Убежище

Наступило утро, но туман не рассеялся. Он растекался по узким улицам, заполняя город своими влажными щупальцами. Солнце продолжало прятаться за тяжёлыми тучами. Его тусклого света не хватало, чтобы разогнать гнетущий полумрак и запах сырости. В воздухе чувствовалось напряжение, хотя на улице никого не было: лишь кое-где валялось грязное тряпьё да мелкий мусор. Моно с Зеро были настороже, передвигаясь короткими перебежками вдоль стен домов, не выходя на открытое пространство. Недавняя встреча в заброшенной квартире доказала им, что монстры никуда не делись, потому они продолжили прятаться в тенях, затравлено озираясь по сторонам, как крысы. Моно бежал впереди, указывая направление. Он не очень хорошо знал местность, но с крыши ему удалось разглядеть место, где ряды зданий начинали редеть. Им оставалось придерживаться ориентира и двигаться дальше от разрушенной Башни, чтобы выбраться из проклятого города и найти безопасное убежище. Здесь их везде подстерегало зло. И каждый новый шаг давался с трудом. Вдобавок на улице было холодно и мокро, а под голыми ногами противно хлюпала грязь. Моно давно привык бегать босиком, но всё равно присматривался к встреченным по пути предметам в поисках подходящей обуви. Но везде попадались лишь огромные ботинки, в которых можно было уместиться почти целиком. Окружающий мир был слишком искажён, чтобы стать им домом. В нём больше не имелось места для таких как Моно и Зеро. Трансляция извратила, искорёжила пространство и даже время. Моно не помнил, когда именно начались изменения, но ему казалось, что очутился в ловушке бесконечного цикла погони очень давно. Он вечно куда-то бежал: либо от кого-то, либо за кем-то, либо ради какой-то цели, которая постепенно становилась совершенно бессмысленной. Ему не хотелось об этом думать, но мысли вновь и вновь возвращались к тому, что в битве с Трансляцией невозможно было выиграть. Он не победил тогда, а лишь отсрочил своё неизбежное поражение в противостоянии с чем-то большим и страшным — уродливым, как весь Серый Город. Моно решил не копаться в ситуации, сосредоточившись на чём-то более приземлённом, чем повторяющиеся мысли, ведь у него уже был проложенный путь и вполне насущные проблемы. Потому он продолжал перебирать ногами, будто в отчаянной попытке скрыться от самого себя. В его глазах бег стал похож на отсрочку падения. Моно каждый раз делал над собой усилие, чтобы бросать себя вперёд. Он замёрз и устал, но не останавливался, преодолевая всё новые расстояния и обещая самому себе, что за следующим поворотом обязательно сделает передышку. А потом кто-то сзади настойчиво потянул его за плащ. Моно резко затормозил, чуть не рухнув в лужу, но его вовремя схватили за руку, не дав упасть навзничь. Он резко обернулся и встретился взглядом со встревоженным Зеро. Сосредоточившись на своих переживаниях, Моно почти забыл о своём молчаливом спутнике, что сейчас заглядывал ему прямо в глаза, словно стараясь связаться с ним на духовном уровне. Зеро явно хотел что-то спросить или сказать, но его физических способностей было явно недостаточно для этого. Он лишь просипел, подавляя одышку. — Что-то случилось? — спросил Моно, стараясь разгадать мотивы своего напарника. Тот же поморщился, схватившись за живот. В тишине пустой улицы раздалось требовательное урчание желудка. Моно с удивлением обнаружил, что звук исходил от него самого. Когда голод успел стать настолько невыносимым? Сколько времени прошло с тех пор, когда он ел в последний раз? Это было вчера? Или несколько дней назад? Почему-то он не ощущал слабости, пока ему на это не указали. Теперь изнеможение навалилось на него, как каменная плита. В глазах Моно потемнело. Руки его мелко тряслись, а ноги подкашивались. Почему он столько тянул с тем, чтобы остановиться? Зеро многозначительно кашлянул. Он указывал на открытое окно кафешки, расположенной прямо в жилом доме на первом этаже. Туда можно было влезть, взобравшись на мусорный бак, стоявший неподалёку. Но требовалось действовать вместе, как когда-то с Шестой. Однако теперь Моно не собирался оставаться позади, надеясь, что ему возможно помогут в ответ. — Подсади меня! — распорядился он, кивнув в сторону мусорного бака. Зеро не стал спорить и с готовностью подставил ему руки. Моно за пару секунд взобрался наверх и протянул ладонь своему спутнику, чтобы затащить