В твоих глазах

      День Святого Валентина был праздником, который Гермиона обычно не праздновала. В конце концов, все знали, что это просто корпоративное мероприятие, созданное для увеличения продаж и прибыли.       Однако в этом году всё было по-другому. Был кое-кто, кто, как отчаянно надеялась Гермиона, заметит её, и, возможно, сегодня именно этот день?       — Ты меня вообще слушаешь? — голос Джинни вернул её обратно в настоящее.       — Прости, — пробормотала Грейнджер. — Я отвлеклась.       Джинни вздохнула.       — Слушай, а что ты теряешь? Либо он хочет тебя, либо нет, но, по крайней мере, ты будешь знать! Просто покажи себя.       Гриффиндорка слабо кивнула, прекрасно понимая, что проигнорирует этот совет. Её подруга не знала, кого Гермиона жаждет, а если бы и знала, то не давала бы подобных рекомендаций.       Проходя через вестибюль Министерства, Джинни попрощалась с Гермионой, когда та вошла в лифт.       — Грейнджер, — поприветствовал голос.       Она подняла глаза, сердце бешено колотилось.       — Малфой.       Её взгляд тут же переместился на книгу в твёрдом переплёте, которую он держал. Это было… Этого не может быть…       — Антология чар восемнадцатого века, — сказал он, неуверенно улыбаясь. — Это для… Ну, это подарок на День Святого Валентина.       До этого момента она никогда по-настоящему не понимала, каково это, когда твоё сердце падает с крутого обрыва прямо вниз.       — Ах да, конечно, — пробормотала она. — День Валентина, конечно.       Драко наклонил голову, нахмурив брови.       К счастью, прежде чем ей пришлось выслушать его рассказ о том, какой чудесной была его Валентинка, автоматический голос оператора лифта произнёс: «Седьмой уровень: Отдел Магических Игр и Спорта».       — Ну да. Это мой этаж, — пробубнила она, молясь, чтобы он не прокомментировал тот факт, что ей совершенно незачем посещать этот отдел.       — Грейнджер, ты…       Двери начали открываться прежде, чем он успел закончить фразу, и она выскочила, мчась по коридору.       Как она может быть настолько глупой? Конечно, он не будет чувствовать то же самое к ней, он Драко Малфой, ради Мерлина.       Как только она поняла, что отошла на приличное расстояние от лифта, Гермиона прислонилась спиной к прохладным каменным стенам, коря себя за свою тупость. Она гадала, кто же эта счастливица — настолько особенная, что завладела сердцем Драко и получила первое издание, за которое она была готова убить.       Подождав ещё несколько мгновений, прежде чем вернуться к лифтам, девушка в конце концов поднялась на свой этаж. Она вяло направилась к своему кабинету, вежливо здороваясь с коллегами по пути.       Гермиона уже почти добралась до своего стола, когда перед ней снова возник Драко Малфой. Его длинные тонкие пальцы так идеально держали проклятую книгу, что захотелось плакать.       — Чего тебе, Малфой?       Он сделал удивлённый вид, как будто был ошеломлён, как будто не выставлял напоказ свою личную жизнь прямо перед ней.       — Я только, — он запнулся, протягивая ей руку (и книгу). — Хотел…       — Нет необходимости, — коротко ответила она, предполагая, что он хочет, чтобы девушка проверила подлинность издания. — Я уверена, что всё в порядке.       Гермиона зашагала прочь так быстро, что не успела заметить его недоумённый взгляд.

***

      Ровно в пять часов гриффиндорка решила отправиться домой. Она считала, что бокал-другой вина и горячая ванна с пеной вполне заслужены после такого эмоционально изнурительного дня.       Шагая по коридору в Атриум, она услышала музыку, отражающуюся от каменных стен.       «Love, I get so lost sometimes…»       Ей показалось, что песня смутно знакома, но девушка не могла вспомнить, где её слышала.       «In your eyes…»       Заинтригованная, она пошла немного быстрее и наткнулась на толпу служащих Министерства, круживших вокруг источника музыки. Она протиснулась вперёд.       Драко стоял посреди Атриума, высоко подняв руки над головой и держа… Магнитолу?       Что, во имя Мерлина, он творит?       Его пристальный взгляд выискивал, скользя по каждому лицу, которое наблюдало за ним, но, когда он увидел Грейнджер, он остановился, не сводя с неё глаз.       Она почувствовала, как обжигающий жар пополз вверх по шее и щекам, когда он направился к ней. Неужели он совсем потерял рассудок?       Гермиона лихорадочно оглядывала комнату, пока Малфой медленно продвигался вперёд, а Гарри согнулся пополам от смеха в тёмном углу, обхватив одной рукой живот. Слёзы текли по его лицу.       Она послала невербальное жалящее проклятие в его сторону, и он поднял глаза, трясясь от смеха. Парень что-то прошептал в её сторону, и она склонила голову набок. Что значит: «Скажи что-нибудь»?       Драко подбирался всё ближе.       — Я хочу прикоснуться к свету, к теплу, которое вижу в твоих глазах…       А потом вдруг что-то щёлкнуло.       Драко… пел ей серенаду.       Несмотря на быстро растущее смущение, Гермиона просияла и сократила оставшееся между ними расстояние.       — Это… — начала она. — Это для меня?       Он кивнул, и его щёки тоже порозовели.       Отбросив осторожность, Грейнджер схватила его за мантию и потянула к себе. Драко бросил проигрыватель на пол, она обхватила его ногами за талию, когда Малфой подхватил её на руки.        — Поттер сказал мне, что именно так маглы выражают свои чувства в День Святого Валентина, — прошептал он ей на ухо. — Я надеялся, что тебе понравится.       Она прикусила щёки изнутри, пытаясь не засмеяться.       — И это действительно так.