Некуда бежать

Иногда Сэм во сне кричит: «Нет-нет-нет, прекрати, не надо!», и Дин уверен, что это не имеет ни малейшего отношения к Стиву Ванделлу. Дин как всегда рядом и, чтобы выдернуть брата из кошмара, кладёт ему руку на плечо успокаивающим жестом, низким голосом приговаривая: «Сэм, проснись! Всё уже хорошо, всё в порядке, чувак, это я». Сэм всегда вскидывается с вытаращенными глазами и так жадно хватает воздух открытым ртом, будто не дышал чёрт знает сколько лет. Он не станет говорить о кошмарах, ни словечка не вымолвит, хотя Дин — тот, кто мягко поглаживает его по спине, когда его рвёт после страшного сна. Разгадка кроется в том, что он выкрикнул, пока Дин пытался его разбудить, и его отчаянный голос шрапнелью врывается в грудь Дина, разрывая её на части. «Оставь её в покое!» — в полусне умоляет Сэм, размахивая руками так, что локтем попадает в глаз Дину, и тот отшатывается назад. Следующей ночью Сэм скулит: «Нет, не тронь её, хватит, пожалуйста!» Непрекращающиеся кошмары по ночам и гробовая тишина, окружающая их днём, убивают Сэма, и наконец-то Дин набирается смелости, чтобы спросить: «Кого — её?» Выражение лица Сэма до чёртиков пугает Дина, и он решает больше никогда об этом не заговаривать. В какой-то момент Сэм просто уходит, бледный, с бессмысленным взором. Он выходит и возвращается только через несколько часов. Дин не знает, что делать.

***

Парень высокий, крепкий и, кажется, сплошь состоит из мускулов. У него невероятно красивые зеленовато-карие глаза и ямочки на щеках, стоит ему улыбнуться. Она чуть шею себе не сломала, разглядывая его, и в его мягком спокойном голосе есть что-то, заставляющее чувствовать себя в безопасности. Она доверяет ему ровно до тех пор, пока он не швыряет её к стене. И умирает, вдыхая запах серы.

«Я дам тебе выбор, Сэм: твой брат или миленькая малышка-официантка, которую мы видели», — говорит Мэг в Сэмовой голове. Он смотрит прямо на Дина, распростёртого на полу, такого беззащитного в своей бессознательности. «Так мило», — шепчет Мэг. Сэму хочется орать и разбить кулаки в кровь, лишь бы выбраться из стеклянной клетки, куда она его заточила, но это не поможет. И он принимает решение.

Это занимает некоторое время, но Дин всё-таки находит заметку в газете. Она была восемнадцатилетней официанткой, и звали её Джули. Кто-то изнасиловал и задушил её в переулке. Она была хрупкого телосложения — 156 см и 45 кг, — а нападение было зверским. У неё просто не было шансов выжить. В статье говорится, что её задушили, но она всё равно умерла бы от повреждения внутренних органов. Её изнасиловали и забили до смерти. Дин едва заставляет себя дочитать до конца. Единственный свидетель говорит, что видел уходившего прочь от переулка мужчину — молодого, очень высокого, с взлохмаченными тёмными волосами, в клетчатой рубахе и джинсах. Дин закрывает ноутбук, зарывается лицом в ладони и шепчет: «Господи, Сэм. Господи!»

***

Девушка вырывается, умоляет, плачет, пока Мэг — в теле Сэма — насаживает её на член, как бабочку на иглу, и всё, о чем он только может думать, это «Прости, мне так жаль, прости!». И даже спустя долгое время каждый раз, когда он замечал, что наблюдает за проходящей мимо женщиной, он вспоминал худенькое тело под ним, изломанную, измученную, истекающую кровью Джули, и жалел, что Дин не пристрелил его тогда.

***

— Мы убьём одного из них, — мурлычет Мэг с хорошо скрытым ликованием, и Сэма бесит то, с какой лёгкостью она включила его этим «мы» в свои ублюдочные планы. — Мы разорвём кого-то из них в клочья. Ты бы предпочёл слышать, как кричит твой братец, Сэм, или та хрупкая девчушка? Зная, что он уже пал ниже некуда, что всегда будет ненавидеть себя за это, Сэм отвечает: — Девушка.