записки

...Пояс, с десятью золотыми, в аккуратно прицепленном к нему мешочке, сваливался от стремительного галопа угнанного гвардейского коня. Тому, кто нагло выхватил поводья из рук самого преемника короля, следовало бы всю свою оставшуюся (наверняка недолгую) жизнь бежать без оглядки, боясь иной раз случайной мухи. - подлец! - наполовину провизжала, наполовину прохрипела грузная пожилая дама, не вписывающася в окружение, невесть каким образом оказавшаяся на изысканном вечере, где встречали только самых важных, особенно отличавшихся размером своей казны, гостей. Толпа казалась тугой и непробиваемой, и он уже начал жалеть о своей выходке. Сырыми от пота ладонями сжимает кожаные полоски, лихорадочно окидывает взглядом каждого оказавшегося на пути гостя. В нос неожиданно ударяет приторная лаванда, - сыворотка, внезапно полюбившаяся каждому уважающему себя и не очень господину, внезапно появившаяся у каждого в количестве годового запаса в кладовой, и так же внезапно сократившая дневной рацион их подданных с трех приемов пищи до двух. - Позвольте, - низкий раскатистый голос, что был достаточно тихим в данный момент, разом заткнул десятки ртов в радиусе двадцати ярдов. - Вам, видно, дурно, пройдемте во дворец, сейчас же. - Увесистая ладонь преспокойно ложится на плечо, как на подлокотник собственного трона, заставляя оцепенеть в ужасе. Жест уверенный, как у Мидаса, понимающего, что все живое, чего он коснется, будет принадлежать ему, потеряв возможность дышать и двигаться. Он знает. Все знают. Сердце отвратительно громко бьется в ушах, выпрыгивает через глотку, делает пульсирующим, как живое, седло, схваченное побелевшими от приложенной силы пальцами. Спину ровно, мой мальчик. Просто потяни поводья на себя. Вот так. Конь срывается с места, толпа, казавшаяся патокой, поспешно растолкалась в стороны водой перед Моисеем. Массивная каменная арка, сплошь облепленная лозами винограда, пролетает над головой. Светлячками столпившиеся на небе звезды. Как давно ты здесь?