***
Этот ужасный, словно из самого глубокого и мрачного склепа, звук звонка, что разлетается по дому, отвлекая его от нового эксперимента. Прорычав что-то, юноша — единственный жилец и хозяин особняка, поднимается со стула и идет открывать. — Ты уверен? — О чем ты говоришь? Это опять этот чертов Хименес. — А если не он? — Кроме него — некому. — Это уже не так, — нежный и родной голос рассеивается, и юноша, наконец, открывает дверь. Яркий солнечный свет бьет по привыкшим ко мраку лаборатории глазам, заставляя их рефлекторно прикрыть веками. — Мистер Викториано? — спрашивает другой женский голос. Ему удается открыть глаза и разглядеть перед собой полицейский значок и женскую руку, что его сжимает. Не дожидаясь ответа, она продолжает: — Я — Майра Кастелланос, вы звонили в наше управление вчера и сказали, что располагаете информацией, относительно трупов, найденных… — Не стоит повторять мне то, что я же вам и рассказал, — недовольно пробурчал юноша, желая поскорей вернуться в любимый мрак. Он сильней распахнул дверь. — Входите. Сразу направо. Прикрыв за ней дверь, Рубен отмахнулся от настойчивой Лауры, что твердила что-то об ошибке, и прошел в гостиную с роялем за женщиной-детективом. Она стояла около не горящего камина и заглядывала в свой блокнот. — Итак, мистер Викториано… — «Мистером Викториано» был моей отец, обращайтесь ко мне просто Рубен, — юноша облокотился на стену, подперев ее ногой и скрестив руки. Эта дамочка производила впечатление разумного существа, но как и всем людям, кроме Лауры, он не доверял. — Рубен, — кивнула она, записав что-то, — вы говорили, что можете поделиться информацией. — Информация… — эхом повторил юноша и фыркнул. — Ящик Пандоры нашего времени, — он покачал головой и вроде выпал из разговора, но резко проговорил: — Знаете психиатрическую больницу «Маяк»? — Конечно. — С недавнего времени, один ее врач становится популярным в определенных кругах. Марсело Хименес. Я бы посоветовал присмотреться к нему, детектив, ведь он метит в директора, — Рубен кинул на нее взгляд исподлобья. — Вы уверены? — Понимаете, мы оба ученые и некоторые время работали вместе, но… Он стал красть мои труды и наблюдения и публиковать их под своим именем. — Майра открыла рот, чтобы сказать что-то, но юноша не заметил этого и продолжил. — А после, он поделился со мной, что пациенты клиники отличный расходный материал для опытов. Я ему не поверил, подумал, что это шутка, но… — Вы лично видели это? — Вы про то, что люди, вместо того, чтобы излечиться, пополняли полки морга? Да, видел, — юноша кивнул. Детектив записывала что-то в блокнот, изредка кивая. — Рубен, Вы понимаете, что это серьезное обвинение? — спросила она. — А я его ни в чем не обвиняю, детектив Кастелланос. Я просто делюсь сведениями, а что с ними делать — решать Вам, — его уголки губ дернулись. Он производил впечатление человека, что редко улыбается вообще и сейчас он просто издевается над ней. Майра кивнула. — Вы хотите что-то взамен? — готовый к этому вопросу, он кивнул. — Немного. Не стоит включать мое имя в отчет, я не хочу… ну, вы понимаете. — Конечно, — женщина кивнула и улыбнулась. — Позвольте, я провожу, — Рубен отстранился от стены и подождал, пока детектив не спрячет блокнот в карман. Открыв дверь и пропустив женщину, он добавил: — Я даю Вам в руки серьезное дело, детектив, не загубите это. Я на Вас рассчитываю, — женщина спустилась на ступеньку вниз и посмотрела в серые глаза юноши. — Не волнуйтесь, — и кивнула. Тут неожиданно на дорожку вырулила еще одна машина. Рубен нахмурился. Один гость — еще куда не шло, но двоих он не вынесет. Машина затормозила и из нее вышел мужчина. То, что он полицейский Викториано понял сразу. — Что ты тут делаешь? — Я позвонил в участок и мне сказали, что ты здесь. А это кто? Майра подошла к мужчине. Юноша дождался прощального кивка от нее и скрылся за дверью. Нет ему дела до жизни других людей. Но все равно ощутил взгляд мужчины на себе. Почему-то Лаура грустно вздохнула, когда он вошел в дом, но ничего не сказала.***
