Вынужденное молчание

      В конце концов, когда мой путь по лестнице был завершён, я очутился в зале, по габаритам своим явно большем, чем та булочная наверху. Резко пахнуло чем-то приторно-тяжёлым - опиум. Всё пространство заволокло клубами синего дыма, из-за которого мигом стали слезиться глаза. Осмотревшись, мне тут же стало понятно, почему обе встретившиеся на пути двери показались мне знакомыми - здесь вольготно располагалось довольно известное в узких кругах и лично мне подпольное казино, столь излюбленное высшей прослойкой общества. Узнал я об этом "восхитительном" заведении совершенно случайно, и пожалуй, об этом стоит рассказать.       Всему виной оказался один мой старый знакомый, постоянно вертевшийся в светских кругах, среди различных высокопоставленных персон, где каждого знал воочию и часто напрямую общался, оттого перед ним открывались все возможные и невозможные двери. Честно признаться, я ума не приложу, как такое могло случиться - по моим, уж поверьте, вполне достоверным сведениям, сей тип - откровенный подхалим, крайне нечистоплотный и вообще не имеющий представления об элементарных понятиях морали и нравственности. Как неприятный бонус, как гнилая вишенка на великолепном торте, в итоге обнажилась его непомерная сластолюбивость: не хочу даже перечислять всех тех женщин, состоявших с ним пусть даже в скоротечной интрижке. Он словно не относится к женщинам, как к людям, и запросто позволяет себе спустя неделю после завязки романтических отношений найти ей, по его мнению, более достойную замену, и, ни в коей мере не стесняясь, в открытую бросить несчастную, попавшую в его пленительные сети девушку. И что самое удивительное, эти самые девушки лишь всё больше и больше падают к его ногам, и никакие сплетни на них не действуют - стоило только этому "обворожителю" появится в каком-либо салоне, все гадкие слова забываются, дамы тут же делаются любезны и превращаются в эдакие подобия разомлевших слащавых пирожных. Он спутался, наверно, со всем, что хоть отдалённо напоминало представительницу прекрасного пола, не в счёт только совсем уж юные девочки. На этом этапе у него происходит ступор - как и все вертопрахи он терпеть не может детей. В остальном ему не есть принципиально, кто перед ним - аристократка с постоянно пребывающей на слуху фамилией и крупным богатством, доставшимся в наследство от знатных родственников или распоследняя падшая женщина.       Кроме того, он отличный игрок. Не могу сказать, занимается ли он шулерством и носит ли в рукаве дополнительный козырь, но одно ясно чётко - он схлопотал неплохое такое состояние именно на игре в покер. Для меня остаётся загадкой, как он до сих пор жив, уж с таким-то образом жизни его могли спокойненько прикончить около сотни раз, но вот он недавно справил свой тридцатый юбилей и продолжает жить себе припеваючи. Очевидно, всё, что его спасает - это накопленные годами связи.       Можно также уточнить, что в его сложившемся положении мне есть, чему завидовать, но делать этого я не буду, так как вся эта его удача принимает излишне гипертрофированные формы: любовь превращается в похоть, достаток - в нечестным путём полученное богатство, да в таких количествах, что его тупо становится некуда девать. На фоне этого парня я больше похож на какого-то неудачника. Бывали у меня, конечно, какие-то романы, но все они оказались провальны по одной причине - те дамы, за которыми я изо всех сил старался ухаживать, говорили, что я не способен на искренние проявления чувств. Не дан мне был и талант к игре. В блэкджеке, покере и иже с ними я только и делал, что проигрывал, а когда пытался научиться премудростям преферанса - так и не сумел запомнить его правил.       Вот и не знаю, какие всё же цели этот мой знакомый преследовал, когда хотел приобщить меня к высшему обществу. Я сам никогда не относился к аристократии. Был хорошо воспитан тщательными усилиями родителей, никаких специализированных учреждений с этой целью не посещал. Родители мои имели средний достаток, то есть прокормиться чем было, бедности мы фактически не знали, но и богатство казалось чем-то запредельным. Да и не горел я особым желанием стать ближе к сильным мира сего, ибо знал - для этого нужно постоянно лизать им пятки. Видя моё упорство и отсутствие поползновений к сближению, они так же не делали никаких шагов навстречу и иначе как "мелкий паршивец" меня не величали.       