Immensa benignitate

      Омега посасывает налившуюся кровью красную головку, рукой поддерживая основание члена. Вниз не идёт, полностью сосредотачиваясь на уздечке и нервных окончаниях, языком вырисовывая искусные узоры. Тремя пальцами правой руки входит в жаждущую чего-либо дырочку, хлюпая естественной смазкой сладко зефирного вкуса, что каждую секунду сводит его с ума. Она уже давно стекает между ягодиц и пропитывает простынь бледно-жёлтого цвета, оставляя мокрые пятна.       Юнги выгибается до боли в позвонках, вжимается лопатками в кровать, тихонько стонет и всё сильнее подаётся тазом то вперёд, то назад, чувствуя надвигающийся оргазм. Омега мечется по большой кровати, скулит от чужих пальцев, что каждый раз попадают по простате и двигаются всё быстрее, от юркого языка и горячего вакуума рта Чимина, от витающего в комнате своего зефирного запаха и любимого запаха сладкой ваты. Восхитительные, кружащие голову запахи омег переплетаются в воздухе, целуются друг с другом и танцуют по всей комнате, опускаются тяжёлым покрывалом на тела, что тянутся дорваться до любви.       Мин задерживает дыхание, приоткрыв рот, и замирает, выплёскивая небольшими толчками тёплую белёсую сперму. Чимин проглатывает всё до последней капельки, перестаёт двигать пальцами внутри Юнги и вытаскивает их. Пак отстраняется от упавшего небольшого члена омеги и облизывается как кот, налакавшийся молока, смотрит влюблёнными глазами на открытого перед ним омегу. В глазах у обоих такая нежность витает, ни с чем не сравнить. Она обволакивает, греет, говорит, что любит сильно-сильно, ласкает тело так, как может, на все сто процентов.       Свой член ужасно болит и требует разрядки, но Пак тянется к пухлым розовым губам. Целует аккуратно, медленно, посасывает по очереди то верхнюю, то нижнюю губу, покусывает их, смакует зефирный вкус, проходится языком по белым зубам со всей своей нежностью. Отдаёт всего себя, ни капельки себе не оставляет, не требует ничего взамен, ложится поверх самого лучшего хрупкого тела, обнимает за шею, даёт отойти от ошеломительного оргазма. Пачкает животик омеги своей смазкой и наконец отстраняется, вглядываясь в родные серые в зелёную крапинку глаза, и мягко улыбается. — Ты мой самый-самый любимый, знаешь же это? — спрашивает, крепче обнимая руками лежащего под ним омегу. — Знаю, — шепчет в ответ Юнги и вглядывается своим тёплым, влюблённым взглядом в такие же тёплые и влюблённые напротив. — Теперь моя очередь, — закидывает свои худые ручонки на худые чужие плечи и надавливает, переворачиваясь и садясь на живот Чимина. Тот улыбается и с удовольствием отдаёт право действовать Юнги.       Омега со всей своей бесконечной любовью покрывает чужую шею короткими поцелуями, покусывает выпирающие ключицы и даже ставит небольшой засос, что будет скрыт под одеждой. Руками скользит по рёбрам и поглаживает животик, размазывая капельку смазки, что там образовалась. Ведёт кончиком языка по соскам, дразнит и слышит сорванный негромкий стон Чимина. Юнги опускается вниз и полностью заглатывает член омеги, расслабляет горло, пропускает ещё дальше. Облизывает каждую венку языком, сам стонет оттого, что взял в рот любимую игрушку. Всасывает щёки и ускоряется, другой рукой раздвигает ноги и размазывает пальцами текущую смазку по сфинктеру. Вставляет два пальца и сразу начинает ими двигать. Смазка обильно течёт, позволяя пальцам легко скользить внутри и дарить неописуемое удовольствие, разливающееся по всему телу.       