Гроза над Татуином, ч. 2, Наследник

Дин начал утро с осмотра пола в амбаре. Он просидел там до обеда, пытаясь хоть как-то отремонтировать прогнивший угол. Конструкция всех строений в деревне была такова, что стены жилых домов были сплетены из толстых сучьев, обмазанных изнутри толстым слоем, опаленной огнем, глины. Как поселенцы умудрялись обжечь ее, было не понятно, но конструкция имела вполне сносную крепость, а вот хозяйственные постройки особо изнутри не укреплялись. Прутья гнили, приходилось менять. И если бы только прутья. Деревянный пол в углу тоже прогнил. Все дело оказалось в том, что этот угол был наветренным, и его часто заливали дожди. Джаррин аккуратно вытащил толстые прогнившие прутья из плетеной стены и заменил другими, новыми и прочными. Это оказалось меньшим из зол. С полом пришлось повозиться. Мандо прикидывал и так, и эдак, пока в голову ему не пришло наконец-то оптимальное решение. Принесенный с корабля инструментарий пригодился. Мандо закончил с работой незадолго до того, как Омера позвала его обедать. После обеда Малыша как всегда уложили спать. Винта помогла матери убрать со стола и была отпущена играть. Дин поднял ящик с инструментами и направился к двери. - Мандо, ты куда? - услышал он. - На корабль. Дела есть, - буркнул мужчина, чувствуя взгляд Омеры на своей спине. Он все же остановился и повернулся, поставив тяжелый инструментарий на пол. - Я отремонтировал угол и пол в амбаре. - Спасибо...- женщина подошла ближе. - Ты...надолго? - Есть работа? - Н-нет...нет, Мандо. Она смотрела на него таким взглядом, что он опять почувствовал, что штаны с бельем становятся ему малы. Она подошла к нему, обняв ладонями его щеки, преподнялась и с благодарностью поцеловала. Ощущение стало просто невыносимым. Он обхватил ее и припечатал ее губы своими, резко и сильно, тяжело дыша. Ему хотелось прямо здесь и сейчас взять ее. Она поддалась, но он отпустил, сдержался. Скрыв свою голову под шлемом, он забрал ящик и ушел. Джаррин взошел на борт Лезвия Бритвы, занес и поставил инструментарий подальше от входа, прошел к пищеблоку, послав все обычаи, стянул шлем и выпил несколько кружек воды. Вкус ему не понравился. "Надо менять фильтры на баках", - подумал он. Однако его словно жгло изнутри. "Ситх бы побрал эти штаны!" - выругался Мандо мысленно. Он разозлился на себя, разозлился на Хаадэна, разозлился на собственный ствол, который перестал подчиняться и весьма ощутимо мешал...о, чудо! Напряжение почти ушло. Мандалорец постарался отвлечься. В планах Дина была смена фильтров, смазка скрипящей опоры трапа и приведение себя в порядок. Ему хотелось побывать в душе, подстричься и подравнять свою лицевую растительность до приемлемой нормы, а пока пришлось опять скрыть лицо под шлемом. Вытащив банку со смазочным материалом, он вышел и вздохнул: - Ладно, старое ты корыто! Сейчас я тебе помогу. Быстро переделав все свои дела, Омера накинула шаль на плечи и взяла корзинку, заглянула в комнату: Малыш спокойно посапывал в кроватке. Винта была недалеко от дома, играла во что-то с компанией ребятишек, и мать позвала ее. Девочка оставила друзей, быстро подбежав к матери. - Побудь с Малышом, Винта. Никуда не уходи, не оставляй его одного. Он спит. - А ты куда? - Пойду в лес, посмотрю, есть ли что хорошее. - Как же папа? - У него дела на корабле. Ему сейчас нельзя мешать. - Мам, а можно мы будем дальше играть, когда Малыш проснется? - Можно. Но от дома далеко не уходи, присматривай за мальчиком. И после сна, переодень его в кокофточку, пожалуйста, чтобы он не разгуливал в одежке для сна. Сможешь? - Да, мам. Возвращайся поскорее. Молодая соседка окликнула Омеру через изгородь: - Далеко собралась?! - Нет. В лес. Присмотришь за детьми? - А муж-то где? - Он занят. - Что ж, присмотрю, - согласилась соседка. - Спасибо, - улыбнулась она. - Предупреди, пожалуйста, Мандо, если он вернется раньше меня. - Да уж, скажу. Иди. Винта осталась дома присматривать за братом, а женщина покинула поселение фермеров. Но пошла она вовсе не в сторону корабля Мандо, чтобы не искушать соседок на всякие домыслы, а в другую сторону. Сначала она действительно набрала грибов, но затем по лесу обошла деревню и приблизилась к Лезвию Бритвы. Трап был опущен. Она поднялась на борт. Мандо сидел у водного бака и, с неестественной силой орудуя двумя ключами, намертво притягивал фильтр к разъему. Свою почти жену он видел через панорамное обозрение визора. - Мандо, можно к тебе? - Да. Пожалуйста, - флегматично отозвался он не оборачиваясь. - Мне нужно поговорить с тобой. - Я занят, - все так же спокойно и доброжелательно отозвался он. - Позже. - Можно я подожду в каюте? Мне торопиться некуда. - Да. Только трап подними. Омера повиновалась и ушла в каюту. Дин был не против ее визита. Она ему не мешала, но