Шатающейся, нестойкой походкой (дым, источаемый опиумными папиросами сделал своё дело) я добрёл до барной стойки и, не долго думая, заказал стакан шотландского купажированного виски, при этом полностью отдавая себе отчёт в том, что потрачу на него весь свой сегодняшний лимит денег. После, когда заказ был выполнен, я так и остался стоять, облокотившись о стойку и потягивал изумительный нектар, смакуя каждый глоток. Благо, не ведает моя дражайшая матушка, на что я трачу её наследство...       Гости курили одну папиросу за другой, пианист наигрывал какой-то до отвращения печальный блюз. Пианист в казино - единственный, кто может заниматься так называемым искусством ни о чём не беспокоясь. Его не назовут сумасшедшим и не изолируют от общества. Прекрасный пример того, что есть всё же некая выгода находиться под опекой власть имущих.       Я не продамся.       От безмерной скуки я разглядывал окружающую публику. Многочисленные, разновозрастные люди в смокингах курили, пили, не отрывались даже от игры. То и дело, то тут, то там, доносились возгласы вроде: "Шестнадцать!", "Ещё! Ещё!", "Довольно!", "Себе", ну и коронное "Блэкджек!!!". А за одним из столиков сидели исключительно женщины, упоённо раскидывающие чёрт знает какую партию преферанса и дурно хихикающие от опиума и выпитого алкоголя. Насколько знаю, дамы предпочитают ликёр или вермут. Мужской же части подавай, будь добр, дрянной портвейн, коньяк, а что ещё лучше - неразбавленный ром.       Зачем я здесь?       Они могут проигрывать тут своё состояние бесконечно. Им несущественно, сколько суток успело смениться за весь срок их здесь пребывания. Денег куры не клюют, так какой смысл уходить, если ничего, по существу говоря, заметно не проиграешь? Вот, например, за столиком посередине устроился рыхлый пожилой дядька, именуемый лордом Барлоу. Развенчаю миф о том, что все зажиточные отлично выглядят. Отнюдь. Этот гусь смотрелся лощёно, одетый с иголочки по последнему вскрику высокой моды, но как же неприятный жёлтый цвет обрюзгшего лица, жиденькие седые волосы на крупном черепе и сжатые в нитку тонкие губы? Интересно, говорил ли ему его личный врач (а я просто уверен - у такого креза он должен быть), что в его-то возрасте вообще противопоказан такой уклад жизни. Сей магнат при мне успел выпить грубо четыре снифтера дорогого коньяка и выкурить без малого три папиросы. Даю голову на отсечение - со здоровьем у него крупные проблемы. Налицо все признаки люмбаго, дивертикулёза и ожирения сердечной мышцы... — Неужели снова дождь?       Голос, раздавшийся совсем рядом, бесцеремонно вырвал меня из размышлений. Я сильно испугался, вздрогнул, и из рук выпал, благо, опустошённый стакан. Я повернулся и увидел перед собой девушку явно из благополучной семьи. Это было немного странно. Нет, не то, что моя случайная собеседница была небедна, а то, что она первая подошла к моей скромной персоне и решилась на разговор.       На её идеально очерчённых губах расцвела улыбка. Изящным движением руки она откинула от лица каштановую прядку и в глаза мне бросились её чёрные кружевные перчатки, оплетающие хрупкие запястья до самого локтя. Её зелёные очи метались по моему телу, сиречь изучали, а от растянутых в немного даже злорадной усмешке уголков губ по впалым щекам разбежались прехорошие, трогательные ямочки. — Марк Полуянович. Так, вроде, звучит ваше имя? — тихим, андрогинно-хрипловатым меццо отчеканила прелестница.       Очарованный, стою и не могу произнести и звука. Но, преодолев онемение, нахожу в себе силы ответить: — Если вам так угодно.       Ну и ответ, конечно, ничего не скажешь... Да только её это лишь сильнее позабавило. — Наслышана о вас, — сказала и одёрнула подол длинного чёрного платья.       