***
18 июля 1994 года Сириус выждал так долго, как мог, прежде чем разыскать друга. Он понимал, что не должен надолго задерживаться на одном месте и нужно запутать следы. На гиппогрифе сделать это было намного проще. Убедившись, что за ним не следят, он направился к дому Ремуса. К счастью, тот жил в глуши, и Сириус не беспокоился, что кто-нибудь найдет его здесь. Когда Ремус встретил его на краю своего участка, Сириус все еще считал, что не заслуживает счастья, которое нахлынуло на него. Он рухнул в объятия друга, ощущая, что снова может дышать. Они с Ремусом не всегда сходились во взглядах, и Сириусу не хотелось признавать, но чаще всего именно он оказывался не прав. Осознание, что он позволил себе хотя бы на секунду поверить, будто старый друг мог быть предателем, причиняло невообразимую боль. Но после стольких лет, проведенных в заключении, он наконец позволил себе принять утешение в объятиях Ремуса, не боясь чувствовать те же эмоции, что испытывал. Все недоразумения в один миг были забыты. Они с Ремусом поддерживали друг друга, не стыдясь, не прося ничего взамен. И хотя Джеймса и Лили всегда будет не хватать, был кое-кто, кто мог бы присоединиться к ним в этом маленьком воссоединении. Сириус высвободился из объятий Ремуса, встречаясь с ним взглядом. — Туз… — выдохнул он. Люпин тут же кивнул, и едва заметная улыбка тронула его губы. — Не представляешь, как сложно было сдерживаться весь год, чтобы не назвать ее так. — Это и правда она? Сириус излучал одновременно возбуждение маленького ребенка, которому вручили рожок мороженого, и напряженное беспокойство взрослого, пытающегося придумать, как оплатить счета, если не хватает денег. Было ясно, что неправильный ответ может затянуть его в воронку, из которой он не выберется. Намек на усмешку превратился в широкую улыбку на лице Ремуса, и он быстро закивал, сжав руки Сириуса. — Это она, Бродяга. Безумие какое-то! — проговорил он. Его голос звучал так же взволнованно, как и у Сириуса. — Сначала я не мог в это поверить, но потом школа дала ей маховик. Никто из студентов даже не заметил. Она так хорошо скрывала это тогда, и я видел, как она делала то же самое с Гарри и Роном в этом времени. — Постой. Почему школа дала ей маховик? — отойдя от друга, переспросил Сириус, запоздало осознавая, о чем именно тот говорил. Люпин громко рассмеялся, заставив Сириуса уставится на него, приподняв одну бровь. — Она хотела посещать слишком много классов одновременно, — пояснил Ремус, и Блэк не смог сдержать смех. — Это не очень похоже на нашу Гермиону, — ответил он, отсмеявшись. — И, конечно, это объясняет, почему она получала более высокие оценки, чем я, хотя все время пропадала с тобой, — Люпин беззлобно толкнул друга в плечо, заставив того закатить глаза. — Пойдем домой. Нам надо выпить.***
4 июня 1996 года Заклинание Беллатрикс проскочило совсем рядом. Сириус инстинктивно дернулся на пронзительный крик Гермионы, и магический луч просвистел мимо его предплечья, оттолкнув в сторону, отчего он слегка споткнулся, чувствуя, как концы завесы лижут пятки. Он и Беллатрикс, хотя и были кузенами, по-разному отреагировали на этот полный боли вскрик: один почувствовал, как его мир раскалывается на части, в то время как другая смеялась с маниакальным ликованием. Хотя Беллатрикс могла легко победить, ее потребность выставлять напоказ свою радость сыграла против нее. Этого оказалось достаточно, чтобы Сириус смог одержать верх. Он обездвижил кузину и бросился туда, откуда послышался крик, оставляя разрушение за спиной. Когда он добрался до Гермионы, весь его героизм испарился. Ни секунды не раздумывая, Сириус обхватил истекающую кровью Гермиону и аппарировал к воротам Хогвартса. Много раз в своей жизни Сириус Блэк благодарил небеса за то, что стал анимагом. Вот и сейчас нечеловеческая скорость позволила добраться до двери Больничного крыла всего через несколько минут после того, как они оказались на территории замка. Мадам Помфри страшно рассердилась, что ее