Миссия, длиною в жизнь

— И куда мы едем? — вопрос был глупый и риторический, но она всё равно его задала. До сих пор внутри у Дениз всё словно замерло в шоковом состоянии. Она действительно это сделала. Сказала мужу, что он может проваливать на все четыре стороны. Увидела Чаглара на противоположной стороне улицы и подошла к нему. Не ушла от него, когда сразу стало понятно, о чём он может начать с ней говорить. Аллах, да о чём они ещё-то вообще могли начать говорить ночью возле её дома? Согласилась поехать с ним. Вышла из дома и села в его машину. А потом в ответ сжала его руку. Страшно было до ужаса. Страшно наконец-то давать волю своим чувствам и переставать держать всё под контролем. Страшно сделать то, от чего она убежала три года назад, тщательно закрыв ту дверь и перелистнув страницу. В тот раз они всего лишь однажды поцеловались, и на этом — всё. Больше ничего не было, она закрыла эту историю и никогда не оглядывалась назад. Очень редко иногда думая — а что, если?.. Что, если бы сделала другой выбор? Что, если бы тогда осталась ждать и надеяться на что-то? Дождалась бы его? Но сейчас происходило другое. Сейчас её сердце буквально дрожало от чувств, эмоций, близости и от осознания его присутствия здесь и сейчас. От острого осознания правды — она в его машине. Ночью. Она уехала с ним. Это можно считать за выбор? Страшно. Волнительно. Пугающе. Остро. До ужаса в коленках до некоторой паники, но всё равно — чувства такие острые, сырые, оголенные, обнажённые. Настоящие. — Куда ты хочешь? — этот хриплый низкий голос когда-то и свел её с ума. В обычной жизни Чаглар был веселым, общительным, словно свободным компанейским парнем, но наедине он становился… другим. По крайней мере, для неё. — Может, на набережную? Я бы хотела просто идти и ни о чём не думать, — честно ответила она. Да и рядом с ним никак иначе, она всегда говорила только честно и по-настоящему. — Напротив моей квартиры как раз набережная, — сосредоточенно сказал Чаглар, а она наблюдала, как напрягаются мышцы под его белой рубашкой, когда он сжал руль несколько сильнее, — я остановлюсь там. — Ладно. От дрожи в его голосе что-то внизу живота сжалось слишком сладко. Проклятие, именно его физическое присутствие всегда для неё — проклятие! Очень трудно бороться с притяжением к мужчине, который делает всё специально, чтобы она не боролась, а сдалась. — Ладно, — кивнул он на автомате, потом бросил на неё всего лишь один взгляд. Дениз знала этот взгляд. Он слишком сильный и уверенный. Они оба знали, что означают такие его взгляды, слишком хорошо знали. Она помнит прошлое и то, как он посмотрел на неё в тот день, когда всё-таки сказал впервые нечто серьезное. Когда на съемках перестал дурачиться и веселиться, а сосредоточенно и тихо спросил, что она будет делать вечером и не хочет ли пойти потусоваться… в баре, например. Она навсегда запомнит его взгляд в тот момент — с сырыми эмоциями, с каким-то выражением вожделения-обожания на его лице, и… Несколько минут прошло в молчании. Молчание нисколько не спокойное, напротив, напряженное и такое волнительное. Автомобиль проехал по улицам ночного Стамбула, встречных машин совсем немного. Яркое освещение и слепящий свет фонарей, ночной город и их жизнь, которая причудливо переплетается с ночной прохладой. Парковка пуста. Машина остановилась возле многоэтажной квартиры, напротив которой действительно — залив. Тот самый залив, который ей нужен, чтобы прийти в себя? — Идём? — некоторая неуверенность в его тоне посмешила Дениз, но она уже сделала свой выбор. Пожала плечами и, открыв дверь, вышла. Он тоже выбрался, включил сигнализацию и подошёл ближе. Взял за руку, вцепился