его следом. В какой-то момент ситуация показалась ему слишком знакомой, и он неосознанно сжал пальцы слишком сильно. Зеро тихо зашипел, но руку Моно не отпустил до тех пор, пока полностью не взобрался на бак. На его не очень чистой повязке расплылось красное пятно. — Тебе больно? — спросил Моно, ощутив резкий укол вины за свою грубость. Это был глупый вопрос, но его следовало задать хотя бы ради приличия. Зеро посмотрел на свою ладонь и сделал вид, будто чем-то её оборачивает. Видимо ему требовалась перевязка. Раньше Моно даже не задумывался о том, зачем Зеро были нужны эти бинты. Они казались лишь частью его внешнего образа, а не чем-то действительно необходимым. Только теперь Моно осознал, что под узкими полосками ткани могли скрываться настоящие раны. Зеро же махнул рукой, будто говоря, что не стоит беспокоиться, и первым направился в сторону открытого окна. Вскоре они очутились в тёмном помещении кухни, где находилось несколько газовых плит и столов, множество шкафов и огромный холодильник, что занимал чуть ли не половину пространства. Тишину нарушал лишь размеренный звук капель, разбивавшихся о раковину из подтекающего крана. Монстров не было видно, но на полу под окном лежал ворох одежды, явно принадлежавшей какому-то повару: поверх когда-то белой рубашки пылился большой колпак, примятый ровно посередине. На него было удобно спрыгнуть с подоконника. Пол покрывала потрескавшаяся плитка, поэтому к звуку капель добавилось дробное шлёпанье босых ног, когда дети спустились и отправились исследовать кухню. Первым делом они поспешили к холодильнику, но даже общими усилиями им не удалось его открыть, хотя возможно это было даже к лучшему — от него исходил запах отвратительный гнили, а на дверце красовалось пятно, напоминающее кровь. Поэтому Моно и Зеро переключились на шкафы и ящики, заглядывая в них по очереди в поисках чего-нибудь съестного. Они ещё долго лазили по кухне, перерывая все попадающиеся на глаза ёмкости. Чего там только не было: мешочки с мукой, в которой кишели жуки; пакеты с испорченной крупой и макаронами; завёрнутые в бумагу сыр и хлеб, превратившиеся в горки плесени от времени. Всё это оказалось не просто несъедобно, а даже опасно — особенно, когда из одной коробки с припасами выскочила большая крыса. Моно приготовился сражаться, ухватившись за черпак, что лежал поблизости, но животное помчалось прочь из комнаты, даже не обратив внимания на размер своих неожиданных противников. Удача им всё же улыбнулась: в самом углу дальнего шкафа обнаружились консервные банки. Они стояли строем, тускло поблёскивая стальными боками, лишь слегка тронутыми ржавчиной. На них даже сохранились этикетки с яркими рисунками и надписями, по которым можно было опознать их содержимое. В основном это были кукуруза и горошек для салатов, но среди них нашлась и банка с кашей, которая вызвала наибольший интерес у голодных детей. Следующие полчаса они потратили на то, чтобы её открыть, используя нож. Зеро пришлось крепко держать банку, пока Моно раз за разом пытался пробить крышку. В итоге у них получилось её открыть и добраться до вожделенного обеда, но к тому времени сил у них почти не осталось. Не сговариваясь, Моно и Зеро приступили к трапезе. Они ели жадно, хватая кашу руками и запихивая её в рот, поглощая почти не жуя. Сейчас им требовалось лишь одно — поскорее набить живот, чтобы насытиться. Пресная крупа с какими-то жёсткими жилами казалась чем-то восхитительным и прекрасным даже в холодном виде. Вкус не играл большой роли, когда голод пожирал изнутри, заставляя дрожать от слабости. Желудок сводило от боли, но Моно не мог остановиться, засовывая в себя всё новые порции до тех пор, пока не подавился. Какой-то кусочек попал не в то горло, и он мучительно закашлялся, схватившись жирными пальцами за края своей маски, которую до того момента аккуратно приподнимал. Снимать её окончательно Моно не собирался, но понимал, что она ему мешает не только есть, но и дышать. Получалось только кашлять и беспомощно хватать воздух ртом. Зеро видимо сразу понял, что случилось, так как с готовностью стукнул Моно по спине. Когда это не возымело нужного эффекта, повторил процедуру несколько раз. — Спасибо, — буркнул Моно, вытирая рот рукавом и борясь с подступившей тошнотой. Зеро серьёзно кивнул и продолжил сосредоточенно чавкать, с интересом поглядывая