Переждать дождь

Уже за полночь, когда Дилюк наконец-то выпроваживает последнего клиента и начинает уборку. Дождь тихо шумит за окном, когда раздаётся стук в дверь. Негромкий, но настойчивый. Дилюку хочется проигнорировать, но он тяжело вздыхает и идёт открывать. На пороге с охапкой цветов мнётся насквозь промокший Кэйа. На удивление на нём лишь вымокшая, облепившая тело рубашка да штаны с сапогами. Дилюк внимательно смотрит на Кэйю, потом на букет в его руках. Это любимые цветы Дилюка ещё с детства, дыхание предательски перехватывает на мгновение, но он быстро берёт себя в руки и произносит: — Зачем пришёл? — он всеми силами пытается заставить голос звучать холодно и спокойно, чуть отрешённо. — К тебе, — Кэйа смотрит побито, и пока Дилюк справляется со своими эмоциями, Кэйе приходится прилагать усилия, чтобы не дрожать. — Уже закрыто, приходи завтра. Дилюк пытается захлопнуть дверь, но не может оторвать взгляд от Кэйи, от смуглой кожи в каплях дождя. — Выгонишь меня под дождь? — Кэйа опускает плечи, цветы вот-вот выпадут из рук. Дилюк тяжело вздыхает, понимая, что скорее всего он об этом пожалеет, но отпускает дверь и бросает через плечо, направляясь к стойке: — У тебя есть время, пока я не закончу с уборкой, потом всё равно пойдёшь под дождь. Кэйа улыбается уголками губ и проходит в тепло, благодарный уже за то, что его пустили. Он едва заметно дрожит, пока кладёт мокрые цветы на стойку и садится на стул. С него капает вода — с кончиков пальцев, волос, промокшей одежды. Дилюк тяжело вздыхает, вытирая натёкшую лужу. Кэйа старается лишний раз не двигаться и, кажется, даже дышит чуть тише, пока Дилюк сам не обращается к нему: — Так что ты хотел? Кэйа немного медлит, кусает губу, а потом тихо произносит: — Когда-то давно ты говорил, что тебе нравятся эти цветы. Хотел подарить, порадовать, но попал под дождь, — дрожь никак не прекращается, согреться не получается. Кэйа тихо чихает. С него станется так глупо заболеть. Дилюк не знает, как повести себя в этой ситуации. Промокший, чихающий Кэйа, смешно трущий ладонью нос, похож на брошенного котёнка. Дилюк игнорирует дурацкое, неуместное ощущение нежности и грубовато спрашивает: — Налить что-нибудь? — Н-н-нет, — стучит зубами Кэйа, — мне бы согреться и переодеться. Дилюк кладёт ему тёплую — чуть более горячую, чем обычно — руку на плечо, влага под пальцами постепенно исчезает. — У меня есть запасной комплект одежды, переоденешься в него. Так уж и быть, можешь переждать тут дождь. Даже не думай разболеться. Спустя мгновение он тише добавляет: — Вместе переждём. Кэйа улыбается коротко, как солнце из-за туч, и подаётся навстречу, голодно льнёт к горячей руке, согреваясь. — Нужно поставить цветы в вазу, — шепчет он, жмурясь. Дилюк ещё какое-то время держит руку на его плече, мягко перемещает к середине спины, чувствуя, как согревается чужое тело, но всё же убирает. — Да, нужно поставить, — кивает Дилюк, — ты их правда сам собирал? Дилюк смотрит на влажный букет и чувствует, как внутри вопреки его желанию разливается тепло и нежность. — Сам, — кивает Кэйа, обхватывая себя руками, — подрался со слаймами ради них. Дилюк встряхивает головой и поднимает охапку цветов. Рукава рубашки мгновенно промокают. — Идём. Дам тебе одежду. Кэйа довольно улыбается. Его не выгнали под дождь, и это уже маленькая победа. Он покорно идёт следом, тихо шмыгая носом. Снять мокрую одежду - предел его мечтаний в этот момент. Ещё было бы неплохо оказаться в тёплых объятиях, но это уже слишком хорошо, чтобы