в её ладонь, словно до сих пор боялся, что она уйдёт. Она понимала, понимала прекрасно и ясно, что есть веские причины так думать и что это — не надуманные его страхи. Только в этот раз она не планировала убегать. Они пошли. Пересекли проезжую часть и оказались на набережной. Легкий ветер был достаточно прохладным, но приятно освежал и лицо, и мысли. Дениз чувствовала себя как в каком-то заколдованном сне, будто бы она здесь — совсем не она. Будто бы происходящее здесь и сейчас — вообще не из её жизни. — О чём ты вообще думаешь сейчас? — их руки по-прежнему переплетены вместе, когда они медленно брели в сторону. — О том, что будто бы это не моя жизнь прямо сейчас, — честный ответ, о, она знает, что он обидится, и опять-таки же, у него есть все причины так поступать. — Как обычно, — обиженно бросает он, но не отпускает её руку. Держит, и словно что-то в его лице поникло… — Я не собираюсь уходить, — твёрдо закончила она, собственно, с ужасом давая обещание, — Чаглар. Впервые за сегодняшний вечер назвала его по имени. Заставила его поднять лицо и уставиться прямо на неё горящим взглядом. Заставила его резко потянуть её в свою сторону, чтобы её тело буквально упало на его грудь, а его руки удерживали крепко-крепко за плечи, прижав к себе. Заставила себя выдохнуть от напряжения, когда поняла, что сама неосознанно ухватилась за его рубашку и что её глаза — на уровне его губ. Что его лицо — наклонилось так близко и… — Будто бы я тебе позволю это сделать сегодня, — хриплый шёпот прямо над её ухом, невесомое касание его губ на её коже, жар от его тела и острое желание… Та самая потребность, в которой она всегда ему отказывала, — ты никогда не позволяла мне быть рядом и заботиться о тебе. До сегодняшнего дня, да? — Да, — рваный выдох и одно мгновение до того, как его губы впечатались в её губы, наконец-то целуя. Может быть, он тогда был и прав, когда говорил, что они предназначены друг для друга. Может быть, все эти три года были как раз для осознания того самого факта — всё равно им никуда не сбежать и не спрятаться друг от друга. Может быть, так должно было быть всегда. Когда от поцелуя ты буквально… растворяешься. В нём, в его руках, в вас. В том, какими вкусными и идеально-подходящими кажутся его губы в это мгновение. В том, как ваши тела соприкасаются друг с другом и жажда друг друга становится невыносимой… Дениз обхватывает его за шею одной рукой, прижимаясь ближе. Он жадно целует в ответ, схватив её за спину и буквально вжимая в себя. Поцелуй мгновенно становится отчаянным и острым, совершенно ненасытным и дико страстным. Пожар вспыхивает за одно мгновение, пожар потребности и ненасытности, и… Зря они пришли на набережную. Зря. Нужно было сразу идти к нему. Чтобы остаться только вдвоём. У него точно такие же мысли, Дениз знала. Чувствовала буквально каждой клеточкой тела, чувствовала, как он вжимается в неё, продолжая жадно целовать. Язык — такой горячий и требовательный, врывался в её рот и на этот раз нежность быстро исчезала, уступив место… — Твоя квартира, — прошептала она, кое-как сохраняя ещё разумные мысли в этом хаосе. В хаосе и водовороте чувств, мыслей, эмоций, прикосновений и жара, огненной страсти и на грани пока ещё запретности. Его квартира слишком далеко. По крайней мере, так казалось, когда он отстранился и можно было поймать его взгляд — словно какой-то остекленевший. Дрожь у обоих, такая дрожь и волнение, будто бы они впервые кого-то поцеловали. — Пошли, — он потащил её за руку в сторону дома. Дорога показалась очень долгой. По крайней мере путь до лифта с подземного этажа паркинга. В каждом шаге она чувствовала возрастающее напряжение, возрастающее