— Как ты мог?! — он хорошо играет свою роль. Конечно он давно знал, что этот червь и бездарность Хименес крадет его записи, но понять в них может лишь крошки, да и ему позволяли забрать этот мусор. Все равно по большей мере они бесполезны: методы его диагностик, наблюдения за близнецами, небольшие наброски. Настоящее чудо он хранит в голове. — Рубен… — Убирайся! Он еще приползет к нему, когда придет время, а пока можно насладиться спокойствием и тишиной. Когда след Хименеса исчезает из дома, юноша сидит за роялем и играет любимую песню Лауры, а рядом лежит длинноволосая, с длинными руками и когтями она. Его хранительница. — Ты уверен в этом? Может не стоило? Он может догадаться кто рассказал. — Конечно уверен, даже если ему хватит мозгов понять, он ничего не сможет доказать, — перебинтованные руки ловко порхали над черно-белыми клавишами. — Это первый шаг, — Рубен улыбается. Здесь он может это сделать. Пока.***
— Майра, чем ты занимаешься? — Не важно, Себ. — Не важно?! Ты практически не спишь, не бываешь дома. — Дома? Нет у нас больше дома. Он сгорел, вместе с нашей дочерью. — Майра… — Что, Себ? ЧТО?! Тебе, значит, можно лесть в бутылку и не выползать с работы, а мне — нет? У меня дело. — Это как-то связано с той больницей? — Тебе лучше этого не знать.***
Стук в дверь. Через минуту ее открывает пожилой мужчина. У него ужасно усталый вид, но светлые глаза разумны. Седые волосы потихоньку редеют, а на плечах надет медицинский халат. Видимо, он только вернулся с работы. — Марсело Хименес? — Да, это я. А в чем… — Детектив Майра Кастелланос, полицейский департамент Крипсон-Сити. Можно задавать Вам несколько вопросов?***
— Себ, ты уверен? — У меня нет выбора, Джозеф. Она занималась этим делом до пропажи. И конверт… Там везде было его имя. — Ты… не допускал, что она могла… — Нет! — в телефоне слышится тяжелый вздох напарника. — Тогда расскажешь, что узнаешь? — Конечно, — Себастьян заметил во мраке высокие башни особняка семьи Викториано. — Все, я подъезжаю, — и сбросил вызов, цепляясь в руль, пока под колесами хрустел гравий дорожки. Позвонив в звонок, он стал нервно ходить по крыльцу, ожидая пока откроют дверь. Себастьян уже встречался с юношей по имени Рубен Викториано. Пока Майра работала над делом, она часто общалась с ним, но не напрямую. Они встречались в кафе, в парках и он передавал ей файлы, а потом уходил. Жена вложила их в пакет, что оставила ему. Это был кошмар, такое сложно было представить, но юноша настойчиво помогал ей. Майра доверяла ему, всецело полагалась на его слова и именно на основе его показаний строилось ее дело… И видимо она на что-то вышла, раз пропала так резко. — Рубен! — мужчина начал барабанить в дверь. Они сталкивались, когда детектив увязался за женой, чтобы отвезти. Кастелланос не мог понять, почему супруга так верила этому странному юноше в бинтах и с горящими серыми глазами. — Викториано! — Да нет там никого! — раздался голос. Себ повернул голову и увидел старика-садовника, сжимающего лопату со свежими комьями грязи. — Что? — Говорю, тут никто не живет. — Но… — Уже очень давно. А ты знал их, сынок? Кастелланос слышит звон в ушах, перед глазами заплясали круги, а голос старика растворился в шуме собственного сердцебиения. Рубена Викториано не существовало? Но… но с кем работала его жена? Кто навел ее на след? — А куда они… — старик стоял около него и