Веселая жизнь Торгильенов или Кэтрин просто девочка

      Я смотрю мультики. Мы все их смотрим. Смотрим, потому что можно. Потому что можем. Я не знаю, когда это произошло, может, иначе никогда и не было. Все расплывается: блики, краски, какие-то картинки скачут... поскорее бы еда...       Шлем неприятно давит на затылок, а большие очки с мультиками тянут голову вниз, вниз, вниз...Такое все красивое и безмятежное, а вонь-то все-таки бьет по носу. Забирается толстыми белыми трупными червями в ноздри, в рот, в уши, в самое нутро по глотке и там копошится... Они ползают, труться о стенки желудка и пищевода и падают ниже, ниже, ниже... Где же еда?..       Слышу, как кто-то чешется рядом со мной. Начинаю тоже чесаться. А вдруг поможет? Нет... Эта вонь просто невыносима. Кто-то в углу блюет, кажется. Или, может быть, срет? Не знаю. Странно даже - раньше я и не замечала, как все чешется. А мультики такие яркие-яркие, светлые-светлые. И так весело и легко становится! Главное - смотреть. Чешется... Смотреть! И червяки ползают, и тоже, кажется, блюют... или срут? Смотреть, черт возьми! Отклоняюсь назад, опираясь на руку. Все-таки блевали. Ну где же еда?!       Смотреть. Смотреть. Смотреть! Смотреть, я сказала! Думай о красном... Красном, как жизнь? Или любовь? Или линия судьбы? А может, красным, как кровь и смерть? Хахах, забавно... Пальцы липнут друг к другу и к полу. Смотреть, Кэтрин! А голова пустая-пустая... Смотреть!.. И язык большой такой и пухлый, и сухой-сухой. Прямо как наждачка. Может быть? Ну где же еда, черт ее подери?! Ох, а вот и она.       Откуда-то сверху дунул ветерок. Такой вкусный и приятный. Боже, я, кажется, уверовала в тебя. Только, ради всего святого, не перекрывай его еще хоть чуть-чуть! И еды, еды, еды! Перекатываюсь в жиже через плечо на четвереньки и ползу куда-то вперед, ближе к запаху еды! И остальные тоже, судя по звукам, закопошились. Мнутся, трутся об пол от усталости и голода, но ползут. И червячки у меня ползут. Пухлые такие, беленькие, шершавые, прямо как мой язык! Он также с боку на бок, как не свой и наждачкой по небу, щекам, губам...       А я перекатываюсь с руки на руку, с руки на руку. Кто-то толкает меня и я падаю на что-то мягкое, холодное и, отчего-то, склизкое. Тяну руку и аккуратненько так касаюсь... глаза. Это был чей-то глаз. Наверное, наткнулась на Леру... Лера... Не помню. Значит, не было никакой Леры. Тогда, может, еще кто-нибудь? Да, точно, еще кто-нибудь.       Далеко впереди меня слышатся знакомый шлепок и хлюпанье. Еда. Со всех сторон к центру движутся мокрые, липкие и воняющие тела. И шлепки такие - от ладошек по мокрому полу: шлеп-шлеп. И я тоже, быстренько так: шлеп-шлеп. По чужому лицу, а коленом, кажется, прямо в разорванное пузо. Шлеп-шлеп. А колено это, вдруг заскользило в сторону, и я за ним. Шлеп-шлеп. Отовсюду чавканье и хлюпанье. Кто-то, кажется, пару раз плюхнулся в еду. И теперь он тоже еда... ха-ха... хахахаха!       Ожидание того стоило. Определенно. Целая куча еды! Прямо у нас, прямо-таки целая куча, ешь - не хочу! И я загребаю руками, пихаю в рот и быстренько так глотаю. А черви там, внутри, вдруг как закопошатся. Им, видите ли, места мало! Прямо в глотку лезут. А я их хватаю- хватаю и быстренько так глотаю-глотаю. Хи-хи. Вот это весело! Вот это жизнь! Не то, что раньше! Хи-хи. А как весело! И мультики, мультики! Вы только гляньте, какие все яркие, смешные! И мы смеемся. А как же не смеяться? Весело же! Падаю лицом на пол и слизываю с, пропахшего мочой и блевотой, кислого паркета еду. И щепки за язык так здорово цепляются! И что-то слизкое такое, сладкое-сладкое, прямо на губах - лижи-не хочу! И я слизываю. Вкусно так и весело-весело!       Холодно. Вонь теперь не лезет внутрь, тесно ей там. Ползет по мне этими склизкими уродами, щипает за нос и за совсем-совсем маленький язычок, лижет ухо - а забраться не может. Ха! Так тебе и надо! Это все Боженька! Он добрый, Он нас кормит. Потому что Торгильены хорошие - мы все-все правильно делаем, да-да! Не то, что те... ну, эти... то есть, другие! Да, другие. Они были плохими и непослушными. Вот их Боженька и наказал! Ага-ага. Так им всем и надо! Эх... только чего же ж так холодно-то?..       Кто-то хлюпает. У нас спать. Спать надо! Даже мультики выключили, так какого черта?! Хлюп-хлюп. И звук такой, будто воздух через стиснутые зубы выдыхают. Со свистом так, что аж зябко стало. Так... так странно. Просто хочу, чтобы это прекратилось. Хлюп-хлюп. Всхлип. Свист. Хлюп-хлюп. Всхлип. Свист. Хлюп-... А! Хватит! Хватит-хватит-хватит! Заткнись!       