желание и ту самую… потребность. Потребность быть здесь, с ним, в нём. Раствориться. Потребность наконец-то полностью отпустить контроль и дать сбыться той то ли мечте, то ли самому большому страху, то ли самому явному желанию в жизни. Потребность быть ближе, касаться, чувствовать эту дрожь в коленках, бабочки в животе, и… В лифте всё стало намного лучше. Потому что дверцы его ещё не успели схлопнуться, как они опять набросились друг на друга. На этот раз Дениз прижалась своим телом к его телу очень близко, настолько близко что больше не было никаких фантазий по поводу того, где и как сильно он её хочет. На этот раз она взяла его лицо в свои ладони и поцеловала первой, жадно и мокро, поцеловала так, как всегда представлялось. Поцеловала глубоко, запуская свой язык в его рот и заставляя его стонать, сжимая в ответ платье на спине. Пиджак ещё кое-как держался на её плече. Это так сильно на неё не похоже. Дениз привыкла и быть, и казаться такой спокойной, уравновешенной, часто даже несколько холодной и отстраненной. Это был давний выбор — выбирать спокойствие и стабильность, избегать острых эмоций и сильных чувств. Так было легче жить, да, но яркости и страсти это не давало… Лифт открылся как раз в тот момент, когда Чаглар обхватил её за талию и, прижав своими бедрами к стене, впился губами в её шею. Мокрый поцелуй, чувство его губ и небритой щетины, которая так приятно колола нежную кожу… — Чёрт, — простонал он, понимая, что они достигли нужного этажа. Потом поднял голову и посмотрел прямо на неё. Она — растрепанная, со вздымающейся грудью, с распухшими от поцелуев губами. Но глаза… Она знала — её взгляд светится. Горит точно таким же огнём, какой она видела в глазах напротив — в его глазах. Это был огонь… счастья и того самого ожидания, которое того стоило. — Пошли, — срывающийся шепот, его ладонь, тянущая её из лифта. Она не знала, в какой квартире он жил, но повезло: это была вторая дверь справа. Дверь он открыл быстро, чем удивил. Удивил тем, как быстро справился с ключом и повернул тот, открыл замок, и они оказались внутри. Щелчок закрывающегося запора, и… Она резко развернулась, после того как сделала первый шаг, входя внутрь. Развернулась, чтобы Чаглар так удачно подхватил её, прижав к ближайшей стене. Пиджак вот теперь точно где-то потерялся, а осталась только она — с вздымающейся грудью и томительным волнением во всём теле, с нежностью в ладонях и с тем самым страхом, когда наконец-то ныряешь в ту самую пропасть, в которую так давно хотелось нырнуть… Взгляд мужчины напротив был удушающим. Так смотрят в каких-то романтических фильмах или страстных сериалах. Такой взгляд буквально выворачивал душу и заставлял хотеть плакать от того, насколько идеальным всё казалось здесь и сейчас. Она и не знала, что сказать, все слова куда-то вообще исчезли, уступив место нервозности и напряженности. Что, она волнуется перед близостью с мужчиной? С этим мужчиной, вот так стоило себя поправить. Торопливость исчезла. Он посмотрел. Но не долго. Резко развернул её спиной к себе, чтобы уткнуться лицом в её затылок. От этого жеста и движения захотелось плакать ещё сильнее — насколько сильной была от него эта исходившая чувственность и… Потребность. Сердце у неё колотилось как ненормальное, а каждое его движение отдавалось где-то «под ложечкой» острыми и не прекращающимися импульсами. То, как он поцеловал её затылок, переместившись ближе к шее. То, как распустил прическу, вытащив пару заколок, чтобы волосы рассыпались по плечам. То, как его проворные пальцы убрали её волосы на одно плечо, обнажая шею. Чтобы в следующий момент он начал целовать эти места, и… Она смутно осознала, что