с беспокойством смотрел на мужчину. — Не знаю, сынок. Там… грустная история. Сначала девочка погибла — при пожаре. Говорили, специально подожгли, а возможно это был несчастный случай. Бедный мальчик, как он страдал. И физически, и морально. Он так сильно обгорел, — старик покачал головой. — Поговаривали, что он с ней… — стариковские глаза забегали. Но детектива не волновали эти сплетни. — Что с мальчиком? — Пропал. Давно. Я еще даже первым ребенком не обзавелся, — садовник почесал седую бороду. Земля ушла из-под ног. Он видел его собственными глазами на пороге этого особняка, даже поздоровался один раз! Этого не может быть…***
Камеры видеонаблюдения показывают казнь: какой-то псих словно тростинки ломает шеи полицейских, но… люди не могут так перемещаться! В ушах все еще стоит тот мерзкий высокий звук. Резко, но по спине пробегает холод. За ним кто-то стоит, но этот «кто-то» не дышит. Он стоит и не шевелиться, и детектив думает, что он его рассматривает, но нет. Он ждет. Себастьян резко разворачивается, но успевает заметить лишь светло-серые глаза, как в шею проникает игла. Дальше лишь яркий белый свет, звон в ушах и… привкус крови во рту.***
Знакомый профиль, что фантомом преследовал его на работе и дома, мелькнул перед глазами, но тут же исчез. Вечно ему приходится гоняться за какими-то призраками, а сейчас… Но сейчас остается лишь перезаряжать пистолет и расчищать путь вперед. Нужно найти Лесли и напарников, а потом выбраться из этого места.***
Вытерев кровь Хранителя с щеки, он видит его. Это и правда он, только более взрослый и… измученный. Этот бело-серый халат и бриджи, обгоревшие внизу, шрамы от огня на груди, плечах, животе и лице, эти истерзанные руки. А этот шрам, идущий вдоль его лица. Что с ним стало? Почему они встретились здесь и сейчас? Но Себ не успел ничего сказать, как остатки монстра распались на тысячи красных частиц и потянулись к Рубену. А потом тот исчез, оставив лишь зеленую жидкость в награду. Эта жидкость была странной, но он нее детектив заметил, ему проще помнить кто он и что делает, будто именно она сохраняет его разум целый, не давая раствориться в этом кошмарном мире.***
Его лицо мелькает в разных местах, но пока его влияние не распространяется на «госпиталь», но стены уже медленно начинаю сгнивать, а значит — скоро он и до нее доберется. Этот оплот безопасности, созданный разумом несчастного парнишки Визерса, рухнет, как карточный домик. Медсестра отказывается с ним разговаривать нормально, лишь кидает странные фразы, от который мало толку. Зеленый гель сразу проясняет разум, но где-то вдалеке он слышит шепот: «Себастьян», и не знает кто взывает к нему, но… Но путешествие в особняк помогает все понять. Да, этот непонятный Рувик запугивает его и неплохо так калечит каждый раз. И такое чувство, будто хочет убить, но каждый раз, когда мужчина на грани, подбрасывает непонятные шприцы, что наполнены непонятной жидкостью, но неплохо залечивает раны; несколько раз Себ уже пролетал сквозь стены. Но между ними будто есть что-то общее, только это навряд ли.***
— Как ты думаешь, кто ты такой? — глаза пронзают болью и ненавистью. Рувик подходит ближе. — Я знаю кто ты, Себ. Я знаю, чего ты жаждешь, чего боишься. — Детектив замечает, как внимательно по его лицу бегает чужой взгляд. — Им не стоило тебя втягивать в это, но раз так, — усмешка, — я сделаю с тобой все, что захочу. И он проходит сквозь мужчину, из-за чего того на миг пронзает такая огненная ярость, боль и жажда мести. Рувик хочет отомстить всем и каждому. Хименесу, что использовал, а потом предал, что отдал его творение в руки этого «Мебиуса». Неизвестному «Мебиусу» — за смерть и заточение на долгие годы; за то, что втянули детектива в это. Отцу, что был не в силах понять его, и мать, за тупую веру супругу. Все они что-то отняли у него и теперь пришла очередь расплаты. И… Он видел Себастьяна, как одно из своих орудий, как инструмент, благодаря которому он добьется своего. А еще — нужен Визерс. Нужно его найти и проверить теорию.***
