Проснись, Седвиг

Знаешь, Седвиг очень милый малый, ну или был им. Помню то, как однажды он пришёл со школы, светясь от счастья: в тот день дорогая миссис Оракул дала им задание рассказать о своей любимой исторической эпохе. Кажется тогда мальчик и загорелся бесконечной любовью к средневековью. Да, это точно началось тогда. Уже через пару дней каждый знал о новом интересе маленького Седвига. Бен, его брат, не уставал ныть о том, насколько глупа эта эпоха, но я останавливал его - к чему злить Седвига? Если этот ребёнок что-то вбил себе в голову, так это потом ничем не выбить. Постой, говоря о том, что об интересе знали все, я не лгу. Знала об этом вся улица, даже Бандо, кто заскакивал рано по утрам, дабы вывезти мусор. Конечно о его утренней работе знали все - уж слишком громко мусорщик разговаривал, но даже не упоминая такого странного знакомого, оставались, к примеру соседи. Они усмехались при виде Седвига, выгуливающего своего пса Бруно, на которого была нахлобучена картонная броня, которая отпадала при беге, но юный конструктор говорил, что это будет позже исправлено. Хотя произошло это лишь к Хеллоуину, когда Седвиг и сказал, что хочет себе костюм шута. Я и сам тогда удивился. К чему этот шут, если есть рыцари, посыльные, гонцы, глашатаи и многие другие? Кажется он тогда удивился моему вопросу ровно также, как и я его решению насчёт выбора образа. Да, удивился и даже немного обиделся. Часки мне ещё потом с час объяснял то, что в то время быть шутом было очень даже интересно: путешествия, отсутствие опасности или наоборот кучи опасностей, хороший заработок... Думая сейчас об этом, я начинаю убеждаться в том, что на эту саму любовь к средневековью повлиял Часки. Бобби Часки был почтальоном, не очень ответственным, учитывая то, как часто этот парень играл с Седвигом в рыцарей во время работы. Я бы многое отдал, чтобы сейчас снова видеть то, как Седвиг смеялся над Часки, наигранно повизгивающим и кричащим, убегающим от Спота, или проще Капля - любимой игрушки Седвига. Настолько любимой, что он её с собой даже в школу таскал. Что сказать, Капль был последним подарком его матери. Помнится, Седвиг приносил его с собой ей к могиле и, зажигая свечи в родительский день, гордо рассказывал о том, каких новых книг прочитал. Вот говорю это, а в ушах так и слышу: "Спи спокойно мама". Мама... Во многом он пошёл в неё, тот же смех, тот же задор, те же яркие глаза и, наверное, рост. Этим пунктом сходства Седвиг особенно доволен не был. Один раз даже уговаривал меня купить ему пару ботинок на высокой подошве. Бен предложил вместо этого ходули, как у шутов. Я б может и дал подзатыльник Бену за такую остроту, но видеть счастье в глазах ребёнка и слушать просьбы купить эти самые ходули было приятно, настолько, что об остроте я и сам забыл. Даже не знаю, и, боюсь, что никогда не узнаю, что такого в этом шутовстве. Яркие костюмы? Забавные шутки? Трюки? Известность? Мне шуты казались глупыми, а он видел в них нечто невероятное, чудное. Его мать тоже любила клоунов, что было ещё одним сходством. Но то были клоуны. Да, разница есть. Её уже мне объяснил Бен, кто, отчего-то хорошо знал в этом толк. Мол, шуты это те, а клоуны - эти. А ведь Седвиг любил шутовство, но клоунов терпеть не мог. Помню, как миссис Оракул пригласила меня к себе в кабинет. Помню, что это было в 13:20. Не женщина, а змея, честное слово. Я прихожу, а напротив неё Седвиг, какой-то мальчишка и, видимо, мамочка этого сорванца. "Ваш сын устроил драку, - прошипела учитель, щурясь, - А что далее? Я могу предвидеть то, как он устраивает настоящие срывы уроков и прочий беспредел." Я сел