быть правдой. Дилюк приводит его в крошечный закуток, видимо, служащий ему импровизированным кабинетом. — Здесь тесновато, но ты справишься, — он ищет на полке огромную пивную кружку и ставит в неё цветы, а потом отдаёт мнущемуся у входа Кэйе аккуратный свёрток с одеждой. Кэйа принимает сверток и улыбается. Искренне. — Спасибо. Кэйа быстро переодевается, смотрит на мокрую одежду и думает, куда развесить её, чтобы сохла. Осматривает маленький кабинет, раскладывает вещи, надеясь, что Дилюк не очень разозлится за маленькое самоуправство. Закончив, Кэйа возвращается в зал. Чужая одежда слегка велика в плечах, поэтому рыцарь постоянно мнётся, пытается расправить рубашку поудобнее. Даже от чистой одежды едва ощутимо пахнет дымом. — Мне идёт? Дилюк окидывает его странным взглядом и усмехается уголком губ: — Белый идёт тебе больше. Кэйа садится на стул, обводит взглядом погруженную в полумрак таверну и спрашивает: — А предложение налить ещё в силе? Дилюк вновь усмехается, в его взгляде явно читается: «почему я не удивлен», но наполняет бокал, ставя его возле Кэйи. — Одного будет достаточно, — но знает, что нет, и если Кэйа попросит, нальёт ещё. — Согрелся? — Почти, — кивает Кэйа, не спеша пить. —А знаешь, какой самый лучший способ согреться? — Какой же? — Дилюк смотрит внимательно, скрестив руки на груди. Он пытается придать всему своему виду недовольство, но получается плохо, раз за разом подкатывающая к сердцу непрошенная нежность стирает все другие эмоции. — Залезть голым под одеяло, где уже лежит ещё один голый человек, — отвечает Кэйа и залпом осушает бокал. — Кэйа, — Дилюк закатывает глаза, но голос выдаёт его, — ты сейчас пойдешь обратно под дождь. Если Кэйа пытался смутить, ему удалось. Кэйа смеётся, слизывает с губ алкоголь и отводит с лица волосы. — Ты обещал, что мы его переждём здесь. — Поэтому ты всеми силами… — Дилюк подбирает правильное слово, пытаясь избежать ругательств. — Нарываешься? Он тянет руку поправить волосы Кэйи, которые всё равно снова закрывают часть лица, убирает ещё влажную прядь за ухо. Замирает ненадолго, прислушиваясь к ощущениям. — Нарываюсь на что, мастер Дилюк? — негромко спрашивает Кэйа, прижимаясь ледяной щекой к его ладони. Дилюк не прерывает контакт, наоборот, проводит по щеке, пытаясь согреть. — Ты невыносим, Кэйа, — вздыхает он устало, — и не знаешь, что такое стыд. — А что такого я сделал? — спрашивает тот, прикрывая глаза и наслаждаясь такой внезапной и неожиданной, а оттого ценной, лаской. — Не делай вид, что не понимаешь, — фыркает Дилюк, продолжая ласкать кончиками пальцев лицо Кэйи. Даже сквозь перчатки чувствуется, как кожа теплеет под его прикосновениями. Он всё же поддаётся чувствам и неожиданно сам для себя тихо произносит: — Ты красивый. Он уже как-то говорил эти слова таким голосом. Очень давно. Кэйа изумлённо выдыхает и смотрит недоверчиво, словно ждёт следом совсем других, обидных слов. Дилюк вдруг смущается, понимая, что стоит, почти вклинившись между бёдер Кэйи, и гладит его по щеке. Более двусмысленную ситуацию сложно представить. Он хочет сделать шаг назад, отпрянуть, но Кэйа осторожно удерживает его запястье. — Ещё немного, — просит Кэйа тихо, практически обречённо, — твоего тепла. Дилюк закусывает губу, но не решается ему отказать. Кэйа такой красивый, такой расстроенный, и выглядит почему-то ужасно трогательным и хрупким. — Немного, — эхом отзывается Дилюк и, поддавшись порыву, обхватывает ладонями лицо Кэйи, очерчивая большими пальцами скулы. Кэйа удивлённо