Она что, издевается надо мной? Даже если эта особа что обо мне и слышала, то, уверяю, это было что-то не очень лестное.       Посмотрев себе в ноги, я увидел, что друг от друга нас разделял разбитый мною стакан. — Я подниму. — Не нужно. Это потом уберут.       Только сказала это и сразу повернулась к бармену: — Два скотча за счёт заведения!       О, она ещё осведомлена о моих вкусах. Следила? А что, вполне возможно... И тут же, стоило девушке произнести те слова, как бармен, лениво натирающий один и тот же несчастный стакан, бросился выполнять приказ. Со мной он, разумеется, тоже был услужлив, но с какой прытью стал разливать по стаканам напиток именно после слов этой девицы, нужно было только видеть. Вероятно, она здесь какая-то важная птица, сродни хозяйки. — Почему не играешь? — залпом осушив свою порцию виски, вдруг подала голос девушка. — Не везёт в игре, — пожал плечами я. — Сколько не пытался - всё без толку. Похоже, удача меня не любит, раз уж не дала мне ни одного шанса.       Чертовка коротко хохотнула. — Она даёт шанс каждому. Главное верить, а иначе зачем вообще думать о шансе?       Я промолчал. — И потом... — продолжала она. — Если хозяин увидит, что ты просто стоишь у стойки, он тебя выгонит, как проходимца. Здесь казино, а не второсортный бар. — У меня нет денег, — нашёл я новую причину.       Девица искоса глянула на меня, картинно закатила глаза и, пододвинув к себе нетронутый мною скотч, заглянула внутрь стакана. — И это говорит тот человек, который пьёт один из самых дорогих напитков из всех предложенных...       "Всего один стакан! А вторым ты меня сама угостила, я не просил". Не успел я произнести этих слов, как она поставила передо мной стопку цветных игровых фишек. После вздохнула и заявила: — Искренне желаю, чтобы отсутствие свободных денег для игры было наихудшей бедой в твоей жизни. А пока пользуйся моей щедростью, и только посмей отказаться - вмиг позову хозяина.       Я задумчиво поперекатывал в ладонях фишки. Ох уж этот безапелляционный тон! Как вдруг меня осенило: — Так ты не хозяйка? — Скорее дочь хозяина. А ты иди-иди, но пожалуйста, сделай одно одолжение. — Какое? — Твой сюртук, — рассмеялась она. — Я не позволю портить стулья, поэтому настоятельно рекомендую тебе его снять и оставить на вешалке, — и кивнула куда-то в сторону, где и впрямь были прибиты несколько пар крючков.       Я послушно снял сюртук и повесил его на указанное место. Моралистка! Дав себе слово, что больше не буду обращать внимания на её язвительные комментарии, я направился к единственному столу, где ещё оставалось место для игрока - к столу лорда Барлоу. Он всё равно играл один на один с крупье, думаю, не стану там лишним. И, позабыв о приличиях, не спросив разрешения, устроился так, чтобы старикашка находился прямо напротив меня. Он и не возражал насчёт моего присоединения - скользнул по мне мутным взглядом, брезгливо скорчился, и сделал свою ставку.       И всё бы шло замечательно, если б не остальные гости. Завидев, как я плюхнулся у стола старого лорда, они повставали со своих мест, вытаращились во все глаза и стали пристально наблюдать за нашей игрой. Ведь я только что нарушил основную негласную традицию - обычно к Барлоу никто никогда не подсаживался. А как известно, аристократия посещает всякие салоны и клубы исключительно для того, чтобы узреть нечто экстраординарное и найти лишний повод посплетничать.       Публика жаждет зрелищ. И она их получит.       Дальнейшее напоминало перманентный кошмар. Не хочу даже описывать. Вкратце: я проигрывал, проигрывал, и ещё раз проигрывал, и всё это под ехидный смешок пресловутых зрителей. В определённый момент меня охватило отчаяние. Оставалось лишь проиграть всё. Мечтая как можно скорее убраться восвояси и никогда сюда боле не возвращаться, я поставил свою заведомо последнюю, максимальную ставку. Лорд Барлоу ответил тем же... — Блэкджек!       С трудом поднимаю голову. Я так и знал. Но крупье смотрел в упор НА МЕНЯ. — Ваш выигрыш, — скосив набок рот процедил он и подвинул в мою сторону несколько огромных стопок выигранных, как оказывается, твоим скромным повествователем фишек.       