"Самый большой грех по отношению к ближнему — не ненависть, а равнодушие;
вот истинная вершина бесчеловечности"
Бернард Шоу
Чонгук перевел нахмуренный взгляд на парня, который, в свою очередь был абсолютно невозмутим. Более того, его, похоже, забавляла эта ситуация. — Что ты так на меня смотришь, Куки? — ехидно улыбнулся Ви. — А я вот рад тебя видеть. По эту сторону. Его лицо было абсолютно непроницаемым, оно постоянно сменяло эмоции, как по щелчку пальцев, и Чонгук был уверен, что его новый знакомый с ним абсолютно не искренен, вызывая у него липкий страх. — Откуда вы... — он немного замялся, совершенно растерявшись и не зная, как ему обратиться к Ви. — Ты, — скрестив руки на груди, весело произнес тот. — Я страше тебя всего лишь на пару лет. — Вы... Откуда ты знаешь меня? — сглотнув, спросил Чонгук. Он немного запутался, потому что Лиса доказывала ему, что никто не знает ничего о своем прошлом, лишь изредка вспоминая какие-то кусочки, абсолютно незначительные для настоящей ситуации. Выходит, этот парень знал не только о себе, но и о находящихся в Глэйде. Лиса отчаянно пыталась что-то скрыть. В голове Чонгука появилось только больше вопросов и он еле сдерживался, что бы не засыпать ими собеседника, но возникшая с самого начала неприязнь к этому парню останавливала его. Почему, если он все знает, то все еще находятся здесь? — Так ты знаешь, как выбраться отсюда? — спросил Чонгук, прищурившись. Ви снова улыбнулся. Но в этой улыбке не было ничего доброго и веселого. Это была неестественная, торжествующая улыбка, с азартом в глазах. Улыбка, которой обычно одаривают покровители, вырастившие отменных бойцов, которые горды способом уничтожения жертвы. Чонгук почему-то испытал дежавю. Как-будто, это единственное, чего он удостаивался в детстве. — А ты не потерял способности к хладнокровию, — хрустнув указательными пальцами, произнес Ви, безэмоционально глядя на Чонгука, пока оставляя его вопрос без ответа. — Я помню тебя лучшим из лучших. Бесчувственный, — он подошел к нему вплотную, смотря прямо в глаза, так, что Чонгук немного потерялся, но взгляд отвести не смог, — расчетливый, — произнес Ви рядом, обходя его с правой стороны, — безжалостный, — шипение неприятно резануло слух Чонгука, который почему-то воспринимал информацию о своем прошлом, как о прошлом совершенно другого человека, — убийца, — прошептал Ви ему прямо в левое ухо, обжигая дыханием, что Чонгук поежился, пытаясь игнорировать мурашки, пробежавшие по всему телу, и скосил взгляд влево, на Ви, который смотрел на него исподлобья с нескрываемой злостью в глазах. — Что? — тупо произнес Чонгук, не осознавая происходящего. Ви тряхнул головой, снова встал напротив Чонгука, и расслабил лицо полностью, медленно моргая; и вот теперь Чонгуку стало действительно некомфортно. Он почувствовал, как его голова, медленно и тяжело, будто каменная, повернулась в сторону парня. — Чон Чонгук, чистокровный кореец, двадцать три года, рос без родителей, — как будто заучив наизусть, быстро говорил парень, слегка дернув шеей, — терпеть не можешь рыбу, потерял девственность в семнадцать, гений в математике и анализе, профессиональный киллер, —невзначай закончил Ви, как будто говорил о чем-то несущественном. Чонгук перевел на него тяжелый взгляд и сглотнул. Его голова шла кругом, и ему казалось, что ему только что снова зарядили под дых, заставляя жизненно необходимый кислород устремиться прочь из его легких. — Назови мне хоть одну причину, чтобы я поверил тебе и тому бреду, что ты только что вылил на меня. Ви хихикнул и снисходительно улыбнулся. — Можешь не волноваться, мне насрать, веришь ты или нет. Но я узнаю пупсика Куки, — он наклонил голову набок, снова скрестив руки, — когда дело касается информации, ты предпочитал никому не верить, кроме себя. Выгодное положение, правда? — Если я был убийцей, у меня не могло и быть мысли о другой позиции. Никому не доверяй... — И останешься жив, — скучающе закончил за него Ви. — Бла-бла. Помню я твой девиз, — он подвигал рукой, изображая болтовню и закатывая глаза. Чонгук снова ничего