около Седвига и слушал, слушал, слушал. Вскоре наклонился к нему и спросил: "Как сильно ты его треснул и зачто?". На это мой мальчик потупился, шмыгнул носом и прошептал "Он назвал меня клоуном. Я его поправил. А он сказал, что я не прав и "глупый кусок клоуна", и Капль... ". Уже тогда я понял, что, вместо наказания моего мальчика будет ждать мороженое. Извинившись перед озлобленными дамами, уговорил Седвига это сделать и понял, что тот сейчас расплачется. В машине кроха-шут тихо хныкал, шепча, что Морис глупый тюфяк, что клоуны глупые, перемазавшие лица неучи. В кафе Седвиг рассказал, что Морис в ответ на чужую поправку решил покуситься на Капля и тогда-то получил. Я осторожно приобнимал его, пока рассказ о происшествии не кончился. Тогда мне показалось верным спросить: "что за этакая дура эта Оракулиха?" Но Седвиг мотнул головой, сказав, что обычно Миссис Змеюка куда добрее и спокойнее, просто она удивилась и обеспокоена. В тот день я узнал, что у моего юного шута любимое мороженное в кафе, что было выше по нашей улице, - "Речная фея". Это, конечно, глупо, но живя в одном доме, я словно и не знал всего того, что он любит, и что он делает. Не представляешь, какого было моё удивление, когда я узнал, что Седвиг и Бен имеют свое название на каждый рецепт дедушки. Да, когда мне открылся керосиновый суп, плесневый суп и прочие чудесные явства, я хохотал каждый раз, когда дедушка готовил. Хотя от керосинового супа до сих пор с неба падают птицы. Почему-то я вдруг вспомнил о первом дедушкином супе, который ему понравился. Не помню его названия, настоящего названия, ведь между собой называем теперь его "плесневым". В тот день Седвиг сам приготовил суп, по рецепту. Бен был на занятиях, дедушка спал, а меня не было рядом, но, как говорил сам Седвиг, суп было сложно готовить. За ужином, пробуя "плесневый суп" я даже спросил у юного повара, что же такого он кинул в кастрюлю, чтобы кушанье было не столь отвратительно? "Что-то из воды, что-то из земли, что-то из воздуха и что-то от себя" - гордо сказал мальчик придвигая Капля к тарелке. После этого я поручил Бену приготовление еды. Не очень хотелось знать, что там Седвиг добавил в суп "от себя". Сейчас вспоминаю сад. И Седвиг играет в нем. Он сгоняет птиц, они в его воображении были чудными якки. Он разговаривает с камнями, что около калитки, а также шепчет в ушной рожок садовом гному. У Седвика было невероятное воображение. Что тогда, что сейчас продолжаю удивляться тому, насколько богатая фантазия была у него. Да, чего только стоили его игры с Бобби и, если повезёт, то и с Бандо. Эти двое часто заскакивали к моему мальчику, чтобы развлечь его. Часки даже закрывал глаза на штрафы за пропуски работы - ему жутко нравилось проводить время с Седвигом, поэтому я предложил ему платить, как няне, но тот отказался. Я б на его месте стал бы брать, хоть немного, но брал бы, а то так и на колледж не накопит, бедняга. Колледж и профессии штука сложная, но Седвиг умел и её усложнить. На день "расскажи о любимой профессии" он принёс доклад о шутах. Пара страниц была о философской стороне этой работы, другая тройка листов о творческой идее шутовства и было что-то ещё про актуальность этой профессии. Интересно, если колледж для шутов? Я б сказал об этом Седвигу, ему бы понравилось. Черт, сказал бы... А все потому, что не могу ему сказать сейчас. Старый дурак, не уследил. Навсегда запомнил ту пятницу. Бен позвонил и сказал, что задержится. Дедушка должен был уйти на рынок - к ужину стоило купить картофеля и салата. А я задержался. Позвонил Седвигу, сказал, что буду поздно. Лучше бы бросил работу, ей-богу. Прихожу