Сказать, что я был изумлён - вообще ничего не сказать. Как же так получилось, что одна ставка окупила все мои вышеупомянутые проигрыши? Потерпевший же фиаско лорд повёл себя весьма необычном образом. Поджав губы с видом оскорблённого монарха, потщился натянуть на своё дряблое лицо жалкое подобие улыбки и зааплодировал. — Браво, браво!.. Очевидно, удача сегодня на Вашей стороне... — предательски срывающимся голосом произнёс он, сделав акцент на слове "Вашей". — Однако, хороша удача, — едва ли не рассмеялся я. — Получить пулю в лоб на выходе из казино!       Барлоу вдруг закашлялся. Я терпеливо ждал, пока тот прочищал горло. — О чём ты, парень? — прохрипел он. Я же вошёл в состояние, близкое к ажиотированному. — Ведь так действуют все состоятельные банкомёты: когда посторонний человек, честно выигравший кругленькую сумму, выходит из заведения, те успевают с кем надо пошептаться и наглецу прилетает в голову пущенная снайпером пуля? — в более развёрнутом виде и погромче повторяю свой вопрос. — Меня тоже ожидает такая судьба, ведь верно?       Публика замерла. Смолк даже пианист. Ничего не раздражало оглушительной тишины, разве что слышно было, как у какой-то дамы тикала секундная стрелка наручных часов.       Ощущаю себя главным действующим лицом в неизвестно кем поставленном дурном, инфернальном спектакле. Я - труп из таинственного английского детектива. Априори покойник, жертва, чей-то корм.       Старикан в довершение разок кашлянул и вымолвил: — Редко прибегаю к столь радикальному способу решения проблем. — Тем не менее прибегаете же, — скорее утвердительно, чем с интонацией вопроса бросил я.       Вместо ответа лорд уставился в стол. По его щекам ходили желваки, в глазах плескалась злость, а голова подрагивала на массивной шее. Иссохшими руками он крепко сжал бокал с коньяком. Было ясно, как день - буржуй доведён до крайней точки. Нужно действовать. — И это-то вы называете удачей. Следовательно, вы её никогда и не видели. Но у вас есть шанс. У каждого из нас есть шанс. Шанс её увидеть. Воочию. В самом её естестве, без прикрас.       И вынимаю из внутреннего кармана револьвер. Пусть мой дорогой читатель не удивляется - после того случая с наркоманом я стараюсь всегда носить его с собой в роли "пугача" . Проверенный факт: даже пропивший мозги маргинал прекрасно знает, что такое огнестрельное оружие и боится его, извиняюсь за тавтологию, как огня. Но если совсем уж плохо, стоит не жалеть патрон и пальнуть в воздух - отребье мигом поймёт, кто тут главный, и всё пройдёт как по нотам. Я не слишком трачу пули, да и, что греха таить, скряжничаю, заряжаю барабан одной единственной, что сейчас для меня чертовски благоприятно. Прокрутив барабан и взведя курок, я прижал дуло себе к виску. Женщины поприкрывали личики руками. — Не сдались мне эти ваши деньги. Забирайте их себе, швыряйте в воздух, купайтесь в них - не моя печаль. А остальное рассудит самый беспристрастный в мире судья. Тот самый, который в одно движение готов отправить меня на тот свет.       Лорд осклабился: — Однако, ты безумец... — Ваше право так считать, — отбил я. — Моё же право считать, что там, где водятся большие деньги, жизнь человеческая не стоит и полушки. И я докажу это любой ценой.       Палец нажимает на спусковой крючок.       Дамы в ужасе прижимаются к мужчинам, а те и сами явно потеряли дар речи. Действие происходит в абсолютной тишине. На лёгкие оседает опиумный чад.       Я остаюсь в подлунном мире.       Револьвер лежит на зелёном сукне. Я исподлобья смотрю на старца. Старец смотрит на револьвер. Револьверу плевать.       Самый беспристрастный в мире судья.       Барлоу протягивает руку и берёт его. Немой вызов принят. Что ж, теперь мой черёд криво улыбаться. Знаю: он бы и не смог отказаться - на кону его честь.       Отрывистыми движениями он также подносит оружие к своей голове. Интересно, ему хватит сил привести его в действие? Во как трясутся сморщенные, артритные кисти, унизанные массивными перстнями! Он смежает веки. Он давит на скобу, и.... Не происходит ровным счётом ничего.       