ему не хотелось, чтобы еще какой-нибудь нежданный гость пришел и нарушил его планы. Она ждала его в каюте, а сам Мандо залез в душ и с наслаждением хорошенько вымылся. У женщины все удобства были вне дома, и помыться без шлема было проблемой, а о том, чтобы вымыть голову, сняв шлем, не могло идти и речи. В Убежище мандалорцев стригли специальные дроиды. Дин дроидов не любил с детства, поэтому делал, как и многие другие, стриг себя сам специальной машинкой, программирующейся на любую длину волос. Этой же машинкой можно было так же бриться и укорачивать длину щетины, очень точно обрезая ее. Вот и сейчас он с помощью двух зеркал и машинки укоротил свои отросшие волосы и придал им форму точно такую, какая была еще в то время, когда он нашел Малыша. Джаррин оставил короткую щетину на подбородке и окаймляющую лицо, отросшие усы укоротил на две трети длинны, просто чтобы были, полюбовался на себя, поплескался еще, посушился. Прежде, чем надевать чистую одежду под бескар, осмотрел и обработал свои раны. Одеваясь, он негромко напевал: - Стреляю я так метко И очень нравлюсь ей. Беги моя кокетка В объятия скорей... ...Я как-то растерялся И взгляд уткнул свой в пол, Она, чтоб отстреляться Скорей схватила ствол... Из душа Мандо вышел чистый и довольный жизнью. Он вспомнил, что в каюте его ждет Омера с каким-то важным разговором. И что ей дома с детьми не сидится? Что за важный разговор? Он вошел в каюту. Женщина подошла к нему. - Мандо, нам надо все-таки решить дело со свадьбой. - Да. Я тоже думал об этом. Нам придется лететь на Татуин в мандалорское Убежище, чтобы брак был официальным. - Разве мы не можем устроить свадьбу здесь и жить спокойно в фермерском поселке? - Нет, - покачл он головой. - Не можем. Я не могу. Не могу перешагнуть традиции того общества, в котором я был воспитан. Я принял присягу. За меня взяли ответственность. Мой долг продолжать эти традиции и отдать Долг Чести тем, кто когда-то приютил меня, вырастил и выучил. Я-мандалорец, Омера. Это не раса. Это образ жизни, традиции, определенные убеждения. Попрать все это я не могу, как не могу снять шлем прилюдно. Для меня это позор. Только находясь дома, в кругу семьи с самыми близкими людьми я могу обнажить голову. Алиит джури бу'шей бал бескар’гам.[1] - А дети? Ты их оставишь тут? - Нет, Омера. Они наши. Я взял за них ответственность, как отец. Они будут с нами. - Мы вернемся сюда? Мандо несколько минут молчал, прежде чем ответить и этот ответ был честный: - Не знаю... Возможно... Женщина успокоилась, лишь спросила: - Мне тоже придется носить бескар и принимать присягу? - Это не обязательно. Многие мандалорцы женятся на...немандалорках. Это личное дело жен: идти вслед за своими мужьями или нет. Но тебе бы я посоветовал учиться рукопашному бою. Стреляешь ты хорошо. И я рад, что у меня такая жена. Омера улыбнулась, ее красивые руки скользнули по плечам Мандо вверх, по шее с обеих сторон, по щекам. Ее пальцы забрались в его стриженные густые темные волосы. От этих прикосновений Дина словно ударило током. Он хотел уйти, но остался. Хотел отстранить ее от себя, а вместо этого обнял ее. Она привстала, обвила его шею руками. Губы их соприкоснулись, чтобы последующие десять минут не размыкаться. Он приподнял ее над полом во время поцелуя, удерживая на весу. Сапоги, в которых она обычно ходила, были чуть великоваты ей и соскользнули с ног, оставив ее босой. Она прижалась к Мандо всем телом и...вдруг почувствовала, как в нее жестко уперлось нечто крупное, как ствол мандалорского карабина, а Мандо в это время чувствовал, что штаны спереди опять катастрофически жмут. Дин поставил женщину на пол, и она, ухватившись руками за ремешок брони на плече, попыталась расстегнуть замки. - Что ты делаешь, Омера? - он был немного смущен и удивлен. Женщина улыбнулась ему, погладив рукой по щеке. - Пытаюсь подарить тебе маленького мандалорчика. Сейчас он понял, что пути к отступлению нет, и это неизбежность для двоих. Джаррин будто снова услышал голос матери-оружейницы, сказавшей "таков путь", и голоса своих собратьев, хором произнесших " таков путь" следом за ней. Он помог Омере снять с него бескар, сбросил обувь и теперь стоял перед ней в штанах и мандалорской рубахе. Мандо привлек женщину к себе, уткнувшись в ее шикарные черные волосы, пахнущие лесом и травами. Он нее, как от какой-нибудь чаровницы из мандалорской сказки, пахло травами и цветами, и этот медовый запах сводил с ума. Он уже не мог сдерживаться. Он покрыл поцелуями каждый маленький кусочек ее лица, опустился ниже, целуя шею. Когда он добрался до ямки меж ключицами и нежно коснулся ее губами, Омера издала негромкий полувздох-полустон: - Мандо... Его это завело. Он поднял ее на руки и перенес на полочную койку, которую он так и не убрал. Там они покрыли друг друга поцелуями, избавлясь от всего оставшегося. Мандо завис над Омерой, обхватив горячими ладонями ее плечи, и почувствовал вдруг, что она дрожит. Руками она обняла его, и руки были холодны. - Омера, ты...