на своего напарника, потерявшего всякий аппетит. В горле у Моно теперь неприятно саднило, а каша больше не выглядела настолько привлекательной, как раньше. Ужасно хотелось пить. Звук капающей воды из-под крана теперь казался чарующей музыкой. Моно встал и побрёл к нужному шкафчику, чтобы потом перебраться на раковину. Позади него раздались робкие шаги. Зеро, бросив трапезу, последовал за ним, как кот, которому требовалось внимание. Моно сделал вид, будто этого не заметил. Он до сих пор не знал, как относиться к своему напарнику. С одной стороны, его раздражало такое сопровождение, но с другой, ему бы пришлось худо, если бы Зеро не было рядом. Потому терпел, ощущая чужой взгляд на своей спине. Кран открывался очень туго. Пришлось хорошенько попотеть, чтобы повернуть проржавелый вентиль. Наконец, в раковину потекла вода. Сначала она была тёмной, но постепенно приобрела более светлый оттенок, так и не став полностью прозрачной. Потерпев ещё немного, Моно подставил ладонь под струю. Вода обожгла кожу холодом. Приподняв маску, он поднёс к губам зачерпнутую горсть. На вкус вода отдавала ржавчиной, но по крайней мере не воняла тухлятиной. Всё же лучше было пить здесь, чем хлебать из дождевой лужи на улице. Конечно имелся немалый шанс отравиться, но остатки благ цивилизации давали хоть какую-то уверенность в том, что всё обойдётся. В некоторых домах до сих пор работало электричество, а в трубах текла вода, ведь прежний мир людей ещё не окончательно рухнул. Зеро пристроился рядом с Моно, наблюдая за тем, как тот пьёт. Дождавшись своей очереди, он размотал испачканный бинт на руке и подставил её под воду, болезненно поморщившись. Раны на ладони казались свежими, лишь недавно начавшими подживать. Корочка в одном месте треснула и теперь из-под неё сочилась кровь, которую Зеро безрезультатно пытался смыть. Набранная им в горсть вода всё равно окрашивалась в красноватый цвет. Пить её ему явно не хотелось, раз уж дальше умывания дело так и не зашло. Закончив процедуру, Зеро полез в карман и достал небольшой моточек марли похожей на ту, что он был ранее перевязан. Ему явно было неудобно заматывать рану не ведущей рукой: бинт ложился то криво, то косо, то шёл совершенно не там, где надо. Это было настолько жалкое зрелище, что в итоге даже Моно не выдержал: — Покажи, — сказал он, когда его напарник попытался самостоятельно перемотать себе ладонь, помогая зубами. Зеро посмотрел на него с лёгким страхом, будто тот мог ему как-то навредить. Недоверие, вспыхнувшее в его глазах, постепенно потухло, когда Моно добавил более мягким тоном: — Давай помогу, а то ты тут до вечера не управишься. Обещаю, что не сделаю больно. Моно осторожно коснулся протянутой ладони. Она вся была в царапинах и порезах, а среди сеточки шрамов выделялись не до конца затянувшиеся раны. Пальцы Зеро мелко подрагивали, пока Моно менял ему повязку. Возможно, совсем безболезненно это не получилось сделать, но от мальчика не донеслось ни звука на протяжении всего процесса перевязки. Бинт на его второй руке тоже был ужасно грязным. Он весь пропитался пылью, приобретя сероватый оттенок. Под ним также оказалась глубоко рассечённая кожа. Складывалось такое впечатление, что её буквально искромсали. — Как ты умудрился? — посетовал Моно, затягивая бинт. Его пальцы тоже были вечно в занозах и ссадинах. Он частенько обдирал руки о проволоку или какие-то железяки, когда за них приходилось хвататься, чтобы спасти свою жизнь, но до подобного дело никогда не доходило. Зеро хмыкнул и пожал плечами, пряча взгляд. Вряд ли он мог объяснить произошедшее без слов, да ещё и не пользуясь знаками. Поэтому когда его наконец выпустили, начал очередную пантомиму, показывая нечто не совсем понятное. — Что это? Банка? Бутылка? — пробовал угадать Моно, наблюдая за тем, как Зеро кривляется, рисуя в воздухе руками. Это было почти забавно и напоминало давно забытую игру, которой когда-то развлекались люди, когда становилось слишком скучно. Зеро не проговаривал слово губами, а использовал лишь жесты, позы и мимику, отчего задача была труднее, а потому — интереснее. — Стекло? — в итоге произнёс Моно, когда его напарник сделал вид, будто бросил себе что-то под ноги и стал осторожно ходить по кругу, на каждом шагу морщась, будто от боли. — Что-то разбилось? Зеро серьёзно кивнул и продолжил своё представление. Он