не понял. Внезапно Лиса простонала и зашевелилась на кровати, и Ви заметно занервничал. Он мгновенно поменял свой настрой и перемялся с ноги на ногу, неловко поправляя упавшие на лицо черные кудри, продвигаясь к выходу, и быстро вышел за дверь, не сказав ни слова. Чонгук проводил его взглядом и обернулся к Лисе, которая с трудом пыталась разлепить глаза. — Не шевелись, — остановил ее попытки встать парень, видя, что она скривилась от свежей раны в животе. — Лежи, пожалуйста, спокойно и не рвись в лабиринт хотя бы недельку. Чонгук отвернулся, чтобы взять тарелку, которую Джин заботливо отправил с ним в качестве доставщика, а повернувшись, застал девушку придерживающей бок правой рукой. Парень тяжело вздохнул. — Не шевелись, — снова, на этот раз немного грубо произнес он, но, видя, что девушка даже и не собиралась его слушать, сел около нее, убирая своими локтями ее руки от раны. Он помешал остывшее пюре и подчерпнул немного ложкой, разворачиваясь корпусом к Лисе, которая, подняв брови, скривила губы и фыркнула, когда парень начал есть сам. — Мы с тобой не настолько близки, милый, — слабо сказала Лиса, — чтобы ты кушал у меня в постели. Чонгук улыбнулся, закрыв глаза. Буквально несколько часов назад, она умирала у него на руках, а теперь шутит как ни в чем не бывало. Он удивлялся переменам ее настроения: она легко могла умирать внутри от душевной боли, а в следующую секунду разряжать обстановку своим флиртом. Наверное, ей так было легче прятать эмоции, от себя в первую очередь. Он сомневался, что она сама в полной мере понимала свое состояние. — Тот поцелуй ничего не значит, — продолжала Лиса. — Но ты не расстраивайся, — она немного призадумалась. — Хотела сказать, чтобы ты не переживал и мы найдем тебе девушку, — она слабо улыбнулась, прося поправить подушку под шеей, — но нас всего четверо. Спасибо, — она смешно высунула язык, — две из которых заняты, а Дженни вообще пошлет тебя куда подальше и не моргнет глазом. — Если я не разучился считать, то два плюс один будет три, — улыбнувшись, произнес Чонгук, — а ты говорила про четверых. — Четвертая — это я, балда, — шлепнула она его по руке, — которая не водится с кем попало, — Лиса продолжала увлеченно теребить край простыни, который высунулся из под жесткого матраса. Они немного посидели в тишине, а Лиса, кряхтя, попросила помочь принять сидячее положение. Чонгук встал, просовывая руки под ее спину, стараясь не сильно сгибать ее тело, и поднял верх туловища, аккуратно отпуская, тут же хватая ее, после того, как она почти откинулась обратно назад. — Хотя кто знает, — она снова растянула улыбку на лице, — может ты по мальчикам, а у нас их тут побольше будет. На этот раз Чонгук даже рассмеялся и встал с кровати. — Нет, — он продолжал посмеиваться. — Давай ты все-таки ляжешь обратно? — спросил парень, видя, как она неровно сидит, впившись в его руки, но понял, что перечить ей не было никакого смысла. — Я и сама неплохо справляюсь, — отбивалась от его помощи девушка, медленно и болезненно моргая. Чонгук минуту постоял и посмотрел на ее старания и на то, как она шумно выдыхала, разворачивая корпус, корча лицо от боли, пытаясь сесть поудобнее. Он потянулся помочь ей. — Руки, молодой человек, — предупреждающе шикнула Лиса, но сама ухватилась за его предплечья. — Где мне тебя еще взять? — возмутился Чонгук, мгновенно поднимая брови. — Вот на этом столе можешь, — хихикнула Лиса, смотря на его расширяющиеся глаза, но тут же резко встала, сморщилась, наваливаясь телом на него. Он абсолютно перестал ее понимать, от недоумения отпустив девушку, так что Лисе пришлось ухватиться за косяк двери, до которой они дошли. — Ой, — она прикрыла рот рукой, как только обернулась на Чонгука. — Видел бы ты свое лицо. Я же говорила, что ты похож на олененка. — Прекращай уже, со своими эмоциональными перепадами, — он протер лицо рукой. — Я не понимаю, как с тобой общаться. — Не воспринимай эти слова всерьез. Это просто мой стиль общения, который, наверное немного раскрепостился после наркоза, — вымученно улыбнулась она. — Пошли, пошли, — поторопила