***
Утро. Как только печальное солнце поделилось своими первыми лучами, молодой командующий поднялся с постели. Этой ночью мало кто сумел выспаться… Разбивающий ему сердце вид сероглазого, который только зашел в палатку с каким-то чрезвычайно взволнованным лицом — заставил испытать череду непонятных эмоций: ностальгия и исключительное отчаяние. Он не верил в своё обещание, а очень хотелось. Молча кивнув друг другу, стараясь не пересекаться взглядами, разошлись по разным концам. Атмосфера была абсолютно некомфортной… Даже от вошедшей Ханджи, которая в самых мерзких ситуациях сохраняла свой наивный позитив, веяло унынием. Главная команда в сборе, самое время в очередной раз обсудить все детали плана. — Эй, Эрвин… — обратилась к блондину Зое, прежде чем взобраться на коня и отправиться к своему подразделению. — Я… я буду скучать по тебе. — губы её затряслись, из глаз потекли одна за одной холодные слезы, которые тут же прекратились. У солдата должно быть крепкое самообладание, коем она обладала… — Я верю, что ты будешь достойным командором. Веди наших бойцов за собой с особой мудростью и никогда не теряй своего энтузиазма, который не раз помогал нам не пасть духом окончательно… — после напутствия, вымученная улыбка скользнула по его грубому лицу. Топот копыт, громкие звуки юных и не очень участников приближающегося сражения с каждой минутой становились всё громче и громче. — Спасибо тебе, Леви… — стоя на одном колене перед своим… своим главнокомандующим слушал Аккерман. После этих слов, Смит встал и направился прямиком к кадетам, бросив на прощание томящий взгляд. Ох, как ему хотелось тогда обнять полностью разбитого брюнета, но это бы только усугубило всё. Вообще всё. С огромной тяжестью в голове, сероглазый пытался сдержать своё прерывистое дыхание. Искусанные губы предательски поджимались, сильнее раздражая сильнейшего бойца человечества.***
Тёмный вечер. Прошло больше трёх с лет с того инцидента, после которого больше никто и никогда не будет прежним. Аккерман, сидевший на улице, был закутан в плащ… Он пытался утонуть в нём, прижимая колени ближе к себе. — Я так и не прочёл твоего письма. Я не смог этого сделать… Зачем… Зачем ты продолжаешь издеваться надо мной, даже находясь на том свете? Ты всегда был таким. Тебе нравились мои страдания… Когда… — обрывисто шептал про себя капитан, — когда твои записи в ужасном беспорядке валялись по нашей комнате… Когда т-твоя одежда, испачканная кровью, лежала рядом с моей и когда… ты сквозь силы улыбался мне, обещая невозможное… — почти потеряв самообладание, но вовремя вернувшись в реальность, мужчина вошел в свой шатёр. Одарив аккуратно лежащий, уже превратившийся в серый и затертый (с тем учетом, сколько времени прошло и сколько попыток открыть его предпринималось) конверт. - Перед тем, как отправиться дальше, к могиле подошел низкий мужчина, присев рядом. Он положил букет вереска, тяжело вздохнув. — Я смог, Эрвин. «Леви Аккерман, друг мой и товарищ, человек, в чьи руки я смог отдать свою жизнь, это письмо я пишу тебе сквозь собственные мучения. Прости, прости меня лжеца, если сможешь. Я не в силах выполнить данное мной обещание. Будь сильным, я всегда буду рядом, чтобы не случилось… ~ Эрвин Смит.» — процитировав холодным голосом послание, капитан медленными движениями разорвал лист, оставляя мелкие кусочки попутному ветру, который с легкой радостью разнесет их по всему миру. Следом за букетом цветов последовала самая настоящая, искренняя улыбка и письмо: " Мне не удаётся, как бы я не пытался, что бы я не делал, не получается догнать тебя. Каждый раз твой силуэт ускользает из моих холодных объятий… Но знаешь что, Эрвин, я буду ждать тебя здесь — в обрыках этого сна. Ждать столько, сколько потребуется…» — Нет, Смит, спасибо тебе. — тихо-тихо, будто скрывая, ревниво скрывая от всего мира свои слова, шепчет Леви.