Ошиблись

      Гермиона пробежала пальцами по словам, пребывая в состоянии ужаса и растерянности.       Чёрт возьми.       Она уже почти смирилась, что на её коже будут выцарапаны слова, но чтобы такие? А что если это увидят её родители? Или хуже: что сделают учителя?! Отправят назад? Гермиона чувствовала нарастающую панику, её сердце бешено забилось. Она попыталась сделать глубокий вдох. Что наконец у неё получилось. А затем ещё один, более уверенный.       Наконец, немного собравшись с мыслями, она попыталась взглянуть на это с логической точки зрения; слова, кажется, были написаны необычным способом, так что это, должно быть, магия. Были ли какие-то чары, заставляющие слова появляться на чьей-то руке? «Скорее всего», — подумала она и нахмурилась. Ей придётся проверить книги на наличие контрзаклятия, прежде чем кто-то увидит надпись. Если это шутка, то достаточно жестокая. В конце концов, у неё могут быть проблемы из-за этих ужасных слов!       Пока Грейнджер бормотала себе под нос, не заметила Невилла, вернувшегося в купе. Мальчик вошёл и закрыл дверь, перед тем как сесть напротив неё. Он выглядел немного подавленным, и его плечи сутулились, но, к счастью, это означало, что его мысли были заняты чем-то другим, и поэтому он не заметил, как Гермиона поспешно отдёрнула рукав.       — Спасибо за помощь в поисках, Гермиона, — сказал Невилл, нарушая тишину, но по-прежнему не сводя глаз с пола, он вздохнул и посмотрел на неё, видимо, осознав, что был груб, не поблагодарив девочку должным образом. — Я знаю, что мне повезло, что ты согласилась помочь.       — Всё в порядке, Невилл, — ответила она, пытаясь улыбнуться, но была слишком занята, теребя рукав, поэтому сложно было назвать эту гримасу улыбкой. Конечно, она была рада, что была одна в своей первой поездке на поезде, но она не могла избавиться от чувства, что сидит с единственным человеком, который может оказаться более замкнутым, чем она сама. Гермиона никогда не была лёгкой в общении, но подружиться с мальчиком, который потерял свою любимую жабу через пять секунд после того, как забрался в поезд… это могло сделать её менее приятной в глазах других, могла ли она позволить себе это? Возможно, лучше было подружиться с Гарри Поттером; в конце концов, он казался достаточно добрым и мог бы доказать, что понимает её собственный новообретённый, нежелательный знак… у него же был шрам.       — Я просто надеюсь, что с Тревором всё в порядке… — сказал мальчик, и его печальный голос вернул Гермиону в настоящее. Она взглянула на него. Может, он и не очень похож на других, но он обладал знаниями, которые ей ещё предстояло усвоить, Невилл вырос среди волшебников и ведьм. Она кивнула и что-то пробурчала в ответ на беспокойство Невилла, когда тот продолжил говорить, но, не в силах больше сдерживаться, она тыкнула его рукой в лицо.       — Что это? — спросила она.       — Что «Что это»? — поинтересовался мальчик, выглядя теперь немного испуганным.       — Вот это! — сказала Гермиона, немного отступая, чтобы он мог видеть слова отчётливее. — Они только что появились, я не могу стереть их, и не хочу, чтобы кто-то думал, что я написала это.       Мальчик моргнул.       — Вау, ты уже встречала его?       Гермиона фыркнула.       — Встречала кого?       — Твою родственную душу.       — Моего кого? Невилл, такого не бывает.       До сих пор застенчивый мальчик упрямился.       — Бывает. Все так говорят. У моих родителей есть надпись, доказывающая это.       — Правда? — задала вопрос Грейнджер. Она не читала об этом в книге, и когда она говорит об этом другу, он смеётся.       — Я не удивлён, — сказал он. — Это настолько очевидная вещь среди нас, что почти нигде не написано об этом, разве что в книге для пятилеток.       — Ну, — Гермиона покраснела, — таких у меня их нет.       Невилл улыбнулся.       — Моя бабушка говорит, что обычно Хогвартс — место, где люди получают надпись, потому что там ты встречаешь так много людей. Хотя, мои родители не были одного возраста, поэтому им потребовался год, чтобы найти друг друга и показать слова, — он остановился и слегка грустно посмотрел на девочку. — Эти слова — последнее, что скажет тебе твой соулмейт.       Гермиона моргнула.       — Ну, а как люди понимают, что они со своим человеком? Ты не узнаешь, пока один из вас не умрёт.       — Они знали, потому что встретились и заметили, как надпись начала проявляться, как только они взглянули друг на друга, — сказал мальчик, но затем посерьезнел, и его голос стал настолько тихим, что Грейнджер пришлось напрячь слух, чтобы что-то расслышать. — И тебе не нужно умирать, чтобы это были последние слова…       Чувствуя, что это деликатная тема для друга, так как она быстро поняла, что он живёт с бабушкой, а не с родителями, Гермиона сменила тему. Однако в глубине души она не могла не задаться вопросом, кто же её родственная душа.       Она посмотрела вниз на свою руку и нахмурилась.       Кто бы он ни был, он, должно быть, совсем юн.

