Игра по случаю торжества

К вечеру, когда Фёдор вернулся в их с Гоголем квартиру, он сразу отметил её изменившийся вид в сравнении с той, из которой уходил сегодня утром, над чем определённо постарался Николай. Потолок её был украшен воздушными шарами всех цветов (по-видимому, выбор был слишком тяжёл), комнаты были заполнены разговорами и пением птиц, которые хоть и сидели в клетках с открытыми дверцами, но не изъявляли желание их покидать. Такая обстановка соответствовала вкусу и желаниям его друга, и сегодняшним вечером она была оправдана: сегодня было первое апреля. Это обстоятельство заставило его и Сигму, - который, Фёдор точно знал, тоже стал жертвой первоапрельского розыгрыша, - закрыть на них глаза и воспользоваться полученными ещё месяц назад приглашениями. Николай уже ждал его на кухне с тремя наполненными чашками чая и восторженными приветствиями. Вдвоём они пробыли в ожидании третьего гостя их компании. Сигма присоединился к ним через пять минут, позвонив в дверь. Он с порога был встречен не менее радостно, отвечая на крепкие объятия с наигранной неохотой. На вопрос Николая о торте, протянутом им вместе с упакованным подарком, ответом слегка смутившегося мужчины было: «Сам испёк». Следующие полчаса, пока все трое сидели за столом, они их разговоры успели коснуться всех тем, исключая дел организации и работы. Проще говоря, их беседу вполне можно было назвать дружеской, если не принимать тот факт, что каждый из сидящих готов был убить двоих других. Однако на данный момент они назывались друзьями и искренне наслаждались обществом друг друга. Началось с того, каждый по очереди изложил свой день, начиная со встречи с коллегой, и один рассказ дополнял второй, создавая общую картину о времяпровождении Николай, которая, в свою очередь, была закончена описанием Гоголя о воплощении своих задумок. В главном игровом зале казино, вечно заполненном мягким гулом толпы гостей и поминутными радостными выкриками, послышался режущий слух визгливый голос дамы, к которому сразу же прибавились ещё два таких же. Все присутствующие без исключения обратили на внимание на них, и шум толпы постепенно возрос до такой степени, что дошёл до Сигмы, в то время находящегося в своём кабинете. Едва заслышав крики, которые взволновали его не меньше, он немедленно встал и быстрым шагом покинул помещение. В коридоре он столкнулся с сотрудниками, бежавшими ему навстречу с целью доложить о случившемся. Сопровождаемый подчинёнными, по дороге наперебой пытавшимися описать ему ситуацию, Сигма ворвался в зал. Его встретили новые возгласы напуганных и недовольных посетителей, и он, с извинениями пробираясь сквозь столпившихся вокруг одного из столов людей, остановился перед ярко одетой дамой, которая в ужасе закрыла лицо руками, и вместо крика теперь тихо бормотала фразы вроде: « О Боже, какой кошмар! Кто-нибудь, может убрать её отсюда?!”. Она, произнося это, показывала рукой на стол с рулеткой в центре и брошенный на него головной убор. Ярко лиловая с широкими полями шляпа сильно бросалась в глаза не только красочностью, но и была отделана под стать вкусу хозяйки: вместо обычной ленты её окружали стебли с листьями и настоящими цветами на них. Такое украшение привлекало внимание любого заметившего, и речь велась не только о людях: несколько пёстрых птиц, нашедших в нём не только красоту, но и пользу, отрывали кусочки гибких стеблей, поочерёдно унося их куда-то и возвращаясь за следующими. Их было много, настолько, что можно было увидеть в каждом углу немаленького зала. Большая часть летали под потолком, высота коего позволяла им чувствовать себя свободно; многие пели, а иные кричали. В общем, одним своим присутствием создавали суматоху и волнение среди наблюдающих за всем этим гостей. Поражённый их количеством Сигма с первой минуты пребывал в растерянности. Но в его положение он не только не мог предаваться панике, но обязан был как можно скорее разрешить это дело. Поскольку своей единичностью и странностью оно требовало, возможно, больше чем секунду рассуждения, на вопрос крупье, он повернулся к гостям и начал свою речь с приветствия и долгих, искренних извинений за сложившиеся