боишься? Не надо. Я постараюсь ничем не оскорбить тебя. Ей действительно сейчас было страшно. Она слишком сильно любила этого охотника за головами, но также сильно боялась этого человека в бескаре, прячущего лицо за Т-образным визором шлема: слишком мало они были знакомы. Дин понимал, что сейчас она зажмется и ничего не получится. Вся супружеская жизнь будет восприниматься, как мучение, пока не рухнет в одночасье. Чтобы она расслабилась, он снова начал осторожно целовать ее, начав с губ и опустившись ниже. Он прошелся поцелуями по шее, снова поцеловал ключичную ямку, но не один, а несколько раз, чем вызвал у нее более громкий стон-выдох: - Мандо... Тогда он чуть сполз, дошел до взволнованно вздымающейся груди и несколько раз приложился губами к грудной ложбинке, услышав уже вполне громкий стон Омеры: - Мандо! - при этом она чуть прогнулась в спине. И он сорвался. Она громко выдохнула, почти вскрикнула, когда почувствовала его сильное, мгновенное движение. В любви Мандо был сильный, быстрый и резкий. Он словно не осознавал, что делает, стремясь к долгожданному финалу и слегка постанывая. Ей было больно, когда он забирался слишком глубоко, довольно грубо вламываясь в нее. Тогда она заставляла и его чувствовать боль, впиваясь в его спину ногтями и царапая. При этом Дин слышал, как из уст Омеры громко вырывается укоризненный окрик: - Мандо!! Он будто просыпался на миг и притормаживал, сбавляя темп и напор, но затем снова впадал в непонятное, почти бессознательное состояние, и все начиналось заново. Он чувствовал, еще немного и все произойдет, двигался все быстрее и быстрее, заставляя Омеру вскрикивать громче и громче. За минуту до того, как все кончилось, она вдруг сильно выгнулась в его руках и громко закричала, вцепившись в него и расцарапав до крови, и в этот момент из него уст вырвался громкий короткий стон, и он сильно выдохнул "ойййааа". Финал был мощный, похожий на залп из крупнокалиберного оружия... Удовлетворившись друг другом, они лежали обнявшись. Джаррин выложился весь. Он обмяк, обнимая Омеру и пытаясь выровнять дыхание, был весь влажный, даже волосы. Спину жгло. - Я, наверное, огорчил тебя. Я предупреждал, что это плохая идея, - сказал он тихо. – Прости, у меня давно так крышу не сносило. Омера прижимала его голову к своей груди и ерошила его влажные волосы. - Нет, не огорчил. Но...в следующий раз будь...помягче, Мандо, - ответила задумчиво Омера и пошутила. - Ты очень горячий, я боялась, что сгорю. Дин улыбнулся. Он чувствовал с ее стороны любовь и мягкую ласку, которой со времен детства не испытывал. Сейчас он будто снова оказался маленьким мальчиком, сидящим на коленях у обнимающей его матери-оружейницы. - Я благодарен тебе... - он поцеловал Омере руку. – Оми… Моя Оми. Она гладила его по голове и плечам, прижимая к себе и слыша, как он тихо напевает: - Если можно было бы Из бескара выковать Самое главное И только для себя... Хоть бескар весь изведешь, Как бы ни был он хорош, Самое главное выковать нельзя. Чтобы было главное, Крепкое и славное, Нужно, чтобы честь была Друг другу отдана. Чтобы было ладное, Больное и сладкое, Необходимы двое: Воин и его жена. Целое единое, Все пополам делимое, Когда друг с другом вместе И когда разделены. Для нее любимый он, Для него - любимая. Подрастают воины, В любви что рождены. Сильный, рассудительный, Верный, положительный, Ответственный мужчина Манд'алор семьи. Готов ее он подержать, Готов любить и уважать: Жена в семье коммандер, Как ни посмотри. Где двое, там и трое, Там вырастут герои. Бескар куют горячим, Лишь в форму он залит. Здесь выстрел много стоит Один из всей обоймы, Стрелок что б меткий выиграл, Как главный приз, двоих. Если можно было бы Из бескара выковать Самое главное И только для себя... Даже если он хорош, Знай, судьбы ты ни скуешь. Самое главное выковать нельзя! Она слушала его негромкое пение старой брачной мандалорской баллады. Голос был приятный, с небольшой хрипотцой. Когда он закончил петь, предваряя ее вопрос, сказал ей: - Эту песню поют мужья своим женам на брачном ложе. Таков путь. Он привстал и снова навис над ней. Она скользнула руками по его сильной груди. Женщина рассматривала его. Вот совсем свежий шрам, даже два, под шеей, вероятно, полученный в недавней борьбе с Хааденом или его приспешниками. Вон там, под сердцем тоже шрам, но какой-то не очень новый, а еще под ребрами. Еще один, пересекающий грудь, совсем старый, шрам на руке, тоже недавний...