Интервью всей жизни

— Я должна рассказать всё с самого начала? — спрашиваю у мужчины, сидящего за камерой. — Да, мисс Старк, — кивает, а Джеймс поправляет его, заметив, что я — Зальцман. Только вот этот факт стал никому не интересен, как только всплыло моё близкое родство с Тони. Только Барнс до сих пор помнит о том, что я ненавижу, когда меня называют Старк. — Что ж, хорошо. С чего мне начать? Всем привет, я — Рейчел Зальцман, и я — дочь Тони Старка? — в ответ получаю неопределённое пожимание плечами, мол говорящие «Детка, мне плевать, скажи уже что-нибудь». — Ладно. Всем привет, я — Рейчел Зальцман, и я — дочь Тони Старка, бывшая любовница Стива Роджерса и возможная невеста Джеймса Барнса. И сегодня я должна рассказать о своей жизни всё, — вытираю влажные ладони о джинсы, кидаю взгляд на Джима, улыбающегося мне, чувствую небольшое облегчение и начинаю свой рассказ.

***

Не будет никаких скандальных новостей из серии «Внебрачная дочь Старка», «Брошенная семья» или «Железный Человек не уважает никого, даже собственного ребёнка». Никогда не было ничего такого. От меня никогда никто не скрывал то, что мой отец — Тони Старк. Но к этому мы вернёмся попозже. Сейчас к самому началу. Итак, я — Рейчел Зальцман. Моя мама — Мия — имела немецкие и еврейские корни, хотя жила она всю жизнь в Америке, как и я, в принципе. Мы жили в Нью-Йорке, на окраине города в небольшом, но очень приличном доме, которым нас обеспечил Тони. Первый раз я спросила у мамы про него, когда мне было четыре. Сама я мало что помню об этом, все мои рассказы о детстве — лишь блеклый пересказ маминых историй. Так вот, тогда мама без увиливаний сказала, что мой папа уважаемый и очень богатый человек, с которым мы не живём потому, что родители друг друга не любят. Будучи чуть старше я узнала, что папа с мамой были хорошими друзьями, а причина моего появления — много лишнего спиртного в крови. Я любила слушать истории об их дружбе. Как отец помогал маме найти парня, как он учил её целоваться. Всегда было смешно наблюдать за мамой, когда она рассказывала очередную историю. Чаще всего они все заканчивались одинаково: глобальная пьянка. Но что поделать, если всю юность папа прослыл тусовщиком и бабником. Только с мамой он был милым мальчишкой, который радовался каждой её удаче в физике, в которой, к слову, мама просто ноль. Мама всегда очень хорошо отзывалась о Старке, я редко называла его папой, ведь считала его скорее лучшим другом, чем отцом, но он был не против, клича меня «малышка Рейч» или «редиска», понятия не имею, как ко мне прицепилось это прозвище. В тот же вечер, когда я задала вопрос, она позвонила Тони и рассказала о моём внезапном интересе, как рассказывала ему всё обо мне. Через час он стоял на пороге нашего дома и протягивал мне плюшевого мишку, которого я почти сразу же выпотрошила. Не потому, что он мне не понравился, а потому, что внутри было что-то, что заставляло его говорить, а я была очень любопытным ребёнком. Естественно, это было отмечено родителями. Отец долго и довольно смеялся, уверял маму, что я стану отличной наследницей. Мама лишь качала головой, ничего точного не отвечая. Конечно, Старка нельзя было назвать отцом года. Даже смешно, если честно. Но мы с мамой никогда ни в чём не нуждались. Кто-то сейчас назовёт это попыткой откупиться, но нет. Я была желанным гостем в Башне Старка, дружила с Пеппер и очень уважала её, а в графе «отец» в моих документах был указан Энтони Эдвард Старк. Тони по-своему любил меня и маму. Я любила наблюдать, как он работает, засыпая в его мастерской. Я помогла написать код Джарвиса. Я же его взломала первый раз. Ой как же я тогда выхватила, как сейчас помню. Пейп всегда защищала меня, а её авторитет в моих глазах однозначно был больше, чем авторитет папули. Вот только Старк знал обо мне всё: как мои успехи в учёбе, чем я увлекаюсь, какой парень мне нравится. Он старался быть моим