обстоятельства. Далее, всех присутствующих он попросил пройти во второй зал с обещаниями возобновить игру в течение следующих десяти минут. Мало успокоенная этим обещанием, но значительно смягчённая извинениями и вежливостью управляющего, толпа игроков проследовала за провожающими её работниками. За последним гостем дверь была захлопнута и заперта на ключ, как и главный вход. Первое о чём позаботился Сигма – возвестил всех остальных сотрудников. Новые гости уже ждали внизу, и он больше всего не хотел лишать их удовольствия игры, потому на повторный вопрос крупье и действиях, без раздумий ответил: «Мы должны вывести всех птиц из казино. На это у нас не более 10 минут». - Кто скажет, как это произошло? – спросил Сигма, обращаясь уже к работникам, на что каждый из них отвёл взгляд и покачал головой. - Хорошо, в любом случае, поймать их всех, как я понимаю, не представляется возможности, тогда, может быть, стоит открыть окна… - А вот этого уже как раз не стоит. Глупый Сигма-кун, разве не знаешь, что потом их невозможно будет поймать? Весёлый голос, так хорошо знакомый Сигме, прервал его прежде, чем сам обладатель возник перед ним и не менее удивлёнными крупье: вслед за появившейся в воздухе рукой, появился сам Николай, оказавшийся повисшим вниз головой из-за плаща в нескольких метрах от земли. Он легко спрыгнул и повернулся к своему собеседнику, которого подобное появление не привело ни в изумление, ни в восторг. Мужчина, скрестив руки на груди, раздражённо смотрел на друга – было ясно, что без какой-либо радости от неожиданной встречи. - Я догадывался, что это твоих рук дело. На это замечание Николай зааплодировал. - Браво, браво! – сквозь смех произнёс он, - однако знаний не всегда бывает достаточно, чтобы сделать что-то, например, поймать этих прекрасных птиц. Твоё удивление было не менее прекрасным, можешь не переживать! Отношение твоё к птицам, конечно, странное, но уж куда лучше, чем у той женщины. Она так кричала, ты, надеюсь, слышал. Но посмотри, - он поднял голову вверх, - ни одна из этих птиц не стоит той толпы, что только что вышла отсюда. Ты правда хочешь снова загнать их в клетку? - Сам же знаешь, что да,- ответил Сигма, нисколько не разделявший восхищение животными и во всём предпочитавший им своих посетителей. - Знаю, знаю. А ещё, я готов помочь тебе! Можешь поблагодарить меня потом. Надеюсь, ты не обижен, и моя шутка пришлась тебе по душе, потому что я правда старался. Николай подмигнул изменившемуся в лице после этих слов Сигме и достал что-то из плаща. Выставив руку вперёд и раскрыв ладонь, он заставил пернатых обратить своё внимание на хлебные крошки, и все, как один, сорвались с мест. Через секунду зал казино не отличался от обыкновенного своего состояния: птицы пропали в ткани плаща, оставив после себя повсюду разноцветные перья и разорванную дамскую шляпу. Только теперь, за время встречи, Сигме позволил себе улыбнуться. - За устроенное тобой слова благодарности ты не услышишь, но спасибо за то, что их не пришлось ловить. - Ой, я слышу это в первый раз. Как приятно! Видимо, единственный способ получить снисхождение Сигмы-куна – устроить хороший розыгрыш. - Только не в казино,- предупредил его вновь посерьёзневший мужчина. - Главный управляющий, - сказал подошедший сотрудник, - 10 минут истекло, не стоит заставлять гостей ждать дольше. - Конечно, конечно. Встречайте новых жертв азарта, а мне пора. Ещё увидимся! Вопреки ожиданиям, Гоголь не воспользовался способностью, настежь распахнув запертую на ключ дверь и, помахав на прощание, спустился вниз на лифте. Следующим местом, посещённым Николаем, стал кабинет Фёдора. Его присутствие там понесло за собой потери в виде одной разбитой бутылки вина. Резко открыв дверь и сделав шаг в сторону, Фёдору удалось пропустить пулю, пролетевшую в нескольких сантиметрах от его головы. Он проследил за ней до конца коридора, где тут же с грохотом на множество осколков распалась фарфоровая ваза. «Промах», - насмешливо заметил он, теперь уже без препятствий входя в комнату. На его надменный комментарий Николай, удобно сидящий в кресле, положив ноги на стол и грая с заряженным пистолетом, с блаженной улыбкой наклонил