выдыхает и прикрывает глаз, наслаждаясь касаниями и теплом. — Я скучал, — шепчет он, — скучал по твоей нежности, Люк. И по тебе. Рядом с тобой я не чувствую эту зияющую дыру в душе. — Кэй, не надо, — хрипит Дилюк, сглатывая. Он едва сдерживается. — Ты же понимаешь, что не нужно этого делать. — Почему? — от отчаяния в голосе Кэйи становится больно. — Тебе ведь тоже плохо, я же знаю! — Плохо, — голос дрожит, — но даст ли что-то наш разговор об этом, Кэй? От этого боль не уходит и не становится меньше. — Я не могу так больше, — говорит Кэйа, жмурясь. Дилюку кажется, что он видит капли на его ресницах. — Я устал нести груз вины и боли, это убивает меня. — Кэй, — одна из ладоней Дилюка отрывается от щеки, зарывается в чуть влажные волосы Кэйи и прижимает к себе, вторая ложится на спину, мягко поглаживая. Все слова комом застряли в горле. — Не прогоняй меня, — еле слышно просит Кэйа. — Пожалуйста. Дилюк вздрагивает, ему хочется одновременно сжать Кэйю в объятиях сильнее и никогда не отпускать и оттолкнуть его, убежав как можно дальше. Он знает, как опасно снова поддаться. Но всё так же стоит, обнимая Кэйю, пропускает пряди сквозь пальцы. Дилюк так много хочет сказать, столько всего накопилось за это время, но он не может произнести ни слова. — Прости… — голос Кэйи едва слышен. Дилюк судорожно выдыхает, но слова всё не идут, и Кэйа решает за двоих. Он упирается ледяными ладонями в грудь Дилюка и мягко, но уверенно отталкивает. — Прости, — снова говорит он уже громче, не скрывая дрожь в голосе, и расправляет плечи. — Ты прав. Да и дождь наверняка уже кончился. Дилюк уверен, его пронзили мечом, так это больно. Хочется даже опустить глаза и посмотреть на грудь, чтобы убедиться — да, клинок вошёл в тело. Он медлит, беспомощно наблюдая, как Кэйа направляется к двери. Ему страшно, что если он уйдёт — не вернётся уже никогда. — Кэй, останься, — голос звучит надломлено. Кэйа останавливается у двери, кладёт ладонь на ручку и замирает. Его плечи напряжены, он весь как натянутая струна, тронь — и разлетится острыми ледяными осколками. — Зачем? — наконец спрашивает он, не поворачиваясь. — Для чего ты просишь меня остаться, Люк? Дилюк вырывает из себя каждое слово, вместе с истекающим кровью сердцем. — Мне не хватает тебя, Кэй, — голос дрожит, — но мне страшно. Я не могу заставить себя просто начать с чистого листа. — И чего ты хочешь? — у Кэйи настолько безжизненный голос, что Дилюку кажется, будто он сам умирает. — Что ты предлагаешь? Дилюк сглатывает и потерянно шепчет. — Я не знаю, — его наконец прорывает, хотя он и знает, что поздно. — Мне плохо без тебя, Кэй, ты нужен мне. — Мне тоже без тебя плохо, — Кэйа сжимает кулаки, — но ты отталкиваешь меня, Люк. Постоянно, упорно. Я устал. От боли и от твоего холода. Это словно пощечина. — И…мы просто продолжим делать вид, что мы друг другу никто? — земля ускользает из-под ног. — Ты мне скажи, — измученно говорит Кэйа и массирует пальцами переносицу. Дилюк вдруг замечает, что его руки дрожат. — Я устал пытаться вернуть тебя. Сейчас самое время решить, чего ты хочешь, раз и навсегда. Дилюк делает шаг к нему. Пытается преодолеть разделяющую их бездну. — Кэй… — он не умеет говорить о своих чувствах, ненавидит, это ломает его, но сейчас нужно выговорить всё спрятанное в душе, — останься. Знаю, мы не вернём прошлое. Но хочу сделать шаг навстречу тебе. Кэйа колеблется. Он отчаянно хочет снова быть рядом с Дилюком, и так же отчаянно боится, что будет отвергнут, если что-то пойдёт не так. — Я… — он