другом, и у него отлично получалось. Я никогда не была гением, как папа, но всегда им восхищалась и стремилась быть похожей на него. Начала изучать физику, математику и часто копалась в его чертежах и других бумажках. Чем старше я становилась, тем реже находилась дома с мамой. К пятнадцати что-то во мне щёлкнуло: я занялась биологией, химией, не оставляя при этом механику. Пеппер всегда цокала языком и говорила, что я копия отца. Естественно, я ведь состояла из кофе и чизбургеров, не спала сутками, а потом засыпала на чертеже, измазавшись в машинном масле. Тони на руках относил меня в кровать, целовал и шёл работать дальше. В шестнадцать я лишилась мамы. Это не было что-то необычное, не убийство, не авария. Её забрал у меня обычный инсульт. Я, как часто в то время, сидела у папы в мастерской, вычитывая очередную теорию дедушки Говарда, когда у меня зазвонил мобильный. А затем я помню лишь как плакала и кричала, как Пеппер обнимала меня и говорила, что всё наладится, зыркая на Старка яростными взглядами из-за его ступора. Все дни, плоть до похорон, они оба не отходили от меня, за что я была им очень благодарна. Ну, а потом, по классике жанра, мисс Поттс и мистер Старк стали моей семьёй. Стив называл меня сильной. Он часто говорил о том, что быть дочерью Старка — сложнейшее испытание. Но я никогда не считала себя такой, я просто хотела быть достойной такого отца. Я окончательно перебралась в Башню. Закончила школу и пошла в армию, вопреки всем ожиданиям. Да, Тони был в ярости, рвал и метал, но так и не смог меня отговорить, я молча собрала вещи и ушла. Понятия не имею, что толкнуло меня на этот поступок, но я никогда не жалела о нём. Конечно, уйти в армию в восемнадцать — верх сумасшествия. Но именно там я стала отличным военным врачом, а это было отправной точкой. Я отслужила три года. Побывала в горячих точках. И вот после одного из заданий меня списали со счетов из-за травмы. Травма была мелочная, если честно. Всего лишь пуля прошла навылет между рёбрами, почти не задев ничего жизненно важного. Кровью я истекла капитально, но осталась жива. Для успокоения совести мне дали капитана. И вышвырнули. Я яростно фыркала, но держала своё мнение при себе. Военная выправка давала о себе знать. И вот мне двадцать, я стою у входа в штаб-квартиру Мстителей и смотрю на дверь. Позади меня мотоцикл и три года тотального игнора со стороны отца. Нет, я была виновата, я тоже не шибко хотела общаться с тем, кто ругался на всю башню из-за того, что «женщинам не место на войне». Никогда не была ярой феминисткой, но тогда было обидно. — Долго будешь стоять и пялиться, малышка? — услышала я знакомый женский голос и улыбнулась. — Наташа Романофф. Чёрная Вдова. Единственная и неповторимая, — собственный голос кажется мне очень охрипшим. — С возвращением, Рейч, — он встаёт напротив меня и улыбается в ответ на мою улыбку. С Романофф я познакомилась на одном из заданий. Мы пересеклись случайно, не помню даже, при каких обстоятельствах, но связь я с ней поддерживала постоянную. — Старк локти изгрыз за эти три года, — ухмыляется рыжая. — Стив постоянно тыкает его носом в то, что Тони отпустил тебя тогда в армию, наговорив перед этим кучу неприятного. — Неужели Железный Человек рассказал вам всем о своей нерадивой дочери-военнослужащей? — неподдельно удивляюсь. — Пеппер рассказала. Она до сих пор злится на него. — Из-за меня? — снова удивление. — Конечно. Столько раз порывалась с тобой связаться, но всегда они со Старком ругаются из-за этого. — Не уверена, что он будет рад видеть меня. — Зато Стив очень хочет познакомиться. А с Тони тебе придётся рано или поздно поговорить, смирись, милочка, — с этими словами она затащила меня в здание. С этих шагов началась моя история. Моё знакомство с Мстителями, примирение с отцом, общение с Бартоном и Роджерсом. Точнее начнётся. Это долгая история. Но сегодня я положила начало своему повествованию