полностью опирается только на его руки. Что его ладони нашли застежку платья на спине и начали хаотично расстегивать молнию, расправляя края платья. Что она дрожала, потому что ей лично сейчас не хватало именно его и их общего контакта, не хватало соприкосновения их тел, не хватало того, чтобы прижаться к его телу как можно сильнее и почувствовать себя… в безопасности. Молния поддалась и Чаглар протянул ту вниз, обнажая спину. Они ещё в коридоре, но практически уже — на грани. — Ты знаешь, что делаешь со мной? — хриплый выдох над ухом, когда его руки скользнули по голой спине, замирая. Одна ладонь прошлась вперед и легла на живот, оба замерли, наслаждаясь. Наслаждаясь взаимодействием и буквально каждым прикосновением друг к другу, близостью, которая до этого вечера существовала только в тайных уголках их сознания, скрытая ото всех. Дениз знала. Она всегда знала. И он знал, что она не совсем так уж и счастлива все эти годы. Спокойна? Да. Счастлива? Нет. Но она пыталась. Пыталась, чтобы её брак всё-таки стал счастливым и стабильным. Она когда-то считала, что стабильность — это самое главное, что надежность — это лучшее качество в мужчине, что спокойствие принесет ей хорошее замужество. Но что-то пошло не так, она ошиблась. Резко обернувшись, она оказалась лицом к лицу с ним. С тем мужчиной, который навсегда вывел её из равновесия пять долгих лет назад, когда они впервые познакомились на читке сценария. С тем мужчиной, который с самого первого дня знакомства навсегда отпечатался в её мыслях и в ней самой. С мужчиной, которому она никогда не позволяла приближаться достаточно близко и заботиться о ней. Но прямо сейчас считала, что этот мужчина слишком долго ждал её, чтобы она ничего ему не объяснила. Впервые ей захотелось сделать его по-настоящему счастливым. — Я думала о тебе, — срывающийся шепот в полутьме коридора, её шепот, когда её пальцы скользят по его лицу, — я думала о тебе всегда. И хотела, чтобы ты был счастлив. Всегда хотела. — Я не был счастлив, — нежные руки расстегивают его рубашку, чуть распахивая ту, — да я не был счастлив, Дениз. Ты же знаешь… — Знаю, — поцелуй короткий, когда она наконец-то стянула его рубашку вместе с бабочкой, все это упало на пол, и… Наконец-то. Его объятия, когда она провела ладонями по шее, медленно спустилась ниже, к груди, мягко поглаживая ту. Потом — ещё ниже, к прессу, явно и отчетливо чувствуя сокращение его мышц от ласк и то, каким напряженным стал его живот, — я… — Говори, — прорычал Чаглар, в ответ наконец-то стягивая с неё платье. Получалось не очень удобно, потому платье было закрытым и облегающим, но он справлялся. Стоны, вперемешку с выдохами, и вот уже верх платья где-то на поясе, а её тело наполовину обнажено — бюстгалтера под него не предусматривалось, чашечки были вшиты в ткань. Она и сказала. — Я хочу к тебе. Как маленький ребенок, но сказала. Наконец-то выдохнула, он ждал от неё именно эти слова, она знала. И они оба нуждались именно в этих словах, прямо здесь и сейчас, для того чтобы окончательно запечатать в них выбор друг друга. — А я всегда хотел только тебя. Остальное — взрыв, хаос и мельтешение губ, рук, языков и чувств. Остальное — полная потеря контроля, баланса, сдержанности и выдержки. Остальное — смесь задыхающихся стонов и всхлипов. Она чувствовала, как его губы скользнули ниже, касаясь её небольшой груди, лаская напористо и нежно одновременно. Дениз обвила ладонями его голову, опустившуюся на грудь, и застонала, впервые по-настоящему застонала за весь вечер, чувствуя его рот на своих сосках и то, как он сосёт грудь. Чувствуя его дыхание ниже, когда она вцепилась в его волосы, притягивая