голову в сторону друга. «Ну почему же ты считаешь, что моей целью был ты?» - невинно спросил он, всем видом и голосом скрывая спрятанный в этой ситуации подвох. Фёдор попался на его уловку, на миг задумавшись, стоит ли ожидать ещё одного выстрела, и понимание собственного просчёта пришло к нему слишком поздно. Его идеально белая одежда в мгновение покрылась розовыми пятнами. С лица и мокрых чёрных прядей стекала и капала на пол, образуя лужу под ним, красная сладкая жидкость с запахом винограда и спирта. Наполовину оказались окрашены и бумаги в руках, потерявшие внешний вид и начинающие волниться. Фёдор, у которого эта выходка не вызвала никаких эмоций, положил мокрые листы на стол и стал расстёгивать пуговицы больше всего промокшей рубашки. - Не ожидал, да? – не с таким восторгом, как от своего первого визита в казино, но всё равно обрадованный своей удачей, задал вопрос Николай, внимательно следя за реакцией мужчины. - Старый трюк. Считай, что это первый и последний раз. - Твоё безразличие делает мне больно, ты это знаешь? – этот вопрос был разумно оставлен собеседником без внимания, - Ну да ладно. Я в принципе не ожидал большего от Дос-куна. Как думаешь, стоит ли мне остаться и помочь тебе снять всю оставшуюся одежду, м? - Можешь оставаться. Сейчас я буду занят переписью страниц. Ответ Фёдора был сдержанный и означал для Николая то, что здесь ему больше делать нечего. Отклонив предложение, он простился, не забыв в четвёртый раз за день упомянуть, что ожидает его вечером. К слову, за время чаепития Николай также не раз похвалил подаренную сладость, с чем согласился и Фёдор; когда же со сладким было покончено, на столе появилась бутылка, на этот раз белого, вина. Сигме, изначально отказывавшемуся от алкоголя, по итогу пришлось уступить, и все три бокала со звоном были опустошены. Но раз это был день рождения Николая, то таким привычным и «скучным» образом он точно закончиться не мог, потому его идея о том, чтобы сделать праздник запоминающимся, дождалась своего часа. Данную мысль именинник высказал, когда бутыль стала наполовину пустой, и в качестве развлечения предложил покер. Со стороны Фёдора и Сигмы разумным ответом мог быть отказ, но так как в этой комнате они были гостями, и выпитого оказалось достаточно, предложение было принято. У того покера, играть в который им предстояло, было несколько изменений, а именно фишки, обыкновенно игравшие роль денег, теперь принимались за очки. К концу пяти кругов, тот из них, владевший большим их количеством, становился обладателем трёх желаний; по правилам, они должны были быть исполнены, не зависимо от их содержания, - такая игра, по мнению Николая, представляла собой интерес, потому что её исход имел влияние на всех играющих: никто не испытал такого же возбуждающего чувства, играй они на деньги, потеря коих не значила бы ровным счётом ничего. Пока Сигма отвечал на неожиданный, важный звонок, а Фёдор отошёл в другую комнату, Гоголь остался на кухне один, продолжая мысленно восхищаться придуманной идеей. Он предвкушал по-настоящему захватывающую игру: он уже не помнил, когда последний раз испытывал подобное волнение, заставляющего его заламывать руки от желания и одновременно хотеть смеяться. Его сердце начинало биться чаще от осознания, с кем следующие 20 минут он будет разделять свой восторг: ни Сигма, ни Фёдор не уступали в мастерстве, тем более в покере. Раньше ему доводилось играть с каждым по отдельности, и его ожидания был вполне оправданы – за редким исключением они сходились на ничьей. Хотя на самом деле у любого из них имелись свои преимущества в той или иной партии, зависящие в том числе от способностей, к которым они не стеснялись прибегать ради выигрыша, зная, что в их компании не одна игра не обходилась без этого. Большее значение конкретно этой заключалось в наличие единственного победителя. Стоит признать, от этого она становилась только интереснее. Первому роль дилера досталась Сигме. С раздачи атмосфера дружеской встречи сменилась на напряжённую; взгляды играющих неотрывно следили за каждой сбрасываемой картой и сменяющими на лице соперников эмоциями. Потому, дабы не давать другим лишних