***

      Фред зачаровано уставился на отметины на своей руке. Их там не было, но сейчас они тут и выглядели так, будто останутся здесь навсегда. Невероятно.       Джордж и Ли хихикали, сидя напротив него.       — Ну, теперь мы знаем, что это, по крайней мере, девочка, — пошутил Джордж, насмешливо улыбаясь.       Фред закатил глаза. Слова брата появились ещё в первый школьный день. Недовольство тем, что люди могут отличить их, лишь взглянув на руку, быстро переросло в «Давайте подразним Фреда, потому что он ещё недостаточно взрослый, чтобы встретить свою вторую половинку» и «А что, если это Гигантский Кальмар? Или Флоббер-червь?» И теперь, когда надпись Фреда, наконец, появилась, он увидел настолько нелепые слова, что это вряд ли улучшит ситуацию.       — Да, да, — перебил мальчик двух своих лучших друзей, посмеивающихся над его словами, — успокойтесь.       Джордж поубавил пыл, волнуясь, что зашёл слишком далеко.       — Ну, ты в порядке, Фредди? — спросил он.       Брат улыбнулся.       — Это просто слова, как и у всех остальных. Не чувствую никакой разницы. И в любом случае, я никогда не придавал всему этому большое значение. Мама и папа даже не знают, родственные ли они души.

***

      — Чёрт возьми, Гарри, — ругнулся Рон, озвучивая их с Гермионой мысли о разглагольствовании Гарри на какую-то тему. Подруга обменялась взглядом с Уизли, не зная, когда вмешиваться, но, к счастью, Поттер остановился, чтобы перевести дух.       Пока Рон выполнял свою роль лучшего друга, Гермиона посмотрела на рыжеволосую подругу, как обычно делала в последнее время. Слова на её руке горели, но она никогда не осмеливалась показать их кому-то. Это сводило с ума всех остальных в башне, но она была не одна; по какой-то причине Парвати Патил отказывалась демонстрировать и свои. Так что всё было не так уж и плохо. Но что действительно было ужасно, так это то, что Рон часто использовал выражение «Чёрт возьми». Настолько, что некоторое время — даже несколько лет — она подозревала, что он может быть её родственной душой. Но что-то также подсказывало ей, что она не должна придавать им значения, и что должна позволить Рону любить её такой, какая она есть, а не возможность того, что у них есть связь.       — …и Гермиона согласна, правда, Миона? — Рон посмотрел на неё, его голубые глаза почти испугали девушку.       Грейнджер моргнула, но быстро пришла в себя и улыбнулась другу.       — Да.

***

      Это было трудно. Это было тяжело. Почему он так чертовски глуп?       Гермиона сидела в углу своей комнаты одна и плакала навзрыд. Всё из-за того, что парень, который ей нравился, был с кем-то другим. Жалкая.       — Гермиона, дорогая, — позвала её мать за дверью, тихонько постучав, но не входя, возможно, из-за какого-то материнского инстинкта в таких вещах. Или, может быть, потому, что она слышала плач дочери и знала, что она будет смущена, оказавшись в такой ситуации. — Пора ужинать.       — Иду, мам, — крикнула Гермиона изо всех сил. Её голос звучал немного хрипловато, но в остальном нормально, и она надеялась, что это поможет убедить мать не совать нос в чужие дела.       И она не сделала этого.       Грейнджер слышала удаляющие шаги матери, пока они, очевидно, не стали спускаться по лестнице. Она шмыгнула носом и вытерла слёзы капюшоном джемпера. Мальчишки такие глупые. Конечно, Рон был волен встречаться с кем угодно (и, похоже, он именно это и делал), но часть её чувствовала, что у них что-то намечалось в начале этого года, и она думала, что он тоже что-то чувствовал. Хотя его слова на руке («Спокойной ночи») едва ли были откровенными, она знала, что Уизли приобрёл их во время поездки на поезде в Хогвартс, когда они впервые встретились. Конечно, он встречал там много разных людей, но фраза не её руке соответствовала его личности! Было бы легко — так легко — показать их ему и заставить его понять, что они что-то значат…       Гермиона посмотрела в окно на толстый слой снега, покрывающий всё вокруг.       Но я хочу, чтобы он хотел меня такой, какая я есть…       Она вздохнула и направилась вниз, решив учиться у двух людей, которые выбрали друг друга независимо от родственных душ.