какой же жизнью он жил, чтобы заработать все это? Наемник, воин, жертва? У нее не было ответов на эти вопросы. - Оми, послушай, я могу доверять тебе. Я знаю, ты не выдашь. - И какую тайну ты хочешь мне доверить, милый? - Имя. Свое. Настоящее. - Настоящее имя? – удивленно произнесла она. - Да. Мандо...меня так назвал отец-мандалорец. Он спрятал меня, я был в имперских списках на уничтожение. В Убежище существует обычай менять найденышу имя. Не всегда, но в большинстве случаев. - Кто же ты на самом деле? - Меня зовут Дин Джаррин. Только свои знают об этом. Теперь и ты. Для всех я Мандо. Если хочешь пользоваться моим настоящим именем, оставь его для нас двоих. Женщина вдруг притянула его к себе: - Я люблю тебя... Дин. Долгий поцелуй снова закончился неизбежностью для двоих. В этот раз он постарался быть намного нежнее со своей любимой. Они провели вдвоем около трех счастливых часов, пока не вспомнили, что оставили детей одних. Мандо снова ушел в душ. Спина нестерпимо ссаднила. Он вернулся в каюту позже и принес с собой антисептик для промывания ран и бактаспрей, попросив Омеру обработать ему спину. Ее прикосновения снова словно током ударили, но он сдержался. Ему было больно, и эта боль гасила желание, сводя его на "нет". Дин посидел еще немного в каюте, отослав жену в душ, и подождал, когда бакта впитается и начнет действовать. Оделся. Ему нашлось, что делать. Включив свет, он снял запачканый чехол с мандолорианского пледа и отправил его в очиститель. Можно было не следить за процессом: умная техника выключалась сама, как только операция чистки ткани была завершена. Вскоре вернулась Омера. - Мы пойдем в поселение разными путями, я сказала Винте, что собираюсь в лес за грибами. Не удивляйся, если тебя предупредят об этом. Мандо кивнул. - Да. Ей не стоит знать о происходящем. В поселке спрятаться некуда, в доме вдвоем быть ненадежно. Гораздо удобнее, когда есть куда идти. Они вышли одновременно. Мандалорец поднял трап корабля. "Вроде бы не скрипит",- подумал Мандо, прислушиваясь к звуку подъемного механизма. С хлопком поднявшегося трапа активировалась охранная система. Любимая уже хотела идти, подняв корзину, но Джаррин притянул ее к себе и, приподняв шлем, крепко поцеловал в губы. - Я бы хотел еще раз побыть вдвоем с тобой, - сказал он. - Если обещаешь, что в следующий раз не опалишь меня огнем из огнемета, - засмеялась женщина, провела рукой по его щеке под шлемом, – тогда я согласна. Сейчас она чувствовала, что перестала его бояться. - Ты мой муж, - напомнила она. Через тепловой визор Дин просканировал окружающую обстановку на присутствие кого-либо, кто мог бы выдать их тайну. К счастью, в лесу никого не было. - Ладно, - вздохнул он,- пойдем. Винта осталась в доме с Малышом. Она подвинула его летающую колыбель к кровати, на которой спал Дин Джаррин и залезла на постель с ногами, сбросив обувь. Потом ее сморил сон и она прилегла. Девочка боялась заснуть и упустить братца из виду, она терпела, и все же сон оказался сильнее. Неожиданно кто-то обнял ее. Винта еле разлепила веки. Малыш стоял с ней рядом и обнимал ее. - Ви-и! Она привстала, взяла его на руки, обняла и прилегла снова. - Мама сказала, что тебе надо спать. Ты спи, а я присмотрю за тобой, - сказала Винта и чмокнула в нос мальчика. Он хихикнул, но послушался и улегся. Чувствуя его мягкие теплые ушки она задремала. Ее младший братец тоже прикрыл глаза. Минут через двадцать дети уже умиротворенно спали. Женщина пробиралась по лесу в обход деревни, а Мандо уже пришел домой. Соседка предупредила его, что Омера ушла в лес, дети дома. Мандалорец кивнул, коротко поблагодарив, и вошел в дом. В доме стояла непривычная тишина. Ему это показалось подозрительным. Сначала он зашел в кухню - никого. В комнате Омеры и Винты тоже никого не было. Джаррин вытащил бластер из кобуры, держа его наготове, осторожно заглянул в свою комнату и опустил оружие. Он просто стоял и лыбился под шлемом, любуясь на чудную картину. Дети крепко спали, развалившись на его кровати и обнимая друг друга. Настоящие маленькие брат и сестра. Однако он что-то задел рукой, и это что-то упало на деревянный пол, громко загремев. «Надо было эту доску в амбар вытащить», - подосадовал себе Дин. Звук разбудил ребятишек. Винта открыла глаза и села на кровати, обнимая братика, который потер большие темные глазки маленькими ручками. - Папа! - радостно вскрикнули дети в один голос. Прятаться смысла не имело. Мандо убрал оружие и вошел в комнату, сняв шлем. Еще пару минут и он уже обнимал своих детей так, будто не видел их целый год. Кто-то обнял всех троих. Винта и Малыш подняли глаза. - Мама! - Сегодня я пожарю на ужин еще грибов, - сказала она. – Надеюсь, вы вели себя хорошо? Не ссорились? - Они лучшие дети в ближайшем парсеке, - заверил жену посмеивающийся Мандо. - Значит, они заслужили праздник, - заулыбалась Омера. - Я помогу, дорогая. Кстати, может быть грибы