Против воли богов

Минула середина месяца серпеня. Воин и волхв шли на север, где велись сражения. Они, как и многие другие, призванные вещими воронами Перуна, должны были присоединиться к полку. Путь приближался к концу, не одну седьмицу провели они в дороге вместе. Витязь был могуч и крепко сложен, мускулы вырисовывались на обнаженных загорелых руках, тело прикрывал лишь кожаный жилет, так как умелому воину ни к чему тяжелые доспехи. Волнистые светлые волосы падали на плечи. Он был еще молод, но уже возмужал и участвовал в нескольких боях. Небольшой шрам от виска по щеке служил напоминанием о тех сражениях. Волхв же, напротив, был юн, худощав и темноволос. Плащ на нем, украшенный рунической вязью, казался великоватым для еще пока узких мальчишеских плеч. Однако огонь, горевший в его глазах, говорил о недюжинной внутренней силе. Они встретились около трех седьмиц назад, выйдя на одну дорогу. Будучи из разных родов, они ранее никогда не виделись, а потому разговор завязался между ними бойкий, насыщенный. Юный волхв жестикулировал руками, постоянно оборачиваясь к попутчику, из-за чего без конца спотыкался о камни и коряги. Воин время от времени поддерживал юношу, когда тот почти падал, усмехаясь по-доброму, но беседовать с мальчиком действительно было интересно. В первую ночевку, когда стемнело, они нашли пристанище на большой поляне возле речки. Волхв, шутя, подпалил магией набранную витязем охапку дров, и они устроились у костра. — Поди, набери мне воды, — попросил воин у юноши. Тот, недолго думая, набором заклинаний и пассов изящной руки создал лохань, в которой плескалась самая настоящая родниковая вода. — Буду еще я бегать, я тебе не посыльный, — усмехнулся он, ответив своим звонким голосом. Воин приглянулся к парнишке. На самом деле волхв явно был взрослее, чем выглядел — может на несколько лет младше его самого. Несмотря на напускную наивность, юноша оказался гордым и сильным. Он устроился напротив витязя, обняв руками колени и смотря на огонь. — Я ни за что не умру в этом бою, — сказал он тихо некоторое время спустя. — Конечно, не умрешь. Молод еще, — воин достал из-за пазухи нож, и, смочив в воде, принялся тщательно сбривать щетину. Юноша перевел на него взгляд, любуясь четкими движениями и красивым, благородным лицом витязя, на котором танцевали блики пламени, выделяя мужественность черт. — Тебе еще девицу найти надо, жениться, детишек народить. — Не хочу, — замотал головой парень. — Чего это? — воин даже на секунду отвлекся от своего занятия. — Один, что ли, скитаться собираешься по свету? — Ну ты же скитаешься, — парировал юноша, однако, тут же оправился. — Хотя ты не намного меня старше, просто, поди, не успел еще семьей обзавестись. — Да не в этом дело, — отмахнулся витязь. — Не хочу девиц я. — Как так? — Не скажу, а то от позора стыда не оберусь потом. Одиночка я. Витязь сполоснул нож и убрал его обратно. Волхв взмахом руки растворил лохань в воздухе. — Скажи, а то заколдую. — Птицею тогда обрати меня. Славным ястребом. Ибо невмоготу порой мне жить среди люда, — вздохнул тяжко воин, запустив руку в копну волос, отблескивающих жидким золотом. Юноша рассмеялся. — Лягушкою лучше обращу за твои тайны. И пусть целуют тебя все, кто не попадя, авось расколдуют. Давай говори уже, не тяни, интересно мне. Клянусь всеми лунами вселенной, что никому не скажу. Молодой мужчина вздохнул опять, да уже не избежать откровенности, коли слово проронил. — Парней люблю я, волхв. Знаю, что ненормально это, и что светят мне за такое не луга Свароговы, а Навье царство, ибо иду против воли богов. Знаю, да ничего поделать с собой не могу. — Так вот чего ты на меня так сегодня поглядывал, — рассмеялся юноша. И сделал то, чего воин ожидал меньше всего: подошел к нему и слегка, будто крылом коснулся, поцеловал. — Значит, не просто так дорога нас с тобою свела. Витязь замешкался, не веря. Однако дураком он не был, и неожиданного счастья терять не собирался. Взяв юного волхва за руку, потянул к себе в объятия, в траву, слившись с ним в глубоком поцелуе. Их языки сплелись в танце, что древнее всех времен. Вдоволь напившись страстью, юноша оторвался от губ любовника и длинными тонкими пальцами начал развязывать тесемки жилета воина. Наконец, справившись с этой задачей, с трепетом коснулся прохладной ладонью смуглой гладкой груди молодого мужчины. Наклонившись, попробовал языком кожу на вкус, и медленно, искушающе, провоцируя, двинулся вниз. С завязками штанов его ловкие руки справились куда проворнее, освободив сгорающего в страсти воина от плена ткани. Сам же он, не теряя времени, избавился от одежды заклинанием. Тело юного волхва, окрашенное светом луны, серебрилось, подобно телу прекрасного бога. Воин усадил любовника на себя верхом. В отблесках костра его золотистая кожа сама была словно огонь. Лед и пламя, солнце и луна... Медленно, сантиметр за сантиметром, опускал воин любовника вниз, держа за бедра, продлевая это мучительное наслаждение и превращая его в вечность,пока их тела не стали одним целым, и некая сила взметнулась вверх, сила двух стихий, слитых воедино. Поистине это было самое прекрасное грехопадение из всех, когда-либо виденных на земле. Даже вековые деревья перестали шуршать листвой, безмолвными зрителями замерев вокруг... Весь их совместный путь были сплетены эти двое незримыми нитями, ночами повергая в смущение саму природу, а днем приходясь друг другу лучшими друзьями. Луна, что царила на небе еще с сотворения времен, бережно хранила их тайну. Дорога вскоре должна была закончиться, и только боги решат, уйдут ли они с ратного поля невредимы, или же полягут в честном сражении. Но даже если боги отвернулись от них, даже если навеки покинули обереги небесные, не жалели они о той судьбе, что соединила их и заставила бросить вызов самому мирозданию.