— Молчишь? — Дал тебе время побыть одному. Да и через поток твоих мыслей, наполненных чувством вины и сожаления, не мог пробиться. — И что скажешь? — Что следовало бы прикончить того придурка, этого недо-художника. А то он изрядно меня подбешивает. — Даже так? — Он играет нечестно. Ненавижу такое. Я хоть давал шанс и всё необходимое. Все зависело только от тебя. — О, ты сама доброта. — Твой сарказм не уместен, детектив. И тебе пора на битву.***
— Ты знал?! — Рубен поджимает губы и отводил взгляд. — … — Знал, черт возьми?! — Себастьян, я — вирус, переносчиком которого ты являешься и который преследует свою цель. Хоть в процессе моя личность и потерпела некоторые изменения в контакте с твоей, я… — Знал?! — Конечно, знал. Знал, как только тебя подключили. Плюс в том, что ты не сотрудник «Мебиуса» и тебе не проводили проверку и исследования. Меня, конечно, так не обнаружить, я же не опухоль, а нечто иное, но все же. — Да-да, плевать. — О, брось, Себастьян. Прими и смирись с этим. И убери это чувство всепоглощающей вины, даже мне плохо стало. — Они обе живы… — Живы, но такой размазней ты им не поможешь. Соберись и иди дальше. — Я… — Послушай меня: три года мы делим одно тело и черепную коробку, и сколько раз я тебя подводил? Мы так долго шли к этой цели, так долго ждали, не для того, чтобы ты запорол все сейчас, посреди поле боя и такого длинного пути. Детектив вздохнул. Но правоту игнорировать не мог. Не время. Перезарядив пистолет, он двинулся дальше. Рубен прав. После того, как они заключили договор в «Маяке», именно Рубен помогал все это время держаться. Он разработал длинный и сложный план, длительностью в три года, чтобы снова увидеть Кидман и маячивший за ее спиной «Мебиус». Сначала детектив был скептически настроен, но в итоге — Рубен оказался прав. Поэтому как и было задумано, он проходил его испытания, сражаясь с монстрами подсознания юноши, разрушая тем самым его страхи, а в конце — раздавил мозг, ведь сознания там уже не было. Они делили одно тело на двоих, но Викториано никогда не пытался перехватить управление. Он принял статус «паразита», при этом не травмируя тело, в котором обитал. Он не давал детективу спиться, крепко прижимаясь к его лбу и смотря в темные глаза, напоминал об их цели и то, что они получат в конце.***
— Признай, тебе ведь этого не хватало? — О чем ты? Детектив медленно крадется по коридорам и камерам, игнорируя одежду, что липнет к телу после туннеля, отводя взгляд от сгоревших заживо тел. Это подземелье походит на чертово Средневековье, времен Инквизиции. Пытки, кровь и крики. — Этого, — юноша указывает рукой на пространство, что окружало их. — Чувства опасности, что за тобой наблюдает кто-то более могущественней тебя, что ты ходишь по лезвию остро заточенного ножа. — Нет. — Ой, да брось. В этом Юнионе все такое мирное и спокойное… Это же не твое. И не отрицай. Не забывай, где я обитаю. — Заткнись, — Рубен молчал, но Себ видел победоносную ухмылку.***
С того самого дня его сознание выглядит необычно. В двух кругах света, друг напротив друга, стояли два человека, двое таких разных мужчин. Один светловолосый аристократ, с серыми, проницательными глазами, а другой — кареглазый широкоплечий брюнет. Так Себастьян видел это, закрыв глаза, так ему было легче общаться с Рубеном, ведь он вроде видел, как тот реагирует на его слова. Но все это было лишь формальностью. Рубен слишком непостоянный, чтобы стоять на месте, он вечно исследовал чужое сознание.***