пожарить на открытом огне? - Что ж, ты в этом мастер. - Ма, я помогу тебе их почистить, - отозвалась Винта. Затем, грибы были почищены, мандалорец снова развел на дворе огонь, и пока дрова прогорали, он нарезал крупные грибы на тонкие ломтики и завернул в них мелко покрошенный криль, смешав с солью и специями, а после выложил эти маленькие рулеты на решетку, посыпав рядом более мелкие грибы и овощи. Когда все было готово, он ушел в дом и попробовал все первый. Счел, что все прилично приготовилось, и аккуратно снял с решетки, положив разогреваться вчерашнее мясо. Солнце садилось, а небольшая семейка Дина Джаррина сидела на кухне и чинно ужинала. - Па, где ты научился так здорово готовить? - спросила Винта. Дин вспомнил ответ Т'орна на подобный вопрос. - В походах, - коротко сказал он. Малыш прошел "пищевое испытание" рыбой и грибами. Все усвоилось хорошо, поэтому он сидел и довольствовался двумя рулетиками с крилем и овощами. Все было горячее, и для него еду специально остудили. Мандо мелко покрошил мальцу мясо и положил в тарелку. Салатовое чудо извозилось, уписывая еду и Джаррину прибавилось забот хорошенько оттереть его руки и весело ухмыляющуюся, довольную мордашку. - Что ж ты так увозился, малой? Нехорошо! - пожурил его отец. - Ты же не гамморианец какой-нибудь. Осталось только захрюкать. Но мальчик был доволен жизнью и едой, поэтому воспринял ворчание папы без особой печали. После ужина, пока Омера с дочерью прибирали со стола и все мыли, у Мандо тоже нашлись дела, например, затушить кострище, посыпав его слоем грунта. Далее он сам отмыл решетку для жарки и убрал до востребования. Дети носились по двору и играли во что-то. "Пусть играют, им положено", - улыбнулся Мандо, вспомнив, как он играл с Пазом, Килредом, Ори’Вердом и мальчиком-тви'лекком в догонялки. Тви'лекка звали Тин Чат'Лама. Он погиб, защищая Убежище, когда Гидеон вторгся туда. Доспехи Тина лежали под грудой таких же, и шлем находился в куче шлемов погибших мандалорцев. У Мандо сжалось сердце от жалости. Он дружил с ним. Тин был веселый и жизнерадостный, он никогда не показывал, что ему грустно или страшно. Этот мальчишка, "умник", как его называл Паз, был настоящим другом. Сколько раз они были на волосок от наказания, но Тин никогда не выдавал их, а однажды получил за всех, сказав, что он виноват. Мандо до сих пор было стыдно, что он малодушно промолчал. Правда, юного тви'лекка наказали символически: драить и смазывать бластеры бойцов весь день, от рассвета до заката с краткими перерывами на трапезу. Теперь Тина нет... Мандалорец устал за сегодняшний день. Если бы он был один, то махнул бы на все рукой и ушел спать, но наигравшийся сын требовал внимания и...хорошей ванны. Для этих целей Омера принесла детское корытце, в котором раньше купала дочку, и Мандо хорошенько искупал в нем мальчика. Завернутый в банную детскую простыню, ребенок еще больше стал напоминать младенца. Греясь в папиных руках, он вопросительно посмотрел на отца. - Папа, э-э-э-у-у-у-а-а-а... - Да, малой, сейчас переоденемся. Мокрая ткань, я знаю. Терпи. Уже в доме на мальчика надели мандалорскую рубашку для дальнейшего сна. Омера подогрела в чашке молоко банты, которое муж принес днем раньше из охладителя на корабле, и отдала ее Малышу. Тот с удовольствием выхлебал молоко и протянул чашку отцу. - Папа, на. Еще. Дай. Пришлось разогреть и дать ему добавку. Омера, посмотрев на дитя, вздохнула. - Хоть зубки у Малыша есть, но, похоже, мама не докормила его. - Он не помнит своих родителей, но помнит, что его украли. Его держали в плену. Один человек смог контактировать с ним. Разум у этого ребенка обычный, каким и должен быть в пять лет, но мальчик не развит. Вероятно, с ним даже не занимались. Мне удалось научить ему многому, чему учат детей в более младшем возрасте. Теперь на мне обязанность разговорить его. - Бедняжка. Как он вообще выдержал такое? - Крепкий парень, - вздохнул Мандо. - Но возможно ты права, он не докормлен. Когда я забирал его, то понял, что малого кормили смесью. Вывод лишь один: его украли еще совсем маленьким. Вероятно, более твердую пищу ему давали в растертом или полурастертом виде. Скорее всего, пираты не представляли возрастных норм этого ребенка. Ему пятьдесят. Но разумом он пятилетний. - Да, сложно, - согласилась женщина. - Но мы его любим таким, какой он есть. Мальчик, сидя на коленях у отца и отхлебывая молоко, похоже, не прислушивался к разговору и получал удовольствие от теплого питья. Выпив все, он протянул чашку Омере. - Мама, на! Омера забрала ее и, пожелав хороших снов, вышла. Дин устало снял с себя бескар. Ему хотелось свалится на кровать и тут же уснуть, а мелкого отдать под опеку жены, но он так не мог. Он был ответственен за дитя. Малыш не хотел в кроватку и при попытке Джаррина уложить его, начал громко хныкать и ныть. - Ладно. А вот так? Мандо завернул его в одеяльце и лег сам, положив мальчика себе на грудь. Оказавшись в тепле и слыша, как бьется сердце его отца, ребенок улегся, обнял его, выпростав маленькую ручку из одеялка. - Папа...