облизывает пересохшие губы, — я не игрушка, Люк. — Конечно, конечно нет, — обречённо шепчет Дилюк, делая робкий шаг вперёд. — Ты же понимаешь, как сложно после всего того, что произошло между нами… — Просто скажи, чего ты хочешь, — устало обрывает его Кэйа и стряхивает с рук мелкие льдинки. — У тебя три секунды. Дилюк понимает: сейчас или никогда. Он сокращает расстояние между ними в мгновение, притягивает к себе и целует, зажмурившись. Ждёт, что его оттолкнут, что всё уже потеряно, но всё равно целует, вкладывает в этот поцелуй все свои эмоции. Словно в последний раз. Возможно, и вправду в последний? Кэйа замирает, застывает глыбой льда, и в тот момент, когда Дилюк готов признать поражение и отстраниться, наконец отвечает, жадно, голодно и отчаянно. Они тяжело дышат, толкаются языками и кусают друг друга. Отрываются, чтобы вдохнуть и вновь целуются, едва ли не рычат от того, как сильно изголодались друг по другу. Дилюк сжимает волю в кулак и касается первым, притягивает к себе. Кэйа привычно, слишком знакомо, выгибается в его руках, прижимаясь и едва заметно потираясь, его ладони скользят по плечам Дилюка, лениво поглаживая. Дилюк с коротким выдохом толкает Кэйю к стене, вжимает, вклиниваясь коленом между бёдер, и снова впивается в его рот грубым поцелуем. — Люк, — стонет Кэйа в чужие губы. — Кэйа… — Дилюк сжимает его бедро. И вместо слов ещё один поцелуй, нежный, но такой же жадный. Это кажется таким правильным. Тем, чего болезненно не хватало. Кэйа стонет негромко, но так чувственно и сладко, что у Дилюка совершенно срывает крышу от возбуждения. Он дёргает Кэйю за руку и тянет к стойке. Подхватывает и усаживает на гладкое дерево, целует шею и пытается раздеть, теряясь в застёжках своей же одежды. Кэйа хочет пошутить, но фраза тонет в стоне, когда Дилюк прикусывает смуглую кожу в изгибе плеча. Кэйа откидывается на спину, выгибается бесстыдно и откровенно, низко и хрипло стонет, пока Дилюк, справившись наконец с пуговицами, покрывает засосами и укусами его шею и плечи. Дилюк стягивает ненужную сейчас одежду, откидывает её куда-то в сторону, опускается поцелуями ниже к груди. Отрывается на мгновение, чтобы выдохнуть, и вновь льнёт к телу. — Люк, — повторяет между стонами Кэйа, — Люк. Дилюк касается губами соска, вбирает его в рот, коротко дразня. Горячие руки продолжают блуждать по обнажённой коже. — Чёрт, как я скучал, — выдыхает Кэйа, зарываясь пальцами в его волосы. — Так плохо без тебя. Дилюк широко проводит языком по плоскому животу и дует на влажную кожу, с удовольствием слушая мелодичный смех Кэйи и его стоны. Дилюку тоже было плохо, кажется, он только сейчас полностью осознал, как сильно они нуждаются в друг друге. Он никогда не умел красиво и убедительно говорить, поэтому пытается доказать, объяснить Кэйе свои чувства действиями, каждым касанием и поцелуем. Всеми оставленными и сразу же бережно зализанными укусами. Он обещает себе, что чуть позже они обязательно поговорят нормально, но пока что нужно просто выпустить все накопившиеся эмоции. — Люк, ты же хочешь, — стонет Кэйа, закидывая ногу на его плечо. — Зачем ты сдерживаешься? Дилюк негромко стонет, он хочет, хочет так сильно, что голова кружится. Со штанами приходится повозиться, он едва сдерживается, чтобы просто не порвать их, но в конечном итоге они летят на пол, а Дилюк кусает тонкую чувствительную кожу на внутренней стороне бедра, ведёт поцелуями к колену. Он сам не знает, на чем ещё держится его выдержка. Пресвятые архонты, как же им этого не хватало. — Люк, твою мать, — хнычет Кэйа, бесстыдно раскидываясь перед ним. Дилюку на мгновение кажется, что в полумраке тело Кэйи словно светится. — Таких роскошных блюд в моей таверне ещё не подавали, — хрипло говорит Дилюк, поглаживая его бедро, и с удовольствием отмечает, что Кэйа краснеет. Он облизывает губы и смотрит на Кэйю — живое воплощение разврата — и думает, что можно использовать вместо масла.  — О чём задумались, мастер Дилюк? — спрашивает Кэйа, приподнявшись на локтях. От его красоты замирает сердце. — С чего начать, — хрипло отзывается Дилюк, скользя взглядом по полкам. — С самого главного и вкусного? — Кэйа тянется за поцелуем и шепчет. — Возьми меня. Дилюк стонет в его рот, тянет ближе к себе, жадно гладя ладонями стройные бёдра. — Как давно мы не были вместе? — вырывается у него между поцелуями. — Очень давно, — сердце неприятно щемит болью. Дилюк жадно касается его, жалея, что его касания не сотрут все раны оставленные в душе. — Мне не хватало тебя, ты нужен мне, — шепчет Дилюк, смотря Кэйе в лицо. — Ты мой. — Так возьми своё наконец, — шепчет Кэйа жарко, нетерпеливо. Слишком заведён, желает большего. Всего и сразу. То, насколько Кэйа открыт и готов отдаться, совершенно сводит с ума. Дилюк беспомощно оглядывается, торопливо раздевается, по привычке оставляя перчатки, и впервые в жизни жалеет, что в его таверне внушительны запасы лишь алкоголя. — Люк, — нетерпеливо выдыхает Кэйа, ёрзая на стойке. — Ну. — Масло, — Дилюк кусает губы и качает головой, пытаясь удержать контроль над самим собой, — его нет. Тебе будет больно. Кэйа недовольно фыркает, размыкает губы и тянет руку Дилюка к себе, стягивает зубами перчатку, вбирает в рот пальцы, довольно урча. — Этого будет недостаточно, — выдыхает Дилюк, вздрагивая от ощущения горячего влажного рта на пальцах, и коротко стонет, когда Кэйа сжимает губы плотнее, бесстыдно облизывая и посасывая. Зато, кажется, этого будет вполне достаточно для того, чтобы Дилюк кончил прямо сейчас. Кэйа выпускает пальцы изо рта с намеренно громким и пошлым звуком. Прижимается к Дилюку ближе, льнёт и требует большего каждым касанием. — Это не важно, Люк, — Кэйа внимательно смотрит в его глаза, — я смогу вытерпеть боль. Или ты хочешь, чтобы я умолял тебя взять меня? Дилюк прикрывает глаза на мгновение и коротко стонет. Он слишком хорошо помнит ту ночь, когда Кэйа умолял взять его. Для такой игры сейчас нет времени. Позже — обязательно и не один раз. — Хорошо, — смиряется Дилюк, растягивая Кэйю и отвлекая поцелуями, — какой же ты бесстыдный и податливый, Кэй. — Такой только для тебя, — Кэйа сам насаживается на пальцы, чуть морщится, но всё равно требует большего. — Всё в порядке? — уточняет Дилюк, двигая рукой быстрее, и склоняется, ведя губами по внутренней стороне бедра. — Всё прекрасно, — охрипше отзывается Кэйа и низко стонет, когда Дилюк оставляет на его бёдрах россыпь укусов. Дилюк вынимает пальцы, морщится, понимая, что всё равно будет неприятно и собирается обязательно купить несколько флаконов с маслом и оставить их под стойкой. Просто на всякий случай… И ещё много где. Потому что он не собирается отпускать Кэйю, не теперь. Никогда больше. Дилюк размазывает естественную смазку по члену, надеясь, что это поможет хотя бы чуть-чуть, медленно толкается в чужое тело. Кэйа кусает губы, давя болезненный стон. Подготовки предательски мало. — Не молчи, — просит Дилюк, замирая и давая Кэйе привыкнуть, ведёт губами по влажной щеке, целует в висок. Кэйа негромко стонет, ведёт бёдрами, упрямо