его девушка, хватая за локоть, притягивая ближе, чтобы на парня можно было опереться без усилий. Они очень медленно дошли до столовой, разговаривая о всякой ерунде и периодически смеясь. Чонгук придерживал Лису, когда ей было особенно смешно, чтобы она не свалилась, и напоминал, что раны на ее животе явно не одобрят ее поведения. Она лишь отмахивалась и называла его занудой, хватаясь за него, когда бок прихватывало невыносимо больно. Зайдя в столовую, к Лисе первым делом подбежала Дженни и принялась заваливать ту расспросами, так что Чонгуку пришлось идти к Джину за порцией еды в одиночестве. Взяв поднос с рисом, овощами и булочкой к чаю, Чонгук двинулся к единственному столу, где было свободное место. За столом уже сидели Намджун, Юнги и еще пара незнакомых ему людей. Он подошел к скамейке и спросил не будут ли они против, если он присядет тут. — Какие манеры, — скучающего протянул Юнги. — Падай уже, — он махнул рукой рядом с девушкой, около которой и было свободное место. — Приятного аппетита, — улыбнулась она, и Чонгук понял, что уже видел ее: она сидела с Намджуном, когда он притащил раненую Лису из лабиринта, а парень, которого он не узнал, оказался Хосоком. — Это Джису, — представил девушку Намджун, сжимая ее запястье, и она тут же повернула к нему голову и лучезарно улыбнулась, — и Хосок, — он кивнул на парня напротив. — Намджун хотел сказать, что они с Джису вместе, — расшифровал Хосок. Намджун закатил глаза, но ничего не ответил, а Джису потупила смущенный взгляд и продолжила ковыряться в рисе. — Да ладно, вы серьезно смущаетесь? — округлил глаза Хоуп. — Вы что, подростки? — он скривился и продолжил поедание ужина. Чонгук решил немного отойти от темы, чтобы не добивать и без того покрасневшую девушку и снова спросил про устройство ночлега. — Девочки спят в гамаках под навесом, как и мы, — Намджун шумно отхлебнул чая. — Спроси у Чимина, вроде рядом с ним был свободный, а если нет — сделай, — он встал из-за стола со стаканом в левой руке, другой взял тарелку со столовыми приборами и ушел. Когда Чонгук доел, уже в полной тишине, оставшись самым последним, он тоже отнес посуду Джину и даже вызвался помочь с ее мытьем. — Какой ты драгоценный мальчик, — сказал Сокджин, растягивая свои длинные ноги, сидя на стуле. — Тут ведь ни от кого не дождешься помощи с посудой, все сам делай, — ворчал он. Чонгук неспешно мылил одну металлическую тарелку за другой, оглядывая новое для себя место, и заметил маленькую фотографию, стоящую на полочке, рядом со специями. На ней был запечатлен Джин и совсем молоденькая Дженни, что он даже сначала не узнал ее. — Эта фотография лежала у меня в кармане, когда я был сюда доставлен на лифте с ребятами, — он потянулся к ней рукой и снял ее с полки, рассматривая с улыбкой. — Здесь даже есть число. 28.05.2304. Не знаю правда, — он пустил смешок, — хороший был год или нет. — Дженни твоя сестра, верно? — тихо спросил Чонгук. — Да, младшая. На самом деле, найдя фотографию, мы думали, что были парой, — он замолчал. — Ты не представляешь, как нам повезло, — шепотом продолжил он, — что мы попали сюда вместе. Я хотя бы знаю, что с ней. Хотя, если бы я не знал о том, что у меня есть сестра, может мне бы жилось беззаботнее? — Джин нервно рассмеялся. — Лиса говорила, что вы понемногу вспоминаете свое прошлое. — Только Ви, — он оглянулся и поставил фотография обратно. — Он прошел Метаморфозу и помнит, что было с нами до этого, но рассказывает далеко не все. Мы же ничего не помним. Только свое имя. — Что такое Метаморфоза? — по слогам произнес Чонгук. Его начинало подбешивать, что все разговаривают с ним, как будто он тут не первый день и все должен знать, а самое главное, они ничего ему не объясняют, когда у него возникают вопросы после их реплик. Они просто отмалчиваются, думая, что за них его просветит кто-то другой. Но Джин, видимо, был не из таких. — Тэхен был бегуном, — Чонгук округлил глаза. — Да-да, не смотри на меня так. Они с Лисой очень сильно сблизились и шастали везде вместе, — он завел руки за спину, чтобы развязать фартук. — В