Любопытство убило кошку

Он курит. При ней первый раз курит. От сигарет пахнет смертью, но ей этот запах даже нравится. Нет, неправильно. От него пахнет смертью. Её смертью. Она тянет руку, просит поделиться, на что Люцифер только хмыкает и отдает его недокуренную сигарету. Ту самую, которой он касался губами секунду назад. — Я не знала, что ты куришь, – говорит Ария, делая затяжку. Они встретились совершенно (не)случайно на лестничной клетке, на которую девчонка уже неделю пыталась взобраться, но каждый раз все заканчивалось только недовольным взглядом Люцифера и привычным... — Любопытство убило кошку, – говорит он свою любимую фразу и достает из кармана еще одну сигарету. Мог бы ведь дать ей новую, но специально отдал свою. Ха, любопытство! Да, именно оно ей, пожалуй, и двигало, но совсем не то, которого демон ожидал. Ей уже пять дней как перестало быть интересно, что там, наверху. Куда больше Арию интересовали ночные разговоры с Люцифером, который ее сначала все наровил прогнать, но, потом, кажется, смирился с этой данностью и перестал пытаться, только каждый раз хмуро напоминал: — Завтра я подниму тебя раньше всех. Будет наказанием за то, что не спишь ночами. Ария ухмыляется, почти смеется. Если ради этого он зайдет в ее комнату, она готова потерпеть. Жалко, что, как показала практика, угрозы эти – пустые. — Я бы все равно не уснула, – протягивает, стряхивая пепел на каменную ступень. Он не задает вопроса, а в красных глазах читается сплошной лед и нет даже толики любопытства, но Ария все равно отвечает на повисшую в воздухе недосказанность: — Мне снятся кошмары. — Лучше пускай они снятся, чем происходят, – заключает Люцифер, и в голосе его слышится то ли угроза, то ли предостережение. Ария его, впрочем, не боится. Она уже поняла, что ей он вреда не причинит. Не потому, что ему на нее не плевать – как бы не так! – а потому что иначе лорд Дьяволо будет недоволен. — А демонам снятся сны? – спрашивает Ария, туша сигарету о свое запястье. Руку жжет, а на коже остается саднящий след. Наверное, его губы ощущаются так же. Люцифер смотрит недовольно. Хочет обругать, но знает, что она все равно его не послушает. Настырное дитё. — Не снятся, – говорит он, вздыхая. — Почему? Ария не унимается. Ария никогда не унимается, и от того иногда ему хочется ее прислонить к стене и придушить. А лучше и вовсе сломать шею, чтоб даже восстав из мертвых не могла болтать, только хрипела. — Не знаю, – хладнокровно выплевывает Люцифер, сжигая окурок в ладони. — Ты не можешь не знать. Ария улыбается. От ее улыбки плохо, тошно, легкие выблевать хочется вместе с сигаретным дымом. — Потому что сны насылают демоны на людей. Им нет резона насылать их на своих, – наконец отвечает он, сдаваясь. — Ну вот, видишь? – самодовольно хмыкает Ария. — А говорил, что не знаешь. Он надеется, что она заткнется и сдохнет. Пускай на нее упадет потолок, или она сама свалится с лестницы, лишь бы исчезла. — А ты тоже умеешь насылать сны? Чуда не происходит: Ария не затыкается. — Нет, но я могу заставить человека уснуть вечным сном. В голосе – сталь, а на лице ни единой эмоции. Он опять угрожает, и Ария в ответ только хихикает. Глупо, глупо угрожать ей смертью. Перед тем, как она попала сюда, девчонка почти повесилась. Так что изменится, если кто-то закончит то, что она начала? — А... Ария не успевает задать вопрос, как Люцифер жестом ее останавливает, хватает за левую руку, спрятанную за спиной, и смотрит недовольно. — Ты опять резала руки? В голосе ни грамма волнения, только жгучее неодобрение. — Если ты умрешь, то вся программа обмена... Ария не дает закончить предложение – верно, платит той же монетой. — Я не умру, – она улыбается, кусая губы, и вырывает руку, — если ты мне не поможешь, конечно. Играется с ним, чертовка. И сама ведь не осознает, что играется с огнем. — Ты зря считаешь, что если разозлишь меня, то отделаешься только смертью, – говорит Люцифер, с весельем наблюдая, как