устремились прямо на него.       — Неужели я тебе так сильно не нравился в этой маске? — игриво произнес тот, соответствующе улыбнувшись. В это время, его рука медленно ухватилась за другую — чужую, что все еще находилась на теплой щеке.       Нагито содрогнулся, когда почувствовал нежные поглаживания на своей руке, вновь дарующие теплые чувства, заставляющие его улыбнуться:       — Несомненно, я продолжаю утопать в твоих глазах, но так долго не видеть твои губы было самым настоящим испытанием.       Услышав эти слова, Корекиë на мгновение прикрыл свои веки, устремляя свой взор куда-то вниз, а после, вновь осмотрев блондина, тот взялся за его руку, легко целуя внутреннюю сторону запястья Нагито:       — Тогда, ты должен быть горд собой, ведь это случилось только благодаря тебе, мой любимый, — горячее дыхание обжигало бледное запястье — сейчас Киë напоминал скорее довольного кота, который только что съел целую рыбину, а сам Нагито, от подобного зрелища и не менее любезных слов, вновь почувствовал приятное тепло, но уже по всему телу, которого так не хватало после сырой и прохладной улицы.       — Киë… — склонив голову.       — Что такое? — поинтересовался тот, большим пальцем поглаживая бледное запястье.       —…спасибо.       Нагито незаметно закрыл глаза, всеми силами пытаясь не заплакать. Это была искренняя благодарность — он всем сердцем любил и был благодарен Корекиë за все. Прежде всего за то, что тот не бросил его в самое тяжёлое для Комаэды время, продолжал поддерживать… понимал. Нагито вспоминал все, через что они прошли вместе, а также и те самые слова, что он услышал когда-то давно, но навсегда оставшиеся в его светлой памяти:       «Я не один, пока у меня есть ты. Мое сердце не пусто, пока ты рядом со мной».       Нагито почувствовал, как его голову медленно поднимают — тот открыл свои глаза и увидел лицо Корекиë, который все ближе притягивал Комаэду к себе. В мгновение ока, губы сомкнулись в сладком, но быстром поцелуе, что выражал попытки длинноволосого успокоить свой единственный лучик солнца в этой кромешной тьме, называемой миром.       — Ну что ты, милый, — прозвучал нежный голос, обращённый к блондину. Своими длинными пальцами Корекиë принялся вытирать уже образовавшиеся дорожки слез с бледного лица. — Не нужно плакать, я рядом.       Нагито широко распахнул свои веки, немного приоткрыв рот. Сложно описать все то, что сейчас чувствовал блондин: он чувствовал, будто с головой окунулся в тёплый океан, но сохранив возможность дышать — это была такая же приятная легкость, дополняющая то самое тепло, разливающееся по всему телу.       Корекиë тихо рассмеялся, осматривая застывшего в Комаэду.       — Ох, смешно? — с наигранной обидой сказал Нагито, чуть приподнимаясь на локти. Конечно, такой резкой переменой настроения нельзя обмануть того, кто знает тебя лучше, чем кто-либо другой.       — Очень, — заметив действия Комаэды, Шингуджи легко обхватил талию и спину Комаэды, притягивая того к себе и затягивая в теплые объятия. Нежная улыбка все никак не спадала с его лица. — Я скучал.       Комаэда облегченно вздохнул, прижимаясь к мужской груди, пока в его светлых волосах уже чувствовалось чужое дыхание: они пахли дождем, и Корекиë это чувствовал.       — Спи, — измученно и сонно проговорил Корекиë, сильнее обнимая любимого.       Нагито лишь тихо угукнул, чувствуя невыносимую тяжесть, сдавившую его веки. Сон почти моментально унес сознание этих двоих, одаряя долгожданным покоем.       Возможно, им приснятся сладкие истории, или же самые дорогие для них воспоминания, что будут вечно хранится в их памяти.

«Нет, Нагито, нет… Ты не мусор и ты не бесполезен. Я ведь уже много раз говорил тебе, что ты не лишний в этом мире. Не надо так говорить, иначе я расстроюсь. Ты нужен мне, Нагито. Почему? Разве ты еще не догадался? Ты нужен мне, потому что я люблю тебя».

      Полная тишина, прерываемая осенним дождем.