ближе. Чувствуя, как ноги подкосились от этой пульсации в том месте, где его рот касался её груди… Волны. Волны похоти, нежности и потребности. — Я сейчас упаду, — выдохнула она, вцепившись в его спину. — Не упадешь, — подхватил на руки и понес в сторону спальни, это было точно. Дениз не успела даже поцеловать его толком в пути, как он пнул ногой дверь и оба влетели в комнату. Большая кровать, мягкая и такая… уютная. Он мгновенно опустил её и остановился на мгновение, чтобы расстегнуть ремень и брюки, чтобы стащить те, пинком отшвырнув в сторону. Это происходило. Это действительно происходило. Они. В его спальне. Целующие друг друга. Платье мешало, но было быстро отброшено прочь. Чаглар наклонился и потащил то вниз, чтобы наконец-то отшвырнуть одежду и нависнуть только над ней. Она засмущалась — это было ожидаемо, при её обычной сдержанности и закрытости. Засмущалась, хотя в полутьме комнаты было не очень четко видно её тело. Только когда он наклонился ещё ближе и буквально лег на неё, жадно целуя, всё смущение вдруг улетучилось. Чувство полного единения и совершенного тепла. Чувство щемящей нежности и чего-то такого родного, близкого, интимного. Чувство, что это — её дом. Вот это — её дом. Правда, это длилось недолго. Просто, потому что потом стало по-настоящему… Его бедра прижали её тело в постель, вжали в ту, сквозь ткань тонких боксеров каменный член упирался в её живот. Быть страстной в постели — ещё одно что-то несколько новое, но Дениз справилась. Сначала вцепилась в его спину и притянула к себе, наслаждаясь губами Чаглара, бродящим сначала по её губам, потом — по шее, позже — на груди. Небритость на его лице так приятно колола кожу, заставляя ощущения быть ещё более острыми и яркими. Очень яркими. Ощущения, которые отдавались вспышками удовольствия, бесконечного удовольствия, бесконечно приятных моментов и бесконечного… Это было только начало. Когда он стащил с неё трусики — последнюю деталь одежды, чтобы сразу же вторгнуться своей рукой между ног, в жаркую влажность, чтобы положить ладонь и мягко попробовать провести в первый раз по влагалищу, чтобы задеть пальцами клитор и заставить её испустить какой-то полувизг-полустон. Чаглар уткнулся в её шею, а потом его губы оказались прямо возле её уха, его хриплый голос и шепот, одновременно с рукой, которая поглаживала там, где было нужно: — Теперь ты не сопротивляешься, правда? Громкий стон, который она не узнала. Хотя этот стон — её собственный. Стон — и движения навстречу, движения, молящие о продолжении. Движения, чтобы он не останавливался и продолжал трогать, ласкать, проводить, чтобы… — Я хочу ещё, — мольба была такой отчетливой, но плевать. Он дал ей то, чего просилось и желалось. Забыв про себя и свои желания, просто замерев на некоторое мгновение, сосредоточившись только на её теле. Рука — между ног, лаская сначала медленно, но потом — быстрее и быстрее, тем самым нарастающим темпом, соотнося его с дрожью и её хаотичными движениями навстречу, которые, становились всё сильнее и сильнее. Потом — два пальца глубже и теплота, а она извивалась на кровати, закрыв глаза, стоная не только инстинктивно, но и будто бы для него. Затем — нарастающая волна оргазма, которая зарождалась где-то глубоко внутри, но на этот раз — сильнейшая и откровенно слишком приятная. Слишком… Пока внезапно всё не прекратилось. Её тело дернулось от пустоты там, где раньше была рука и тепло, от слишком жестоко прекращения ласки и разочарования. Дениз открыла глаза, возмущенная прерванными движениями его пальцев, но он уже был совсем близко. Поцеловал. Жарко. Горячо. Влажно. Навалился сверху, так приятно и так полно. Позволив ей вцепиться