- сонно позвал он. - Я тут, сынок, спи, - так же сонно отозвался отец, нежно прижимая сверток к себе. Омера расчесывала свои прекрасные волосы перед сном. Винта вскочила с кровати и хотела выйти из комнаты. - Дочка, куда это ты в одной сорочке? Простудишься. Ложись спать. - Мама, я быстро. Пожелаю папе и братику хороших снов и приду. Ну, ма-а-ам! - Хорошо. Только не долго, дочь. - Да, мама. Винта выскочила за плотную ткань, заменяющую двери в доме. Прошло время, а ее все не было, и мать пошла "отлавливать" егозу в комнату мужа, но войдя удивленно остановилась: на кровати развалившись похрапывал Мандо, одной рукой обнимая сына, спящего на его груди, а второй он обнимал Винту, забившуюся ему под бок и уткнувшуюся в него. Картина была настолько милой, что Омере жаль было нарушать их сон. Поэтому она принесла широкий плед и накрыла им всех троих. На этой большой кровати места вполне хватало еще на одного. Женщина подумала немного, полюбовалась на отца двух маленьких ребятишек, а потом выключила свет и забралась под теплый плед, обняв одновременно и мужа и дочь. Мандалорец провел на Соргане две недели, занимаясь хозяйством, охотой, рыбалкой и детьми. Его женщина никак не могла нарадоваться: она была счастлива, что у нее такой муж. Им еще несколько раз удалось побыть вдвоем, закрывшись на Лезвии Бритвы. В течение всего времени всей семьей даже раза три слетали на озеро искупаться и устроить там небольшой пикничок. Больше всех радовался Малыш. Ему была дана возможность побегать, поплескаться и...половить лягушек. Одну он съел, а вторую предложил членам семьи, но все отказались и тогда Малыш...отпустил ее. Бросил обратно в озеро и не стал есть. - Сын, ты ж их любишь? - криво усмехнулся Мандо, но любимый папин сынулька опечаленно опустил ушки и вздохнул. - Ладно, не грусти, эта квакушка тебе еще спасибо скажет за предоставленную свободу, - отец пригладил его ушки и мальчик, посмотрев на него снизу вверх, снова весело улыбнулся. Омера как-то не очень желала купаться. Она сказала, что вода для нее слишком холодная, и ей достаточно помочить руки и ноги, к тому же она смотрит за детьми и купаться ей некогда. Дин настаивать не стал. Он, Винта и Малыш с удовольствием поплавали. Винта даже посоревновалась с отцом, кто быстрее, но мандалорец все же оказался первым, кто доплыл до наклоненного над водой куста, росшего не так далеко. Дитя отпускали плескаться лишь у самого берега, опасаясь за него, но неожиданно Малыш, наблюдая за Мандо, оттолкнулся от дна и поплыл. Если бы отец не перехватил его, то малец оказался бы в глубоком месте, где могла случится беда. Мальчика не ругали, но и не разрешали далеко заплывать. Мать с дочкой снова занялись крилем, больше не опасаясь, что нагрянет еще какой-нибудь хам. Они были защищены. Мандо начал понемногу обучать Винту. Малыш сидя на бревне у дома наблюдал за ними, впрочем, как и деревенские мальчишки. Иногда Дин и с ними мог повозиться и побороться удовольствия ради. - Мандо, ну, зачем девочку-то обучать драться? Она же не мальчишка, - с укором говорила ему мать Винты, но он был не приклонен, мол, дочь мандалорца должна уметь защищать себя и дом. В конце концов Омера махнула рукой: пусть делает, что хочет. Джаррин старался не "перегреть бескар" и делал обучение неким подобием игры, как некогда начинал обучать его Тай Т'орн. Кроме этого, любопытная девчонка начала интересоваться мандо'а и спрашивала "как будет по-мандалорски это, а как то". Он радовался, что дочь такая любознательная и не спеша учил ее мандо'а. Пошла третья неделя. Омера как всегда готовила обед. Только что она драгой наловила криля и теперь варила его, чтобы потом почистить и обжарить в овощном соусе. Рядом кипела кастрюлька с супом из мяса рылоящера. Женщина ловко крошила овощи, чтобы в определенный срок бросить их в суп. В кухню вошел Мандо. Он наполнил глиняную кружку водой и быстро, крупными глотками выпил ее до дна. Отставив кружку на стол, он прошел к Омере и обнял ее сзади. Она почувствовала, как он поцеловал ей плечо. - Как дроид? Ты его починил? Это серьезная поломка? - спросила она. В деревне осталось лишь пара стареньких дроидов серии R2R4, которых местные жители запрягали в антигравитационные тележки. Один из них недавно перестал действовать, и фермеры позвали мандалорца, чтобы тот посмотрел, что можно сделать. При всей своей нелюбви к дроидам, разве что с благосклонностью к АйДжи-11, Дин пожалел местных фермеров и хорошенько поковырялся в их металлическом друге. Поломку он нашел. Сгоревшие