***

      — Это какие-то слова, Грейнджер, — раздался голос позади неё.       Гермиона тут же повернулась к Фреду. И она точно знала, что это он, у парня было два уха.       — Не видела, чтобы ты показывал свои, — сказала она, слова были пропитаны ядом, не только из-за него, но из-за себя тоже. Она поклялась, что зачарует их…       Добавив ещё одно заклинание на свою руку, она повернулась к близнецу Уизли.       — Ну, — пожал плечами он. — После пятисот шуток в мою сторону от разных людей…       — …ты имеешь в виду Джорджа и Ли, — сказала Гермиона.       Он поднял палец, предупреждая, чтобы та не перебивала его, но в глазах мелькнул огонёк, который означал, что он наслаждается собой.       — Ты не особенно хочешь раскрывать их после того, как тебе пришлось терпеть такие муки от своих самых лучших друзей, нет.       Губы Грейнджер дрогнули, но она отвела от него взгляд и рассеяно уставилась на танцпол.       — Люди больше не хотят говорить о своих надписях, ты заметил? Они, вероятно, поняли, что многие из них будут связаны с войной.       Фред подошёл и встал рядом с ней, кивая, её плохое настроение, очевидно, распространилось и на него. Она не была уверена, что рада этому. Такие люди как Фред всегда должны улыбаться.       — Думаю, мой брат хочет потанцевать, — произнёс парень, слегка подталкивая её в плечо.       Гермиона подняла глаза и поняла, что он действительно прав. Девушка покраснела.       Уизли рассмеялся.       — Иди, пригласи его, Грейнджер.       Она бросила на него раздражённый взгляд, который снова вызвал у него смешок, но девушке было всё равно. Рон ждал её.

***

      Гермиона и Рон стояли в углу, пока все остальные, громко выкрикивая, готовились к битве. Она чувствовала, как адреналин бежит по венам. Не могла понять, чувствует ли волнение и облегчение от того, что наконец-то достигла этого момента после месяцев, лет, на самом деле беспокойства, из-за того, что попала сюда, или это был просто обоснованный страх. Она закусила губу.       Независимо от того, что она чувствовала, эта битва решит всё, она просто знала, что это произойдёт.       — Нам нужно чем-то уничтожить чашу, — сказала она.       Рон кивнул и задумался, совсем как во время игры в шахматы, пока вдруг не моргнул, его глаза заблестели.       — Тайная комната! Там Василиск, и клыки были бы…       — Пропитаны ядом! Конечно! Это просто великолепно, Рон, — сказала Гермиона, улыбаясь ему.       Рон ухмыльнулся, и его уши приобрели розовый оттенок.       Они вдвоём двинулись из Выручай-комнаты, когда к ним подошла Джинни с близнецами. Младшая Уизли спросила, куда они идут.       — Мы… — начала Гермиона, не решаясь сказать подруге, что они идут туда, где она чуть не умерла. — Мы идём в ванную.       — Ванную? — повторили Джинни и Джордж.       — Да, — сказал Рон. — Это очень важно, мы вернёмся раньше, чем вы успеете подумать.       — Погоди, — прервал Фред, прежде чем они успели уйти снова. — Что ты сказала?       — Это важно…       — Да не ты, — резко ответил парень. Его взгляд был почти диким. Как будто ему нужно было подтверждение своих мыслей. Стоявшие рядом брат с сестрой обменялись встревоженными взглядами.       Гермиона уставилась на него, медленно произнося слова, словно разговаривая с кем-то глупым.       — Идём в ванную.       Что-то мелькнуло в глазах Фреда, и он застыл, как будто ему было трудно дышать.       — Чёрт возьми.       Грейнджер свела брови, продолжая смотреть на него, но вскоре Рон взял её за руку, напоминая всем, что им нужно идти. Фред сделал шаг вперёд, собираясь последовать за ними, но Джинни и Джордж остановили его. Гермиона оглянулась через плечо и увидела, что они разговаривают с ним тихими и успокаивающими голосами.       — …но это война, а вдруг что-то случится, — услышала она его. Брат с сестрой снова поспешили к нему.       Последнее, что она видела, был Фред, глубоко вдыхающий и выдыхающий, улыбающийся и смотрящий на неё с земли. А потом дверь закрылась.

***

      Раздался взрыв, и весь мир перевернулся с ног на голову. В ушах звенело, но она всё ещё могла различить болезненный рёв Рона и Перси.       Раздался взрыв, и Фред Уизли исчез.       Гермиона схватила свою руку, наблюдая за происходящим с такой грустью. Она почувствовала, как слёзы защипали глаза и вырвался всхлип. Что-то тяжёлое оседает в животе, и не только из-за того, что только что произошло на её глазах. Что сказал Фред перед её уходом? Она знала, что это было где-то в глубине её сознания, но, несмотря на все свои усилия, не могла заставить себя думать.       Это было…       Это было…       Всё было в разных цветах, над их головами пролетали проклятия, и Гарри с Роном потянули Гермиону на землю.

***

      Грейнджер медленно, нетвёрдыми шагами подошла к тому месту, где Уизли склонились над телом Фреда. Что она могла сказать? Что она могла сделать?       Ничего, поняла она. Ничего.       Её глаза всё ещё горели от слёз, или, возможно, это была пыль, которая ещё не осела вокруг разрушающейся школы. Она провела рукой по лицу, чтобы избавиться от грязи, что не увенчалось успехом. Честно говоря, ей было всё равно, потому что чем ближе она подходила к телу, тем яснее становилась её память. В конце концов она оказалась так близко, что смогла разглядеть его веснушки и улыбку, которая всё ещё украшала его лицо даже после смерти, и, что хуже всего, место, где был порван рукав. Гермиона заметила эти слова, и все её опасения подтвердились.       Идём в ванную.       Девушка вскрикнула и упала на пол.