разбудили. Она начала было отчитывать незваного гостя, но замолчала на полуслове, увидев в объятиях Сириуса окровавленную Гермиону. Уложив девушку на кровать и уступив место целительнице, он сел на пол, обхватил руками колени и опустил на них голову. Мадам Помфри отправила эльфа предупредить профессора МакГонагалл и, нахмурившись и не медля больше ни секунды, приступила к спасению Гермионы. Сириус не двинулся с места, пока МакГонагалл не появилась в дверях Больничного крыла. Ее каблуки глухо стучали, нарушая тишину в комнате. Мадам Помфри все еще работала, и, подойдя к Сириусу, профессор МакГонагалл оттащила его в сторону, с силой ухватив за предплечье. — Что, во имя Мерлина, ты делаешь? — зашипела она, вставая прямо перед ним. — Она едва не умерла! Что я должен был сделать?! — обиженно уставился на нее Сириус. — Вытащить их всех, Блэк, — не веря своим ушам, ответила МакГонагалл. — У тебя не может быть любимчиков! Никто не должен знать, даже те, кто еще помнит! Ты же понимаешь, как важно сохранить ее тайну? — Я знаю это лучше, чем кто-либо другой! Ты думаешь, я хотел подвергать ее опасности? Именно поэтому мы здесь, а не где-то еще. МакГонагалл внезапно схватила его за лацканы пиджака, с силой сжимая в кулаках ткань. — Именно поэтому вас здесь быть не должно, мистер Блэк. Скоро вернутся остальные, в том числе раненые. Убирайся отсюда, пока кто-то еще тебя не увидел. Позже, когда Ремус и Сириус сидели рядом в холле среди других родственников и раненых, ожидая новостей, их вызвали в кабинет директора. — Думаю, настало время объясниться, — с грустью обратился к ним Дамблдор. Сириус неприятно усмехнулся и закатил глаза, как бы говоря: «Конечно! Сейчас самое время!». Ремус толкнул его локтем в бок, но Дамблдор лишь улыбнулся. — Впервые я встретил Гермиону Грейнджер незадолго до Хэллоуина в 1970 году, — проговорил директор. Сириус и Ремус вздрогнули при упоминании праздника, но Дамблдор сделал вид, что не заметил и продолжил: — Она подошла к замку и потребовала встречи со мной. Гермиона почти ничего не рассказала о себе, только то, что она из будущего и ей нужна помощь. Она оказалась в прошлом случайно и попросила помочь. Ей было необходимо найти информацию о путешествиях во времени. Я предположил, что будет лучше, если мы изменим ее возраст и отправим в Хогвартс. Гораздо проще было выдать ее за сироту-первогодка, чем семикурсницу, случайно появившуюся в середине семестра, или устроить на работу профессором. К тому же мы не были уверены, как надолго она сможет остаться и сколько времени пройдет в ее мире. Сириус и Ремус внимательно слушали. Дамблдор прервался, чтобы сделать глоток чая. — Я в то время работал над одним проектом с Карлусом Поттером и знал, что он и его жена всегда надеялись завести второго ребенка. Это было идеально. Он мог бы помочь не только с удочерением Гермионы, но и разобраться в ее затруднительном положении. Ей удалось сохранить свою тайну и, насколько нам известно, не изменить событий будущего. Как вы оба знаете, Гермиона исчезла в ту ночь, когда были убиты Поттеры. Очевидно, мир оберегал ее, поскольку она, без сомнения, стала жертвой случайного инцидента. Ремус, обдумывая услышанное, положил подбородок на руки, уперевшись локтями в приподнятые колени, Сириус же не находил себе места. — Так когда же она покинет эту временную линию? И когда вернется? Дамблдор кивнул, поглаживая бороду. — Она никогда не рассказывала, из какого времени пришла. Я, конечно, могу только догадываться. Но, очевидно, это случится в октябре, когда ей будет двадцать один. Именно в этом возрасте я впервые встретил ее. Что касается того, когда она вернется в эту временную шкалу, я не могу ответить на этот вопрос. Мы все еще ничего не знаем о соотношении времени между мирами. Если у вас остались вопросы, я могу попытаться ответить на них позже. Сейчас вынужден прервать нашу встречу — кое-кто ожидает за дверью, — директор откинулся на спинку, слегка отодвинув стул от стола. — Давайте позволим Гарри войти. Мне нужно с ним поговорить. Возвращайтесь в Больничное крыло. После того, как все уснули, Сириус перекинулся в Бродягу и стал прохаживаться между кроватями, охраняя Гарри и Гермиону. Если утром кто-то и заметил странную черную собаку, спящую у Гермионы в ногах, то ничего не сказал.***
