Тяга

С недавних пор Итадори плохо спит по ночам. Хотя, сном назвать такое состояние язык попросту не поворачивается. Сам Юджи, будь его воля, не спал бы ночами совсем, продолжая искать. Он должен найти. Должен найти. Должен. Непременно должен отыскать способ открыть «Врата», даже если за это ему придется заплатить собственной жизнью. Да, такая смерть наверняка не будет бесполезной. Все, как он и хотел. Но Сатору бы не оценил его бешеной тяги к самопожертвованию. Итадори знал это очень и очень хорошо. Он вообще знал Годжо-сенсея лучше всех остальных учеников, возможно даже лучше их всех, вместе взятых. Хвастать подобным, конечно, было бы непростительной глупостью, поэтому парень лишь прокручивал эту мысль изо дня в день в своей голове. Она согревала его, а в особенно неприятные моменты жизни не давала полностью погрузиться в отчаяние и сойти от неясной тоски с ума. Юджи теперь был не одинок. У него появились друзья, что стали для него второй семьей. У него появился любимый человек. Человек, которого он безгранично уважал, и к которому у него имелась непреодолимая тяга. Противиться ей было для него сродни самоубийству. И он поддался. А затем так и вовсе столкнулся с тягой ответной. И принял Годжо, который потянулся к нему так же, как цветы обычно тянутся к теплым лучам Солнца, распускаясь. Принял целиком и полностью. Тогда все только начиналось. Короткие поцелуи в самых отдаленных уголках колледжа, мимолетные прикосновения друг к другу прямо на занятиях, а после них — нежные и теплые объятия, в которых Юджи чувствовал себя самым защищенным на свете человеком. Обычно Сатору много болтал, но юноша на это и жаловаться не думал. Ведь ему безумно нравился его голос. И сейчас, проснувшись в очередной раз среди ночи и лежа в давящей на и без того настрадавшееся сознание тишине, он бы отдал все, чтобы услышать этот голос еще раз. — Пожалуйста, — тихо молит Итадори. — Вернись ко мне. Он ведь обещал. Обещал, что с ним ничего не случится. И Юджи верил ему. Что, в конце концов, могло произойти с Сильнейшим? Оказалось, кое-что все-таки могло. Осознание со всей силой вновь навалилось на парня. Годжо не придет. Ни сейчас, ни завтра, ни даже через неделю. Не придет до тех пор, пока ему не помогут спастись. Только вот… а чем же мог помочь ему слабый, жалкий подросток? Кем бы вообще сейчас был Юджи, если бы не сидящий внутри него Сукуна, который содействовать спасению точно не собирался? От собственной беспомощности хотелось кричать, но перспектива перебудить своими отчаянными — а еще полными боли — воплями добрую половину студентов не радовала. Вместо этого Итадори до боли вгрызается в собственную руку, будучи не в силах совладать со своими эмоциями полностью. Из груди вырывается тихий скулеж, а сам парень, клубком свернувшись на холодной постели, судорожно выдыхает. Без Сатору жизнь вдруг потеряла больше половины своего смысла, играя теперь исключительно серыми красками. И разбавить эту серость могли одни лишь небесно-голубые глаза. — Слышишь, Сатору? — в бреду шепчет Юджи, точно зная, что никто его не слышит. — Вернись.