сомнений, их необходимо было сдерживать, чем руководствовались лишь осторожные; Гоголь к их числу не относился, выказывая радость любой доставшейся карте. Выигрыш Гоголя с двумя парами в первом раунде усилил взволнованность Сигмы, особенно тщательно старавшегося подавить её как внутри, так и снаружи, а также заставил внимательнее присматриваться к колоде и своим картам. Фёдор спокойно перенёс эту победу, ведь одной ей исход игры не решался. Второй раунд тоже остался за Николаем. Перетасовывая карты, он обратил внимание на удручённый вид друга и поинтересовался, как тот чувствовал себя. - Мне кажется, здесь стало слишком жарко. - Действительно, - подтвердил Фёдор, - но с открытым окном станет холодно, по крайней мере, для меня. Думаю, правильно будет снять верхнюю одежду. Это замечание относилось ко всем, в частности к Сигме, но особенно касалось плаща Гоголя, с которым он не расставался до сих пор. Поняв это, он без возражений, чтобы не быть прямо уличённым, последовал примеру друга, сложив одежду на диван. Вторая половина игры протекла менее беспокойно – так показалось Сигме. Последовавшие его победа с двумя парами и выигрыш Фёдора с четвёркой примерно сравняли их счёт. При этом проигрыши их друга не принесли никому облегчения – последний круг оказался самым неприятным и оживлённым. Такому исходу был искренне рад Николай; момент, от которого буквально зависели два человека, был тем, чего он ждал с самого начала, предложив сыграть. Сигма не смог удержаться от удивлённого вздоха. Вид перевёрнутых карт на столе заставил его впервые содрогнуться: три короля рядом с парой семёрок и «старшей картой» означали, что Николай в третий раз выходил победителем. Сигма никак не мог поверить в то, что победа досталась тому волею случая, но ничего другого против коллеги у него не имелось, поэтому ситуация в полной мере показалась мужчине безвыходной. Откинувшись на спинку стула, он смотрел за другом, с лукавой улыбкой собиравшего карты. Заметив, что на него смотрят, Николай поднял взгляд. Чтобы не выдавать все внутренние переживания по поводу предстоящего, Сигма занялся разглядыванием разноцветного потолка. - Неужели ты боишься меня, Сигма-кун? Я ведь даже не озвучил моего желания, - с непривычной мягкостью спросил Гоголь. Второй, смирившись с раскрытым обманом, не решился сказать что-нибудь в оправдание. Несмотря на тон произнесённого, он не надеялся ни на малейшую уступку со стороны именинника, но далее сказанная фраза заставила всё же Сигму вновь приковать взгляд к сидящему напротив. - Эта игра была действительно захватывающая, особенно финальный круг, не так ли? Но, ради Сигмы-куна, я подумал, почему бы нам не продлить удовольствие? Потому, я поставлю все желания на один раз. Получается, вся игра была затеяна ради одного удовольствия? Признаться честно, Сигме не могло прийти в голову, что она обернётся таким образом; но возможно, лишь он один не подозревал об этом? Повернув голову в сторону Фёдора, он увидел его слегка улыбающегося, сидящего совершенно расслаблено с закрытыми глазами. Та немая просьба и надежда в лице Сигмы не осталась не прокомментированной Николаем, и, смущённому, ему пришлось отвернуться. С ужасным огорчением он взвесил свои шансы, посмотрев на новые карты - его слабая комбинация просто не могла дать ни намека на победу. Осторожно взглянув перед собой, ему представился Николай, которому явно не мог достаться набор хуже, чем его собственный. Не изменившийся в лице Фёдор был для Сигмы последней надеждой, позволявшей ему избежать своей участи, оказавшись его карты чуть удачливее. Невзирая на сегодняшний праздник, удача оставила именинника в последний момент. Более же верным и правдоподобным предположением в победе Фёдора будет скорее исход, предугаданным им заранее, или наличие неизвестных никому «козырей», но по итогу желания перешли в его распоряжение. Гоголь, ничуть не огорчённый потерей, начал горячо поздравлять друга с улыбнувшейся тому фортуной. Сигма тоже про себя поблагодарил её и улыбнулся. У Фёдора окончание игры не вызвало удивления, что служило подтверждению созданного им заранее плана. - Тебе нужно время, чтобы подумать над