Юнги выпускает изо рта член омеги, под пристальным пьяным взглядом встаёт и, повернувшись спиной, садится на член Пака, не убирая своих пальцев. Тихо и протяжно стонет, начиная плавно двигаться, не забывая массировать простату Чимина, сильнее надавливая. Пак кладёт руки на узкую талию, сжимает до покраснения кожи и из-под опущенных ресниц смотрит на свой член, что каждые две секунды исчезает в покрасневшей дырочке, и на изящную спину с невероятно гладкой кожей. Оглаживает круглые и сочные ягодицы, наслаждается их мягкостью и пышностью, и тоже стонет от двусторонней стимуляции.       Омеги моменту полностью отдаются, нежность в каждом движении показывают, тихие, возбуждающие ещё сильнее стоны дарят друг другу. Если любить, то только так – всего, без остатка партнёру себя отдать, каждый день напоминать о чувствах, целовать как в последний раз. Если обнимать, то только так – до невероятности нежно, но сильно, скользить руками, согревать, в объятиях друг друга часами лежать, пальчиками по бархатной коже водить.       Два поломанных любовью мальчика увидели друг друга год назад и с первых взглядов всё поняли: они друг друга нашли. Оба боль чужую видят, вглядываются в глаза напротив, ищут что-то светлое, мягкое – не находят. У обоих глаза на мокром месте, боль чувствовать больше не хотят, видят то же самое в чужих глазах. Тянутся друг к другу, забрать всё плохое мечтают, себя вылечивая тем самым. Сразу всё понимают, спрашивать нет сил, на дне глубокого синего моря всё в глазах видят.       Так и зародилось всё то, что есть сейчас, с самой первой встречи. Наговорились они в тот вечер на целый год вперёд. Болтали не о боли, не о любви, а о вкусной и любимой еде, о предпочтениях в музыке, о дурацких кривых снеговиках, что лепят маленькие дети, о запахах из детства, о красивой и изящной одежде с кружевами, что любят носить оба. А летней ночью этого же дня они сидели на набережной плечом к плечу, рассматривали друг друга и мило отводили взгляд, стесняясь. Юнги первым нашёл своей ладошкой небольшую хрупкую чужую и сжал, смотря вперёд, на реку. Почувствовал ответное сжатие, ещё больше прижался к омеге и умиротворённо прикрыл глаза, веря в зарождающееся тёплое чувство в груди, в то, что с этим человеком всё будет по другому, всё будет хорошо.       Чимин подаётся вперед, вызывая убрать пальцы Мина из себя, толкает его вперёд, встаёт на колени и плавно входит одним толчком. У Юнги голова идёт кругом, запахи, кажется, втираются в кожу, разнося удовольствие по всему телу. Он сжимает в ладонях простынку, чуть ли не рвёт её, качается туда-сюда в коленно-локтевой позе и, желая проникновение сделать ещё более глубоким, кладёт локти на постель, ложится головой на них, а грудью прижимается к простыне, выгибаясь в спине, показывая свою грацию.       Тихие, поскуливающие и непрекращающиеся стоны заполняют небольшую комнату, эхом отдаются в ушах. Чимин кончает внутрь Юнги и сразу выходит, разрешая сперме вытекать из покрасневшей дырочки. Пак прижимается к спине омеги грудью и опускает руку на его член. Прикусывает загривок, и через пару движений омега кончает, содрогаясь в оргазме.       Юнги разом теряет все силы и падает на постель, чувствуя приятную ломоту в теле и нежные поцелуи в шею. Переворачивается лицом к лицу омеги и устало ему улыбается. Они одновременно тянутся к губам напротив, оторваться от них никак не могут, сжимая друг друга в кольце рук и запутывая ноги.       Мин нежно поглаживает большим пальцем скулу Чимина, лениво смакует губы вкуса сладкой ваты, насытиться не может, всё облизывает и облизывает, любимым делом занимается, мнёт родные губы в поцелуе, умирает потихоньку от счастья. Вкладывает в поцелуй буквально всё. Все свои чувства, всего себя, всю такую пронзительную нежность, абсолютно всю свою любовь выжимает. Раскрывает своим языком губы и показывает, показывает, показывает, насколько всё по-настоящему. Ради него можно было пройти через всё. Потому что он именно тот.