принимая глубже. — Какой же ты нетерпеливый, — Дилюк вновь касается губами шеи, ладонью обхватывает член Кэйи, медленно проводит по всей длине, — я тоже изголодался, но потом же сидеть не сможешь. Второй рукой он удерживает его бедро и медленно начинает двигаться. — Мне плевать, — коротко смеётся Кэйа, плавно выгибаясь и толкаясь в его ладонь. — Я хочу чувствовать тебя. Дилюк вздрагивает всем телом, невольно двигаясь немного грубее и резче. Кэйа поплывше смотрит на него, облизывает искусанные губы и стонет, архонты, как он стонет. — Ещё, — низко произносит Кэйа. Дилюк смотрит на него и чувствует, как сходит с ума. Это может звучать пошло, банально, но такой открытый Кэйа — его личное сумасшествие. Дилюк глубоко вздыхает и отпускает себя: толкается, кусает, целует, шепчет что-то. Всё, что он слышит и осознаёт — только низкие стоны Кэйи и требовательное «ещё». — Покажи мне, что я твой, — бесстыдно шепчет Кэйа, обхватывая его длинными ногами и притягивая ближе. Дилюк отзывается низким стоном, двигается быстрее, вбиваясь в горячее податливое тело под ним, оставляет следы пальцев и зубов везде, где дотягивается. — Ты мой, Кэй. Мой. — Только твой, — стонет Кэйа и тянется за поцелуем. Долгим, влажным. До полной потери воздуха и самую малость дольше. Дилюк толкается рвано, немного жёстко. После он обязательно перейдёт на нежности, поцелует каждый укус, коснется губами всех оставленных следов. Кэйа втайне любит это так сильно — заставлять Дилюка терять контроль, потом просить прощения за совершённое. — Кончи для меня, Кэй, — рычит Дилюк, двигая рукой в такт своим толчкам. Кэйа захлёбывается стонами, лихорадочно шепчет что-то, вздрагивает всем телом, выгибается и втягивает живот, хватается то за стойку, то за плечи Дилюка, на пике расцарапывая его спину и выкрикивая его имя. Сжимает Дилюка в себе, и этого достаточно, чтобы тот кончил следом, кусая плечо Кэйи. Реальность перестаёт существовать на пару мгновений. Кэйа приходит в себя быстрее, лениво целует и урчит, словно довольный кот, требуя внимания. — Как же я скучал. Дилюк осторожно отстраняется и опускается на стул, тряхнув головой. — Ноги не держат? — заботливо спрашивает Кэйа, в его голосе слышится улыбка. Дилюк не утруждает себя ответом, лениво скользя кончиками пальцев по его бедру. Кэйа пытается сползти со стойки, морщится от ощущений, тело ноет и болит, но эта боль приятна. — Постарели для таких вещей, капитан? — хмыкает Дилюк. — Похоже, что мне не понравилось или я не хочу повторить? Дилюк легко шлёпает его и потягивается. — Ты никогда не откажешься повторить хороший секс. Кэйа фыркает и потирает синяк на боку. — А вот тебя иногда приходится уламывать. — Тебе нравится доводить меня до потери контроля, — Дилюк улыбается. Его улыбка греет душу Кэйи. — Совсем чуть-чуть, — Кэйа тянется к Дилюку, — поцелуй меня ещё? Я истосковался. Дилюк усаживает его к себе на колени, обхватывает пальцами подбородок и всматривается в родное лицо. Кэйа вопросительно выгибает бровь, но не успевает ничего сказать, Дилюк целует его, медленно, нежно, вкладывая все свои чувства в этот поцелуй. Кэйа обвивает руками шею Дилюка, отвечает, прижимается и не хочет отстраняться. Им ещё долго придётся строить новые отношения, но первый шаг уже сделан. — Мне стоило принести тебе букет раньше, — смеется в губы Кэйа. — Думаешь, всё дело в букете? — притворно хмурится Дилюк. Кэйа негромко смеётся и снова целует его. Медленно, сладко, глубоко, никуда не торопясь и наслаждаясь каждой секундой нового времени.