нагнулся, будто пытаясь что-то вытащить из ступни, а затем резко отдернул руку. Сцена получилась настолько яркой, что Моно показалось, будто он видел её наяву. Воспоминание о каких-то осколках вспыхнуло у него в голове и тут же пропало, вытесненное новыми впечатлениями. — Ты наступил на стекло? Как это произошло? — спросил Моно, неподдельно заинтересовавшись прошлым Зеро. Сколько бы он не старался отгородиться от своего напарника, всё равно наружу прорывалось любопытство. Шестая никогда не говорила о том, что было до их встречи в доме охотника. Она частенько отмалчивалась, смотря перед собой в пустоту, будто не слыша бесконечных вопросов. Если Зеро не мог поведать свою историю, то Шестая просто не хотела делиться личным. Её безмолвие было холодным и пустым. И резало также сильно, как реальные стёкла. Зеро со вздохом опустился на корточки. Видимо, чтобы рассказать эту историю ему требовался не только талант артиста, но и художника, раз он решил нарисовать произошедшее на столешнице грязью. Пальцем он вывел несколько бегущих человечков, состоящих из палочек и кружочков. Позади них волочилось непонятное нечто, сотканное из рваных линий и каких-то обрубков конечностей. Моно оно показалось знакомым, но что именно означали художества Зеро, он так и не узнал. На улице поднялся сильный ветер, да такой, что задребезжали стёкла. Окно, через которое Моно с Зеро проникли в комнату, резко закрылось, клацнув напоследок, как гильотина. Но не только это заставило детей подпрыгнуть на месте. Позади мутного стекла со стороны улицы показался чей-то высокий силуэт. Моно с Зеро буквально сдуло со столешницы от такого зрелища. Бросив консервы и недоеденную кашу, они бросились прочь из кухни. Коридор встретил их густым полумраком, разбавляемым лишь робкими лучиками света из соседних комнат. На полу лежала никем нетронутая пыль. Лишь в одном месте её пересекала цепочка мелких следов крысы. Вокруг стояла поразительная тишина, которая нарушалась лишь рванным дыханием беглецов. Позади не было слышно погони. Возможно, их даже никто не заметил, но возвращаться обратно за провизией было слишком опасно, потому дети двигались дальше, пока не вышли в тускло освещённый обеденный зал, заставленный столами и стульями. В другом конце помещения была открыта дверь. Оставался буквально один рывок до свободы. Вдруг Моно заметил движение впереди. Он увидел нечто, что заставило его резко остановиться. Зеро врезался ему в спину, но Моно даже не пискнул, лишь сделал знак рукой, что нужно остановиться. То, что с самого начала можно было принять за какую-то странную скульптуру, медленно шевелилось. Монстр стоял посреди большого зала, возвышаясь над столиками. Он был одет в порванную униформу, на которой ещё остался прямоугольник бейджика. У монстра имелось множество рук, что постоянно двигались, бесшумно переставляя приборы и тарелки без всякого смысла. Больше всего он походил на огромного паука в центре гигантской паутины. Возможно когда-то давно монстр был официантом или администратором, но Трансляция полностью изменила его, сделав своей марионеткой. На месте лица у него красовалась воронка из кожи, что свидетельствовала о его зависимости от телевизора. После потери Сигнала он должен был исчезнуть с другими «зрителями», но почему-то остался тут, продолжая перекладывать предметы. На столиках вокруг него можно было заметить как привычные глазу салфетки, бокалы и блюдца, так и нечто лишнее. Особенно напрягало наличие там трупиков крыс, что умерли явно не от старости. Они все были раздавлены до состояния буроватой тряпицы. И нечто подобное ждало каждого, кто попался бы под руку этого жуткого существа. Монстр находился в состоянии покоя. Однако не было ни капли сомнения в том, что если рядом окажутся дети, он нападёт, потому не стоило спешить и бездумно бежать напрямую. Проще было обойти комнату и попробовать найти иной выход, но позади тоже могла поджидать опасность. Моно сделал шаг в сторону и прижался к обшарпанной стене, стараясь оставаться незамеченным. Зеро последовал его примеру. Монстр явно был слеп. У него не имелось глаз, чтобы их увидеть. Главное было не шуметь и ступать очень осторожно. Моно сделал пару шагов в сторону выхода. Он шёл на цыпочках, пригибаясь к полу и дыша через раз. Но это не помогло, когда под ним вдруг пронзительно скрипнула половица. Их заметили.