Подскакиваю и ползу на звуки. А они как будто чуть затихают. А свист-то не затихает! Вот вообще. И совсем рядом так. И воняет. И липко. И прям очень сильно воняет... Очень, между прочим! Звук почти затихает... Совсем рядом - только руку протяни. Слышу шуршание и... шлеп-шлеп. Ну уж нет! Я тебя поймаю! Поймаю, сучье ты отродье! Боженька хочет, чтобы мы сейчас спали!       Хватаю за лодыжку и тяну на себя трепыхающееся тело какой-то твари. Оно падает со шлепком таким, противным еще. Подтягиваю это к себе и переворачиваю на спину. Спи, мразь! Спи, я сказала! Торгильены спят! Спят! Все спят! Потому что только мы хорошие, только...       Хватаю его за глотку, чуть промахнулась - но это не важно. Смыкаю ладони на хрупкой шее и давлю, навалившись всем телом. А оно шипит, извивается, хрипит. Так-то! Ха-ха! Боженька всех-всех покарает. И тебя, тварь такую, мерзопакастную! Ха-ха-ха! А ручищи-то оно, до боли на мои похожие... странно даже, ко мне тянет. Цепляется за локти, кисти, пальцы... Давлю еще сильнее, чуть приподнимая таз и опуская голову. А оно вдруг дернет своей недо-рукой-граблями и вдруг затыкается, опадая на пол. Вот только... что?..       Вмиг стало так легко. И на затылок не давит, и вперед голова не падает, а перед глазами искорки-искорки. И стук. Глухой такой, где-то в стороне. Поворачиваю голову, а там... пол. Обляпанный чем-то, липкий на столько, что даже блестит кое-где. Пятна там всякие. Лужи блевоты, чьей-то подсыхающей мочи, каменные куски испражнений и чего-то еще. Белого такого, а пахнет как... еда. Смотрю в другую сторону - тот же пол, такие же лужи и куски чьего-то дерьма, а еще тела. Множество скрюченных прямо на полу тел с коробками на голове. Странными такими. Это в них, наверное, мультики показывают...       Стоп. Резко опускаю взгляд и вижу под собой девчонку. Хрупкую такую. Бледную, с черными кругами под глазами. Вены вздулись и сияют синими нитями под легким, зеленоватым слоем пыли. Аккуратно касаюсь руки, чтобы стереть ее... Ан, нет. Не пыль, кожа такая. Пористая и сухая. Потрескавшаяся кое-где настолько, что виднелись ссадины. Рот приоткрыт, а там черная беззубая темнота. Абсолютно пустая, словно бездна, окаймленная красным обручем. Почти невидимым, но таким ярким, подобно маяку в туманном, серо-зеленом море. Волос почти нет. Выглядит так, будто ей клочья драли, оставляя лишь белые-белые пятна в страшном, грязном и убогом, но, отчего-то, таком знакомом ржаво-рыжем песочке. По щеке стекает белая, пенистая слюна, тонкой нитью спадая прямо в лужу чего-то. А глаза распахнуты. Да так сильно, что видно целую сеть судеб прямо в ее глазу. И все они обрываются. Забавно... ха-ха. Только чего-то совсем-совсем не весело.       Хочу спать. Со всеми. Хочу мультики. Не хочу вот этого вот всего! Не хочу! Не надо!       Дико озираюсь в поисках коробочки со счастьем и моим Боженькой. Нет... Нет! Я ведь была хорошей! Честно-честно! Так почему?!       Сверху что-то трещит и приподнимается. Странно... сейчас ведь рано для еды?.. Нет, нет, нет, нет! Боженька не должен увидеть меня такой, он огорчиться и разозлиться... Я его разозлю! Нет, нет, нет, я сказала! Хнык-хнык.       Натягиваю коробочку, но что-то не так. Где заставка той колыбельной? Нет! Он не мог сломаться! Где же экранчик? Почему он упал?! Хнык-хнык... Не-ет... Коробочка трещит у меня в руках и ломается окончательно. Яркий свет с потолка бьет мне прямо в лицо, пощипывая глаза. Да так сильно, что кажется, будто по ним хорошенько резанули чем-нибудь острым. А я плачу и смотрю, через боль, прямо на Боженьку. А он черненький весь такой, крышу приподнял, прямо как банку или гроб открыл и смотрит. Пронзительно так и улыбается. Зубки-то неровные, как камни могильные. Серые, полукруглые, и ничего кроме тоски не нагоняют. Шея длинная-длинная, а с нее, будто бы волосы свисают. И такие знакомые-знакомые... Самых разных цветов, да только вместо глаз и носа черные провалы. Но где же я, все-таки, видела эти зубы?..Такие маленькие... странно...       Я смотрю вверх, откидывая голову назад. Свет уже перестал светить, а я все не шелохнусь. Боженька мой все трясет шеей, тянет ее, втягивает и кожа из-под волос виднеется. Такая серо-зеленая, прям как...       А оно водит башкой огромной, раза в три больше меня и смотрит... и нюхает. А увидеть или учуять не может. Ха-ха. Смешно, но, почему-то, совсем-совсем не весело... И он хмурится... или нет? Кожа у него то ли склеена, то ли сшита - не пойму. Не хочу. И язык, шершавый-шершавый такой. Тоненький-тоненький, прям как у меня, высунулся и ползает по телам. По вонючим и грязным таким. Одергивается от каждого, но продолжает искать. Ищет меня. Хах, да... Вот он касается меня, и складки на его лице будто чуть смягчаются. Воняет так, как не воняло никогда. И так весело-весело. И так смешно-смешно. Вот, так им всем! Всем, кто-не-Торгильены и надо! А я, собственно, кто тогда?.. Ха-ха. А волосы-то все-таки Леркины...