один из дней, они как-то разминулись, я, на самом деле, не знаю таких подробностей, но они оказались по раздельности, и Тэхена ужалил гривер. Вот так, посреди дня, — Чонгук сглотнул; он слышал, что гриверы выходят только ночью. — Мы не знали что делать, он мучился и кидался на всех, был просто как обезумевший. Намджун и Чеен нашли парочку каких-то ампул с синей жидкостью и мы дружно решили ему их вколоть: хуже уже бы не было, — он усмехнулся. — Какими глупыми мы были. Он замолчал, видимо переживая в своей памяти этот момент заново, и Чонгук не стал его торопить, выключая воду в раковине и стряхивая капли воды с рук. — Лиса была в таком бешенстве, что нам пришлось ее вывести оттуда, — продолжил он. — Почему? — Представь, в дорогого тебе человека пытаются вколоть непонятную субстанцию, похожую на жидкость для мытья стекол, говоря при этом, что он уже умирает, сходит с ума, и хуже не будет. Как бы ты себя вел на ее месте? — Не знаю, нравится мне это или бесит, — Чонгук изогнул бровь и улыбнулся. — То, что ты смотришь и оцениваешь ситуацию с двух сторон. — Не бывает однозначного и однобокого вывода или последствия из любой ситуации. Я самый старший здесь, и несмотря на свою показушную беспечность, чувствую ответственность за всех, кто здесь находится. Хотя за мозги у нас отвечает Джун, — рассмеялся он, — я всего лишь выслушиваю ребят и стараюсь дать им не паршивые советы. — Так что произошло с Тэхеном? — сделав любопытное лицо, Чонугк сложил руки на груди. — Ты только не зови его так, а то я как-то по привычке. При нем по крайней мере, — он сглотнул. — Вы уже познакомились? — Да, — мрачно ответил Чонгук, — и это было самое неприятное знакомство на моей памяти. — Учитывая, что ты помнишь из своей жизни несколько часов, и то, проведенные здесь? — Джин захохотал. — А ты смешной. — Да, так и есть. Он показался мне... Как будто, он был не в своем уме. Такой холодный и циничный. Джин кивнул. — Вот после Метаморфозы он и поменялся. Видимо из-за лекарства от яда гривера, он все вспомнил. Кем мы были в прошлой жизни и все такое. Рассказывал нам всякие ужасы и пугал нас, — Джин подошел к кухонной тумбе и облокотился на нее поясницей, уперевшись руками в столешницу. — Он так изменился. Сначала он был добрейшим и веселым парнем с черными кудряшками, невероятной самоотверженностью и неординарным мышлением. А потом… Его как подменили. Но, как я сказал, думаю, у него была веская причина поменяться. Чонгук заметил, что Джин погрустнел. — Ты не расскажешь, верно? — усмехнулся Чонгук. — Я бы не хотел, просто потому, что терпеть не могу лезть в чужие дела, но боюсь, что никто другой тебе просто не ответит. Тем более Ви. Даже не вздумай его спрашивать об этом, — он пригрозил Чонгуку пальцем. — Не хочу прибавлять Намджуну работенки. Чонгук кивнул. — Лиса... М-м-м... Она раньше работала на HYBE, — он кивнул на ящики с провизией. — Людишек, которые нас сюда всех запихнули, — Джин сложил руки на груди. — Ее насильно забрали у родителей в детстве и вырастили как наемную убийцу, — Чонгук затаил дыхание; это ему напоминало свою собственную историю, рассказанную Ви. — И так получилось, что они постоянно таким образом забирали детей и растили их в убеждениях о том, что они делают благое дело. Детям легко что-либо внушить, правда? Они просто пользовались ими, делали всю грязную работу их руками. В один из таких дней Лиса убила родителей Тэхена, потому что он был им нужен. Они оба затихли. Чонгук оцепенел, теряясь в мыслях, пучина которых его затягивала с каждой секундой. Ему было нечего сказать: буквально несколько минут назад он узнал, что сам был убийцей, да и Ви преподнес эту информацию крайне изворотливо, заставляя парня думать, что он был чудовищем по собственной воле. — Конечно, когда мы попали в лабиринт, мы ничего не помнили, и Лиса с Тэхеном были друзьями — не разлей вода. Вот после Метаморфозы все и поменялось, — Джин отошел от кухонной тумбы, и, приблизившись к ящикам с провиантом, принялся разбирать упаковки с едой. — Он тогда вел себя как обезумевший; набросился на нее с