микросхемы пришлось заменить и настроить этот старый электронный бидон. Теперь фермеры почистили дроида и впрягли в тележку. Мандо посоветовал им заново покрасить его и даже дал баллончик с красной краской. - Да, дорогая. Все хорошо. Он все еще обнимал ее. - Мандо? - она знала, что это еще не все и ждала, что он скажет. - Я обещал прибыть через месяц в Убежище и не могу подвести товарищей. - Ты улетаешь? - Омера замерла, отложив ножик и овощь и вытерев руки передником. В этом вопросе сквозила грусть. - Мы улетаем. Завтра. Днем. Все четверо: ты, я и дети. Как быстро. И нужно покинуть этот дом, в котором она прожила всю жизнь, и этот пруд с крилем, разводить который их с матерью научили соседи, и этих добрых людей... Как же трудно вот так сорваться с места и лететь неизвестно куда. Что ждет там, впереди? Однако пути назад уже нет. Она повернулась к нему лицом, уткнулась в него. Мандо почувствовал, как дрожат ее плечи. Он понял ее без слов. Да, тяжело. Ему и самому не хотелось улетать отсюда. Что их ждет? Несносная татуинская жара, песок, отсутствие воды и тесная комнатенка Убежища, разделенная на их и детскую половины, без кухни, со стряпней дроидов. А женщине нужен дом. Угол, где она может чувствовать себя полной хозяйкой. Там даже детям играть негде, а пойти погулять вообще проблема. Винта привыкла жить на свободе, в окружении чудесной природы. А что она увидит там? Что же делать? Лететь надо, а дальше? Может, вернуться сюда? Почему бы не вернутся? Или попросить у Мандалора подарить им крохотный кусочек где-нибудь...ну, хоть на Конкордии, чтобы можно было выстроить дом и жить. Хотя зачем Конкордия, если есть Сорган? Мысли перемешались в голове у Джаррина. Он решил, что разберется с этим позже. - Нам надо вступить в брак официально, - произнес спокойно он. - Я не обещаю, но возможно, мы вернемся еще сюда. Таков путь. Она обняла его. Крепко. Чтобы ни случилось, она сама выбрала этот путь. В конце концов, как его жена она обязана следовать за ним. - Я не брошу тебя, Мандо. - Я не оставлю тебя, Омера. После обеда Дин оставил жену и дочь собирать вещи, а сам решил прогуляться до корабля в компании Малыша. - Пойдем, малой, прогуляемся, засиделись, - позвал его отец. Второго приглашения мальчику не надо было. Он резво заторопился за отцом, неуклюже переваливаясь. Джаррин остановился лишь раз, когда вышел с территории поселения, проверив бластер в кобуре на всякий непредвиденный случай. Малыш задрал ушастенькую голову и уставился на отца большими темными глазами. - Папа? - Устал, мелкий? - насмешливо спросил мандалорец. - Не. Папа, ув-в! Увидев, что мальчик держится за живот, Мандо спокойно сказал ему: - Валяй, делай дело, только с дороги отойди. Он вспомнил, что как только цель была найдена, большой проблемой были памперсы. Дину пришлось научиться менять их мальчику и ухаживать за ним. После того, как он спас ребенка от клиента, началась мучительная борьба за отучение дитяти от памперсов. Джаррин негромко ругался на мандо'а, меняя пеленки в кроватке мелкого, но памперсы ему из принципа не одевал и старался научить его просится в туалет по делу. Тогда он думал: «Ничего, походит с мокрой попой, сам запросится» Все же Мандо победил. Потом пришлось научить Малыша правильно ходить в этот самый туалет, а не обливать сидалище и пол и уж, тем более, не обгаживать. Малыш научился и этому, поддерживаемый на сидалище отцом. Ну, а если оба находились вне корабля, то ребенку разрешалось справляться самостоятельно. Вот только ухаживать за собой после мальчик не умел, но Мандо не отчаивался и, раз за разом ухаживая за ним, показывал на этом примере, как надо. Омера отдала Малышу старый горшок Винты. Сложность была в том, что горшка на столь малую попу просто не существовало. Тогда поразмышляв, Мандо понял, до чего не додумался раньше. Он выпилил из дерева такое же сидалище на этот горшок, только маленькое, приделал к нему крышку, тщательно отшкурил и покрасил стойкой краской. Все как у взрослого. Просушив, отдал сыну, научив пользоваться. Мальчик был умный и сразу сообразил по аналогии с корабельным гальюном, что ему делать с личным "троном". Отец порадовался: - Растет парень. Через несколько минут они снова продолжили свой путь. - Нравится тебе здесь? - Да. - Завтра улетим. Малыш остановился, опустил ушки. - Бххы-ы! Бххы-ы! Мама-а! - он потер ручками глаза. Джаррин присел на корточки и погладил его по голове. - Мама полетит с нами, сынок. Не переживай. - Па, мама? - дитя удивленно смотрело на мандалорца, приоткрыв рот. - И Винта, - улыбнулся Дин. Улыбку Малыш нечетко, но разглядел под бескаром и сам улыбнулся наконец. - Папа...