в его спину руками и пальцами, позволив ей жестко провести ногтями по спине, когда наконец-то… Его член скользнул в неё и оба замерли, трясясь от возбуждения, восторга и желания. Дрожь по телу, которая становилась только сильнее от того, что он не двигался. Не двигался, что позволяло ещё сильнее прочувствовать именно его прикосновения и его полноту, почувствовать его внутри себя и рядом с собой, почувствовать… — Чаглар, — выдохнула она, зная, что его реакция будет такой. Гортанный стон на грани контроля. То, как очень медленно он стал двигаться, чуть отстраняясь, как член медленно выскользнул из неё, чтобы потом более глубоким толчком войти обратно, проникая так глубоко. Он был напряжён, буквально титанически напряжен, контролируя себя и специально делая всё медленно, чтобы она извивалась сильнее, и чтобы её тело желало его ещё сильнее, ещё острее, ещё глубже, ещё интенсивнее… Хриплые стоны и горячие вдохи. Выдохи на грани полного удовлетворения. Бешено колотящееся сердце, трясущиеся руки и потребность. Нуждающаяся потребность в этом всегда. В близости. В сексе. В прикосновениях. В том, как их голые тела жарко и откровенно-развратно соприкасались друг с другом, инстинктивно потираясь в самых нужных местах. То, как его движения становились всё более и более глубокими, быстрыми, хаотичными, развязными, то, какие влажные звуки раздавались в комнате, то… Как хорошо она себя чувствовала. Наполненной. Восторг. На какой-то самой грани она успела поймать это чувство — полного и блаженного счастья. Потом — его пальцы, горячие и такие умелые, потирающие клитор и то место, где они соединяются. Внутри всё сжалось, мышцы напряглись, совсем негромкий вскрик и… Они кончили одновременно. Совершенно одновременно и полностью синхронно. Неописуемое чувство настолько глубокой близости с человеком, когда буквально сливаешься и становишься одним целым. Невероятное блаженство и волна оргазма, потом — удовольствие и насыщенность. Насыщенность от контакта, насыщенность и тепло, разливающееся до кончиков пальцев. Дениз шумно выдохнула, осознав, что её буквально трясет, а потом вцепилась в его плечи, после — в шею. Чаглар лежал на ней, уткнувшись лицом в её шею, ни на секунды не переставая касаться её тела своим телом. Потом чуть скатился, обвив рукой за талию и часто, хрипло дыша, восстанавливая дыхание. Сказать, что это было хорошо — ни сказать ничего. Никаких сомнений. Никаких сожалений. Никаких раздумий. Выбросить всё из головы — и быть только здесь и сейчас. — У нас есть часа четыре, — хриплый шепот над ухом, влажный поцелуй на шее, когда он первым нарушил молчание, по-прежнему пытаясь отдышаться, — и нужно ехать в Анкару. Четырех часов мало для всего того, что я хочу сделать с тобой в этой постели. Только от одной этой фразы можно было кончить ещё раз. — Там есть гостиница, где мы живём, — бросила она в ответ, и вот это было важнее всего, и что произошло между ними сегодня, и важнее того, что было только что в этой кровати. Потому что это было о будущем. Потому что это было обещание. А никакого будущего у них никогда ещё не было. До этого самого момента? Когда она приоткрыла глаза, то ожидаемо увидела его улыбающееся лицо в сумраке спальни. Конечно, он улыбался, почему бы ему этого не делать, всё получилось так… Как никто из них даже и не думал мечтать ещё вчера. — Поцелуй меня, — попросил он. Не раздумывая, Дениз чуть перевернулась, нависая теперь над его лицом. Ставшее уже знакомым чувство желания доставить ему счастье и радость вернулось, а наградой для всего этого была вот эта самая улыбка и просьба. Она и поцеловала его. Он скользнул руками ниже, притягивая её к себе. Идеально.