желаниями? - Вообще-то нет. Я знаю, что загадаю, - ответил мужчина, на что услышал новые восторженные возгласы, касающиеся известной черты его характера. - Ну что же, какое будет первым? Пропустив вопрос, Фёдор подошёл к младшему мужчине и прошептал слова, которые, к огорчению Гоголя, тот не мог услышать. Получив кивок, Фёдор отстранился и, направляясь к выходу из кухни, попросил Николая проследовать за ним. Он без раздумий охотно принял предложенную руку, и, почти не видя друг друга из-за отсутствия везде света, они дошли до спальни. Мужчина, не отпуская своего партнёра, вежливо указал на стоящий посреди комнаты стул, и как только он сел, вместо чужих пальцев вокруг его запястий со звоном сомкнулись два холодных металлических кольца. Потом он ощутил, как из заднего кармана исчез его любимый нож, и, с возбуждённым этими действиями любопытством, замер в ожидании. Тогда он чувствовал только предвкушаемое счастье от того, что остался наедине с таким же любителем игр, как он сам, и этого чувства хватило, чтобы забыть, в каком невыгодном положении он оказался; все его мечты и намерения, о которых он недавно с такой страстью рассказывал другу, исчезли для него, и Николай думал, что если другой захочет его убить, то не сможет воспротивиться ни словами, ни действиями. В шутку поинтересовавшись, входило ли убийство в планы Фёдора, он получил отрицательный ответ. - Хочешь умереть в день рождения? Интересное желание, однако, не мне его исполнять. Я лишь считаю своим долгом отплатить тебе за сегодняшний день. Сверкнув остриём ножа, он резко и точно провёл им по чужой шее, чуть ниже подбородка, оставив длинную рану, из которой тут же быстро потекла кровь. Окрасившая не только воротник, она текла и под рубашку, капая – оставляла пятна на штанах. Глубина пореза не позволяла течению остановиться ещё долгое время, но, уменьшаясь с каждой минутой, оно не могло нанести сильного вреда. После первого болевого порыва и дрожащего выдоха боль также постепенно смягчалась; отсутствие возможности остановить кровь доставляло куда большие неудобства. Однако, всё ещё думая о своём дорогом друге, ему не приходилось испытать за это время сожаления или разочарования от задумки; будь плащ при нём, он бы вряд ли сдержался и воспользовался способностью, дабы удовлетворить собственные желания. Фёдор, наблюдавший за его бездействием, не сделал ничего, чтобы помочь. Он подошёл и посмотрел, как сильно была испачкана одежда; из-за боли и темноты сам Гоголь плохо видел её. - Что скажешь, Дос-кун? Между прочим, это было жестоко с твоей стороны. - Неужели это было насколько больно для тебя? - А сам ты как думаешь? - Мне, к сожалению, ещё не приходилось получать ножом в горло,- честно признался мужчина, подозрительно сменив хладнокровие на улыбку. – Я не испытываю сожаления о том, что сделал, но твой вид и впрямь стал хуже. Я не успел упомянуть, что сегодняшняя игра доставила мне удовольствие, но Сигма-сан, мне кажется, не скажет того же - в следующий раз, думаю, нужно понизить ставки. Но так как в остальном всё было очень даже неплохо, то я в, качестве благодарности, облегчу твоё положение. Николай с чувством ответил на поцелуй, который продлился очень недолго и был наполнен горечью оказавшейся у него во рту парой таблеток. У него не было времени на раздумье, потому что Фёдор приставил лезвия к месту будущего шрама и настойчиво попросил проглотить. Как только просьба была исполнена, он замолчал и остался стоять рядом. Николай, не зная, как продолжить разговор, несколько минут просидел без слов. Вскоре он ощутил, как, вопреки обычному желанию вести беседу, силы на то, чтобы открыть рот, у него не оказалось. От неудобного положения его руки затекли; боль от раны исчезла, а голова поминутно тяжелела. Фёдор дал ему ещё один поцелуй, собираясь покинуть спальню, но, открыв дверь, услышал: «И это весь подарок?» «Свой подарок ты получишь потом, не переживай», - таким был его ответ. Прежде, чем заснуть, Гоголь увидел силуэт Сигмы, дожидавшегося Достоевского у той стороны двери, и они все исчезли в темноте. Его безумный 27 в жизни день рождения закончился для него как нельзя лучше, но в то же время неприятно быстро.