— Я вот чего не понимаю… Как так получилось, что я видел тебя до всего этого? Ты ведь виделся с Майрой! — Не старайся понять то, что тебе не под силу. Просто выкинь из головы.***
— Это правда? — … — Часть меня и правда осталась в той STEM? — Я думаю… В случае, если бы ты не вытащил меня, то да. Часть тебя осталась бы в системе, ведь я подвергал тебя таким испытаниям… И сама система оставила бы след на тебе, как я и говорил — это была бы часть меня — меньшая, чем сейчас — но она бы давала о себе знать. — То есть, если бы не твой парк развлечений… — А что ты хотел? Мне нужно было убедиться в том, что наши волны совместимы и переход возможен. Где-то пришлось дорабатывать… — Рубен. — Вполне возможно, что при присоединении к новой STEM, ведь она всего лишь измененная старая, к тебе вернулось это и свело с ума, но в нашем случае такой вариант неосуществим. Мужчина задумался, а в душе его все еще осталось сомнение. Рубен вздохнул и подошел к детективу, сидящему на коленях и прижался лбом к его. Как делал это на протяжении трех лет, чтобы мужчина не развалился. — Ты веришь мне? — В том-то и дело — я верю тебе больше, чем себе. Юноша улыбнулся и кивнул.***
— Двое справа от тебя. Сидят за стойкой. — Как ты можешь знать это, не видя? — Себ, я — вирус, живущий в твоем теле, но это не означает, что я не могу переместиться в другое. Все, что когда-либо подключались к STEM являются потенциальными носителями частички меня, давай мне доступ к их сознанию. В этом случае, это Кид. — Хорошо, — мужчина вздохнул. — Итак… — Выпей еще бокал. Это введет тебя в состоянии кратковременного сна. Ты… готов к кошмару? — О ней? — Все должно быть убедительно. — Ладно. Тогда нужно играть хорошо. … — Лили была жива? И она была у вас?!.. … — Ты лгала мне, Кид. Знала правду и лгала.***
Детектив прикрыл разные глаза, вспоминая сегодняшний кошмар. Двое детей играют в старом сарае. Мальчик зовет кого-то, но раздается лишь чей-то смех, ударяясь от деревянных досок. Он чувствует счастье, любовь, эти чувства скоро навсегда покинут его, превращаясь лишь в ненависть и боль. Горящий сарай, девушка с длинными волосами, по которым танцует пламя. Она кричит, стоя на коленях, а сверху сыпятся лепестки подсолнухов. Но картинка сменяется, и теперь горит его собственный дом, а из окна высовывается его дочь и зовет на помощь. Только он не может ее спасти. — Это… может быть опасно? — Что именно? — Такое… слияние разумов. — Нет, думаю нет, — юноша замотал головой и ушел из своего светлого пятна. Рубен никогда не перехватывал тело, предпочитая устраиваться в уютном, хоть и пробитом насквозь дырами, сознании детектива. Лишь несколько раз такое случалось. Тогда разум детектива был слишком разбит, слишком не ладил сам с собой, и чтобы просто уйти с дороги и не быть сбитым машиной, Рубену приходилось брать дело в свои руки. Он никогда не был угрозой, лишь голосом во тьме, лишь рукой, что даст пощечину, приводя в себя и заставляя идти дальше. Но… не вредит ли Себастьян им обоим, согласившись на все это? Поднимая глаза, чтобы посмотреть в зеркало, Кастелланос вздрогнул, не на шутку испугавшись, и вцепился в раковину. На него смотрели его глаза, только один был карий, а другой серый. Разные глаза, разных людей.***
Его образ мелькал почти на каждом углу. Будто они снова в «Маяке» и снова он заглядывается на него, как на помеху своим планам или очередной эксперимент. Они же договорились, что больше никакого халата и шрамов. — Что ты делаешь? — Тренируюсь. — Отозвался юноша, пожимая плечами.***