- он подошел к отцу и обнял его руку. Дин взял его на руки и прижал к себе. Он любил свое дитя, слишком много крови было пролито за свободу и безопасность мальчика. Сын дорого ему достался, но это был его сын, которого Мандо любил всем сердцем. Вечером семья укладывалась спать. Винта наигравшись и наработавшись за день, быстро и крепко заснула. У Мандо все еще горел свет. Малыш никак не мог заснуть. Он задремывал на несколько минут и тут же просыпался. Капризничал. Дину пришлось устроить ему небольшой опрос. - Что болит, мелкий? Болит что-то? - Да. -Где? Покажи. - У-у-у! - сказал мальчик, закрыв лоб ручками. - Голова болит? - Да. Па-а, у-у-у! Бхы-ы! - А еще что? Ребенок влажными глазами смотрел на Мандо и продолжал держаться за лоб. Омера встала и зашла к ним. Она появилась в тот момент, когда муж выяснил у сына причину беспокойства. Тут же она принесла чашку, где был размешано лекарство. - Дин, это средство от головной боли. Он перегрелся, похоже, - тихо произнесла она, положив заботливо ладонь на лоб Малыша. Мандо отдал ей сына. Женщина тихо взяла ребенка на руки и аккуратно поцеловала в лоб, а после напоила раствором. Прошло немного времени, прежде чем дитя перестало плакать и капризничать. Омера носила его на руках по комнате и слегка укачивала. Малыш успокоился и крепко заснул на руках у матери. Женщина еще немного походила с ним и осторожно уложила в кроватку, прикрыв одеялком и покачав ее. Ребенок спал крепко. Тогда она бесшумно увела кроватку в комнату Винты, вернулась, выключила свет, забралась к мужу под одеяло и обняла. Далее они постарались сделать все тихо и аккуратно, чтобы не шуметь и не разбудить детей. В этот раз Мандо был нежен с ней как никогда. Засыпая рядом с женой, ему казалось, что он слышит голос матери-оружейницы: - Бескар куют горячим! После обеда пришла пора трогаться в путь. Мандо перенес нехитрый скарб жены и дочери вместе с кроваткойси вещами сына на борт Лезвия Бритвы. Перенес туда же ящики с корелианским элем и папуур'гал. Винту с Малышом отправил на корабль, запретив им что-либо трогать и куда-либо лезть. Он ждал, пока Омера раздаст соседям ценные указания, по поводу своего нехитрого жилища и пруда с крилем. Она зашла в дом. Дин пошел вслед за ней, чтобы позвать, но заглянув за полог, закрывающий вход, увидел, что она прислонилась всем телом к стене и уткнулась в нее лбом. Она прощалась со своей прошлой жизнью, с домом, где она выросла, жила с мужем, родила дочь. Дом был для нее местом потерь и радостей, и теперь его необходимо было оставить ради новой, неизвестной для нее жизни. Мандо не стал ее торопить. Он уселся на бревне снаружи и еще раз обвел взглядом через Т- образный визор шлема все, что его окружало. Он и сам не желал покидать это место. Что делать, дети Манд’айим[2] так устроены, что живут полукочевой жизнью военных походов, а если войны нет, то выбирают эту жизнь и воюют против того, что кажется им не справедливым в этом мире. Вскоре Омера вышла. Он так же отправил ее на корабль вслед за детьми, а сам сказал, что будет позже, так как у него тут есть еще пара дел. Джаррин зашел в дом, показавшийся ему опустевшим и лишившимся души, словно тело павшего в бою воина. Он заглянул в кухню, в комнату Винты, после прошел в комнату, где жил он и его маленький сын. Подошел к кровати, на которой накануне занимался любовью с Омерой и присел на край. Дин решил обязательно вернуться сюда с семьей. Сюда, где он нашел дом, какого у него кроме старой доимперской жестянки не было, нашел семью - тех, кто стал ему дорог, нашел в конце концов, самого себя. - Когда все теряешь, образуется пустота, - как-то в детстве сказал ему отец. Коммандер Т'орн оказался прав. Когда внутри ничего нет, это начинает разрывать на куски, и целым быть при этом очень сложно. Но теперь Дин знал, что он целый. Он снял шлем и сидел молча, будто не было сил подняться и покинуть этот дом, окна и ставни которого были наглухо закрыты, как глаза уснувшего. По щеке Мандо сползла слеза. Он привязался к этому жилищу как к человеку. Взять и покинуть его было трудно. - Мандо... - Омера? Что ты тут делаешь? Я же попросил тебя присмотреть за детьми? - Я подумала, что могла бы чем-то помочь. Мандо как-то хрипло произнес: - Я и сам не хочу улетать, но я дал слово. - Я знаю, - она села рядом. - Оми... - Тссс, молчи...- прошептала она, нежно обнимая его. Он обхватил жену, впечатав свои губы в ее, сильно и крепко. Неожиданно он поддался нахлынувшим на него чувствам и острому желанию. Несмотря на свой бескар, он будто ощущал ее всем своим существом. С деревянной кровати матрас был снят, остались лишь гладкие полированные доски, но даже это не помешало их отношениям. Они забыли все и пришли в себя, только когда очередной выстрел был сделан. Он услышал громкий вскрик Омеры и свое " оййаа". "Раздолбай!"- обругал себя запыхавшийся Мандо, и в комнате раздалось негромкое: - Если б можно было бы Из бескара выковать...