ножом, Хосок еле успел оттащить его от Лисы. А Тэхен после этого очень закрылся в себе. Он до сих пор никого к себе не подпускает. Даже Дженни, с которой у них что-то складывалось, оборвал все общение. Чонгук совершено не знал, что ему сказать, и как отреагировать на эту ситуацию: должен он посочувствовать Ви или Лисе. Обоим? Не каждому захочется узнать, что твой лучший друг прикончил твоих родителей, но и Лиса была лишь средством достижения цели в тот момент. — Ви — это псевдоним или фамилия? — спросил Чонгук после долгой паузы. — Псевдоним, — ответил Джин, моя какие-то овощи в раковине. — Он решил уничтожить все связи с прошлым и придумал себе новое имя. — Кардинально, — отозвался Чонгук. — Да, — коротко ответил Джин. Они снова немного помолчали, и Чонгук посмотрел на Джина, когда тот снова заговорил: — Хосок называет меня сковородкой, когда сильно зол, — Джин отложил овощи, чтобы с них стекала вода, и вытер руки об вафельное полотенце. — А его мы иногда называем Джей-Хоуп. — Почему? — Чонгук засмеялся. — Он такой позитивный сначала был, всех подбадривал, не давал нам расклеиться, что невольно верилось, что мы выберемся из этого ада. Но это, пожалуй, самый депрессивный человек, находящийся здесь. Он столько сил тратит на поддержку других, что на себя не остается, — Джин снова принялся рассматривать фотографию со своей сестрой, — Хоуп и врезал Юнги недавно, потому что тот напился и начал говорить, что мы все тут и подохнем. А Хосок не хочет даже мысли такой допускать в коллективе, не то что в своей голове. Мне кажется, если он начнет так думать, то вот тогда нам точно кранты. Чонгук перевел взгляд на окно и оглядел поляну с гамаками. Плотная ткань тихонечко трепыхалась от легкого ветерка, и гамаки слегка покачивались из стороны в сторону. — Спасибо за помощь, Чонгук. Он улыбнулся Джину и вышел из кухни. — Тэхен? — Дженни оторвалась от срезания гнилых листьев на растениях и повернулась к парню, несущему одной рукой ведро с водой в ярко-желтых перчатках. Он резко затормозил, разворачиваясь к девушке с поднятыми бровями. Она сейчас самолично и добровольно обернулась во все красное, стоя перед разъяренным быком, готовым растерзать ее за любой шорох. — Еще раз так меня назовешь, — парень на секунду задумался, прищуриваясь. — Я засуну тебя в лабиринт перед закрытием. Девушка сглотнула, испуганно прижала руки к телу, опустив глаза. — Чем я заслужила такое отношение к себе? — тихо спросила Дженни, отвернувшись в сторону, потеревшись подбородком о плечо. — Я думала, что мы… — Думать меньше надо, — резко выплюнув, оборвал ее Ви, с отсутствующим выражением лица. Дженни промолчала. Ей было очень больно от этих слов; хотелось просто сползти вниз и рыдать навзрыд, пока горло не начнет саднить. Это не первый раз, когда он отталкивает ее, но с каждым разом ситуация только усугубляется. Слова становятся все грубее и жестче, а лицо все более безэмоциональнее. — Я всего лишь хотела помочь тебе выбраться из этого состояния. Я же вижу, как тебе плохо. Но ты не принимаешь мою помощь. Людям нужны люди, Ви. Разреши мне вернуть старого Тэхена, — Дженни посмотрела на него глазами полными слез, умоляюще беря его за свободную руку, переплетая его длинные пальцы со своими, думая, что этим жестом найдет в нем отклик. Парень тупо следил глазами за тем, как она сжимает его ладонь в перчатке, и спустя пару секунд резко выдернул ее, отходя назад, кривясь и смотря на нее с такой ненавистью, словно она прокаженная. — Ты спросила меня, нужна ли мне помощь? — холодно поинтересовался парень. Теперь в его взгляде плескались капли отвращения к собеседнице. Он поджал губы и не дал ей вставить и слова, заканчивая свою мысль: — Я не хочу иметь ничего общего с человеком, о котором ты говоришь, — бросил парень. — Он умер для меня. И для вас тоже должен. Дженни вытирала слезы, которые катились из глаз, не останавливаясь, и, закрывая рот рукой, что бы не дать ему услышать всхлипы, смотрела вслед уходящему парню. Он быстрым шагом покидал плантации, выплескивая воду из ведра, и Дженни поняла, что это был конец.