— А у вас миленько. — Ты не вовремя. — А я и не будильник, чтобы звонить вовремя. О, письмо! Прочитаем? — Ты — мерзок. — А ты — страдающий голосовыми галлюцинациями алкоголик, но давай не будем кидаться словами. Читай.***
— Наберись сил и двигай дальше, мы почти на финишной прямой! — Почти?! Гарпун летит в чудище и пронзает грудную клетку. Он идет дальше. — Ну, мир нельзя уничтожить быстро. И… я советую морально подготовиться. Ты… как себя чувствуешь? — После осознания? Лучше, чем когда-либо. — Не то, чтобы я долбил тебе об этом три года, но да, я рад. — Я знаю. Спасибо. — Не раскисай, — Рубен отвернулся. — Сзади еще трое. Доставай револьвер.***
— Ты же понимаешь, что я хочу спасти их обеих? — Я ничего и не говорил. — Но подумал. — Себ, у меня есть только ты. Пока живешь ты, живу и я. Простой принцип работы паразита, поэтому мне все равно: будешь ты спасать жену или нет. Просто не помирай. — А… что будет с тобой? — Теоретически, я могу, пока STEM еще работает, влезть в пустое тело, но нет гарантии, что мое сознание не деградирует и не утратит личностные черты. — Ты и забудешь себя? Очень вряд ли. — Рад, что ты так уверен в моей личности, но тут больше психика и биология, чем вера. — Так… — Мы сосуществуем в гармонии, только из-за схожести мозговых волн и серии экспериментов, проведенных в «Маяке». У меня нет шансов найти подобный экземпляр еще раз. Лесли, как ты знаешь, не выдержал. — Рубен… — Поэтому мне остается уйти на затворки твоего сознания и не мешать. Но… буду рад поболтать. — О… — Нет, просто, я привык спорить с кем-то поглупей себя. — Все равно прозвучало очень трогательно.***
— Мне… мне жаль Майру. — Заткнись, не время. После обсудим. — Если сможем… — Что? Рубен? Рубен!***
— Лили? — Папа? Это правда ты? — Да, я, я, малышка. — Мне снился страшный сон. — Теперь ты проснулась и все будет хорошо. Он посмотрел на Кидман и та уверенно кивнула. В голове была тишина. Непривычная тишина. — Мы поедем домой? — Лили смотрела на него глазами своей матери, отчего сердце болезненно кольнуло, но… Он оставил Майру и дочь позади много лет назад, он учился (пусть и неудачно) жить так, прислушиваясь к голосу, сломленному, как и он сам. Да, он верил до последнего, что все это не так, что они обе живы и он их отыщет, но… Лишь чужой голос в голове был его миром, его жизнью, а там была и цель, там было то, что не давало напиться до смерти. Стоило только этой мысли промелькнуть, как Рубен отдергивал руку, заставляя содержимое вылиться. А сейчас он держал в своих руках ослабленное тело дочери, идя за Кид, что помогла уничтожить «Мебиус», на выход и волновался. Ему было непривычно. Тишина и одиночество стали непривычными. — Кидман… — Лили спала, крепко обняв отца за шею. — Да? — А… — он не знал, как сказать ей, как спросить. Он не предполагал, что после этого вечно придирчивый голос исчезнет, бросив его. Он готов был жить с ним до конца. — Это же точно конец? Девушка затормозила. — Послушай, — начала она, возобновив шествие по длинным коридорам здания. — Раз ты сам просил… Я знаю, ты хочешь скорей покончить с этим и Лили нужен отдых, но… Есть кое-что еще. — Что? — сжал челюсти детектив. — Нужно вернуться в «Маяк» и… — В «Маяк»?! Кид, ты с ума сошла? — Послушай, — она остановилась. — На протяжении трех лет я вела один проект. Никто не знал о нем, лишь я и Майра, и так как все закончилось, я думаю самое время и тебе узнать о нем. — О ком?***
— Пристегнись, милая. — Мы едем домой? — Да, но сначала нам нужно кое-кого забрать. — Кого? — Одного человека. Он тебе понравится, — мужчина улыбнулся, смотря на дорогу. Никогда он не думал, что будет возвращаться туда с радостью. — Он ужасно умный. И любит спорить. — А как его зовут? — она прижимала к себе куклу, что подарила ей Кидман. — Рубен. Рубен Викториано.