домой, Бена нет - на занятиях, дедушка, видимо, зашёл в гости, думая, что кто-то из нас уже дома. Захожу во двор и слышу тявканье. Думаю, что ж это Седвиг Бруно не выгулял. Открыл дверь, пёс выскочил и толкает меня внутрь, перешагнул через него, опустил портфель, а пёс все лает, бежит к спальням. За ним иду, уже думаю Седвигу напомнить о его обязанности выгуливать Бруно, как вижу моего мальчика, лежит на диване, свернулся, будто в калачик, и спит. Но он не просыпался, а дыхание его все больше проходило на хрип, он не реагировал на голос, а глаза были словно подернуты плёнкой и смотрели в никуда. Я тогда чуть не умер от страха. Мы все чуть не умерли от страха. Мы знали, что у него астма. Ингаляторы были для нас чем-то обычным, а для Седвина такой же вещью, как для любого шариковая ручка - нечто столь обыкновенное, что порой удивишься, если кто-то об этом не знает. Мой мальчик, моё солнце. Он говорил, что ему мешает дышать "вода застоя" (так он называл макроту), ну а астма в его понимании была "асгилями", даже не знаю, как это произошло от слова "астма", но Часки точно помог. Гадская болезнь. Да уж, я тут распинаюсь, а все скорее себя успокаиваю. Правда, самого себя. Смотрю на все вокруг и думаю, как же это так вышло, что такой добрый, милый и светлый ребёнок здесь, лежит и недвижим. Он ведь лежит и не знает о происходящем вокруг. О том, что сегодня утром Бандо принёс "Речную фею", несмотря на слова и запреты врачей. О том, что дедушка часами сидел около него и нашептывал одному ему известные приговоры для скорого излечения. О том, что вчера приходила Миссис Оракул, принесла из библиотеки любимые книги Седвига, села около меня и заплакала, утирая глаза крупным платком. О том, что Часки и Бандо заходят в палату с поводом и без повода, находя любые способы проверить своего юного друга (серьёзно, Часки буквально влез в окно, лишь бы спросить у меня о здоровье моего маленького шута). А самое грустное то, что Седвиг не слышал песнь Бена. Мой мальчик всегда знал о любви своего брата к музыке. Несколько раз дело доходило до истерики, когда своими просьбами спеть или сыграть Седвиг доводил до крика бедного Бена. Вчера, почти ночью, за минут десять до конца последнего часа посещения пришёл Бен. Он тихо попросил меня выйти, что я и сделал, оставшись у двери и приложив ухо к деревянной поверхности той преграды, что отделяла меня от моих сыновей. И, черт возьми, Бен пел. Впервые после смерти матери он пел Седвигу. Тихий напев слышался мне. "Смех зазвенел королевской монеткой - Маленький шут в позолоченной клетке." - скрип, старший придвинул стул ближе к кровати. "Пьяные сны, карусели и черти - Маленький шут самый грустный на свете." - трясущимся голосом закончил он, оставив после себя жуткую тишину. - "Братец, не уходи, как мама." Я никогда не чувствовал себя так ужасно. Подслушал то, что не было для меня, то, что я никогда не должен был слышать. Отошёл от двери, наскоро огляделся, пытаясь понять, видел ли кто мой ужасный поступок, и сел на рядом стоящий стул. Ко мне подошла медсестричка и сообщила, что, если Бен не уйдёт сейчас, то они насильно его выпроводят. Тогда наконец зашёл, обнял своего старшего мальчика, сообщил ему о времени, проводил его и весь вечер в тишине провел около койки с хрипло дышавшим ребенком. Седвиг ведь не знает этого. А может знает, может он слышит. Врачи говорили, что такое бывает, когда в его состоянии люди могут слышать обо всем, происходящем вокруг. Мол, такое встречалось в практике. Знаешь, а может быть оно и так. Может он слышит! Седвиг! Мой мальчик! Седвиг! Седвиг, проснись! Прошу, проснись, Седвиг!