Револьвер возвращается к хозяину.       И тут мне стало по настоящему страшно.       Ствол у виска. Сердце, наверное, осознаёт, что любой его удар может стать последним, и бьётся, бьётся, утверждая и алкая жизнь. Краем глаза вижу - поодаль, за моим плечом, стоит та самая девушка, моя новая знакомая. Знакомая незнакомка, с делано бесстрастным и одновременно мертвенно-бледным от смятения лицом и с пальцами, нервически перебирающими сапфировые чётки. Чёрт меня дери, она восхитительна! Я просто не могу вот так прозаично умереть, докончить себя под взором её пленительных глаз оттенка шартрез...       Выстрела и не произошло.       Ход предоставлен лорду, и что-то мне подсказывает, этому ходу суждено стать фатальным. В воздухе повисло стойкое предчувствие каданса. Десятки дыханий пробирались сквозь дремучий сумбур, трясину серо-синего, дурманящего марева, обманывающего и подавляющего трепет живого. Эти веяния ушибались о всех и вся и в исступлении вгрызались друг другу в глотки, а люди стоят и молчат. Они имеют право молчать.       Закрываю глаза.       Выстрел. Глухой звук от падения грузного тела на мраморный пол. Пара слитых в унисон женских воплей и целый хор рваных вздохов от перехватившего дыхания. Я медленно разворачиваюсь и, пошатываясь, ухожу. Не хочу смотреть на убиенное беспощадной дланью судьбы тело. Да и что бы я увидел? Перед глазами стелется морока, и я не вижу ни зги - бреду ощупью. Нечем дышать.       Непостижимым образом я выхожу на волю. Дождь всё ещё не прекратился. За считанные секунды промокаю насквозь, но это только радует - холодные струи будто смывают с меня мерзкую хлябь, поганую гнусность так ненавистного мною общества, налипшие взоры. Бурлит и вскипает разогнанная безрассудным дурачеством кровь. Ну и фортель я выкинул! Значит, на что-то да и гожусь... — А говорил, что играть не умеет... — нарочито обиженно протянул до боли знакомый, впечатавшийся в память голос. Аж нутро свело. — Так я и не умею, — растерянно пробормотал я. — Ты потрясающе играл, — отрезала странная девица. — Или это был такой блеф? — Даже если это так, — отзываюсь я. — То это был самый бессмысленный блеф в моей жизни. Что я пытался доказать этим поступком?       Риторический вопрос, с призывом меня самого к некоему ответу. Но девушка подумала, что вопрос был задан ей и без всяких колебаний она на него с расстановкой, с менторскими нотками ответила: — Ты хотел доказать, что человеческая жизнь при больших деньгах ничего не стоит, внимание, я почти цитирую. И ты это доказал. Деньги-то ему в гроб не положат. А коли положат, придётся засвидетельствовать - мир окончательно сошёл с ума. Каждый из нас по-своему ненормален. И в спорах истина не родится. Каждое слово, вылетевшее из уст ближнего - мертворожденно, ибо лучше сказать о чужом мнении хорошее или вообще ничего. А в глазах смотрящего нет красоты - пусто́ты. Понимаешь? — Не знаю насчёт пустот, — усмехаюсь. — Но в твоих глазах мир перевёрнут. — Это отражение того, в чём ты не можешь сам себе признаться, не более чем. — она тоже усмехается.       Да уж, лучше и вправду ничего не сказать. — А теперь, — бодро возвестила она. — ступай домой. Нечего под дождём стоять. Простудишься ещё. — Сама хороша, — не вытерпел я, окидывая взглядом её субтильную фигурку. — Надела бы плащ и говорила. А так, будто бессмертная. — Бессмертная? Всё может быть, — промолвила и развернулась обратно к двери, а следом повернула ко мне лицо и, не спросив моего личного мнения, оповестила: — За сюртуком придёшь завтра на это же место. Верну в наилучшем виде, — и исчезла.       Мне могло бы показаться её поведение дерзким, но сейчас я не в состоянии упорядочить мысли. Тишина и постель - вот что спасёт меня хотя бы на какой-то промежуток времени. В городе, где остановилось время. Ведь время - лишь людская выдумка, созданная для ориентирования в пространстве.       Мы потеряны.       Дождь - мой верный спутник, и единственный, кто доподлинно помнит, как я вернулся домой.