вдруг меняется ее выражение лица. — Не забывай, что я демон и могу заставить тебя пройти все 9 кругов ада. Ария больше не смеется. Судорожно сглатывает, видно, понимает, что своими забавами перегнула палку. Люцифер – аватар гордости. Наивно было полагать, что он спустит ей подобное поведение с рук. Она прикрывает глаза. Демон вдруг понимает, что иначе вести девчонка себя стала вовсе не от испуга. Ария поднимает вверх ладошки, будто сдается – опять эта ее манерность, – делает шаг назад и... чуть ли не падает с лестницы, только вовремя протянутая рука, схватившая за талию, удерживает ее от этого. — Спасибо, – на выходе выдает Ария. Он держит совсем не нежно, грубо, неосторожно, сжимает бок ладонью до синяков. Ария надеется, что синяки не будут сходить долго. Люцифер ведь пару минут назад сам хотел, чтобы она с этой гребаной лестницы упала и лишилась своей гребаной жизни. Держит лишь потому, что если она умрет, у Дьяволо будут проблемы. Точно, иной причины его внезапного порыва быть просто не могло! — Знаешь, от парочки сломанных костей ты бы сильно не пострадала, – говорит мужчина и слегка разжимает пальцы. Ария не пугается. Если бы хотел, чтобы она упала – не стал бы ловить. — Но раз уж ты меня поблагодарила то так уж и быть, – он хмыкает, снова до боли сдавливает выпирающие ребра и притягивает ее ближе. Сдавливает так сильно, что почти ломает. Почти. — Иди спать, – наклоняется и шепчет на ухо, а у Арии от его глубокого голоса мурашки по коже. — А если не пойду? – спрашивает она, дрожа; в аду холодно не бывает. Люцифер улыбается, показывая свои острые зубы, наклоняется и кусает ее за обнаженное плечо, выглядывающее из под вельветовой ночнушки на бретельках – хоть бы постыдилась так к нему каждый раз являться. Не осторожничает, вгрызается до крови, и Ария еле сдерживает рвущийся писк. Он отстраняется, смотрит на нее практически также равнодушно, как и всегда, а на его нижней губе зависла капелька крови. Ее крови. — Пойдешь, – он говорит это так, что она больше не может препираться, вот только... — Мне больно, – поджимая губы, выдает Ария. Да, больно. Но кто сказал, что ей это не нравится? Она вообще ничего говорить не собиралась, само вышло. — Ха, – вырывается у Люцифера, и он спешно слизывает кровь с губы (делает это так, что Ария почти открывает рот, заворожённая; не зря его, в конце концов, называли самым прекрасным ангелом) — и что ты предлагаешь? – он приподнимает левую бровь, — поцеловать тебя, чтобы прошло? У Арии заканчивается воздух в груди. Милостивые боги, подарите бедняжке ингалятор. Ей даже отвечать не приходится, потому что он видит это вожделенное обожание в ее мутных серых зрачках, слегка кривится с непривычки (с тех пор, как он сменил крылья с белых на черные, его обычно бояться, а не боготворят), опускается и едва касается губами раны на белоснежной коже. Место поцелуя, пускай и такого невинного, почти эфемерного, горит. Ария была права. От его ядовитых губ по ее венам потекла чистая нефильтрованная смерть. — Лучше? – спрашивает, а у Арии даже сил кивнуть не осталось. Хорошо, наверное, что он ее держит, иначе бы точно свалилась с лестницы. — Теперь ты пойдешь спать? – Люцифер вздыхает, наигранно устало, на деле в груди его клокочет некая торжественная радость. В конце концов, его грех – гордость, а Ария, кажется, готова демону в ноги упасть, только попроси. — Пойду, – отвечает, будто околдованная, потом вдруг мотает головой и добавляет, — но завтра я все равно вернусь, так что у тебя есть время, чтобы придумать новый способ уложить меня спать. Ария – одно сплошное противоречие. Отсутствие в ней всякой логики и порядка Люцифера невероятно раздражает. Демон молчит, не моргает, точно задумался о чем-то. Девчонка опять кусает губы, на которых уже живого места не осталось, смеется, пользуясь чужим замешательством сбегает из кольца рук и скачет вниз по лестнице. Говорят: у кошек девять жизней. Ария одну только что потратила.