1 сентября 1997 года Сириус уставился на старый снимок, крепко зажатый в одной руке, а другой поднес к губам бутылку огневиски. На мгновение его взгляд оторвался от изображения, но он все еще мог видеть его, даже закрыв глаза: трое тощих мальчишек и крошечная девочка, цепочкой идущие к лодкам, которые должны были доставить их в замок. Питер сделал фото тайком, смущенно признавшись, когда наконец показал его несколько месяцев спустя, что слишком нервничал, чтобы попросить их позировать. Тогда он увлекался фотографией. До того, как предать их. На снимке был запечатлен момент, когда Гермиона запрокинула голову, чтобы рассмеяться. И Сириус улыбнулся, несмотря на то, что из-за выпитого огневиски хотелось заплакать. 1 сентября 1971 — Вы были великолепны, ребята! — воскликнул Сириус, когда они вышли из Хогвартс-экспресса. Они только что познакомились — за исключением Гермионы и Джеймса, которые жили в одном доме почти год, — но уже провернули свою первую шутку: фейерверк в холле вагона на подъезде к Хогсмиду. Джеймс и Сириус изначально планировали просто вызвать громкий взрыв, чтобы «настроить на нужный лад всех, кто прибыл в Хогвартс». Когда Ремус повернулся к единственной девушке в купе, ища у нее поддержки в том, что это плохая идея, Гермиона, шокировав их всех, предложила добавить заклинание, которое вызовет искры с треском. — Ты как туз в рукаве! — взволнованно продолжил Сириус, и Гермиона рассмеялась. — Что ты имеешь в виду, Сириус Блэк? — Просто… Эм, ну знаешь… Никто не ожидал, что у тебя будут такие хорошие идеи для розыгрышей. — Почему нет? Гермиона не остановилась, лишь демонстративно уперла руки в боки и невозмутимо посмотрела на них. — Ты девчонка! — ответил Сириус, пытаясь сохранить лицо. Он знал, что не умеет говорить комплименты, но все же старался. — Большинство девчонок не такие крутые, как ты, Гермиона. — Эй! Ты пытаешься флиртовать с моей сестрой, — вклинился в разговор Джеймс, хлопнув Сириуса по плечу с легким раздражением. — Но эта Лили Эванс... она крутая, скажи? Гермиона усмехнулась, закатив глаза: — Она ведь тоже чья-то сестра. Джеймс замолчал, борясь сам с собой, и, посмотрев на его задумчивое лицо, Гермиона и Сириус переглянулись и рассмеялись. В тот миг Сириус понял, что, похоже, влюбился. 1 сентября 1997 От выпитого Сириуса клонило в сон. Все это время он разглядывал фотографии их первых лет в Хогвартсе. Они были не разлей вода. С легкой руки Сириуса Гермиону прозвали Тузом. И хотя она никогда не хотела приписывать себе заслуги Мародеров, когда они устраивали розыгрыши, она всегда была одной из составляющих их успеха. Ее инкогнито пригодилось, когда учителя начали расспрашивать мальчиков об их проделках. «Что ж, если Гермиона была с ними, то это должен был быть кто-то другой…», — заключала МакГонагалл, думая о самой умной ученице. Но это не мешало ей постоянно следить за ними. Минерва МакГонагалл догадалась об участии Гермионы задолго до окончания школы, но Мародеры использовали это преимущество так долго, как могли. Гарри, Гермиона и Рон охотились за крестражами меньше двух недель, и все это очень нервировало Сириуса. Они не могли знать, повлияла ли она на эту временную линию своим существованием в прошлом и проживет ли в этой жизни достаточно долго, чтобы ее отправили обратно? Могла ли Гермиона вернуться в его жизнь только для того, чтобы никогда больше не быть с ним по-настоящему? Терзаемый тревогой, Сириус так и уснул на полу своей спальни дома на площади Гриммо.***
17 мая 2000 года Сириус был на грани, переживая потерю Ремуса и тревожась о том, когда Гермиона попадет в прошлое. Они с Гарри сидели на кухне на Гриммо и ждали возвращения Гермионы домой. Одной рукой Сириус держал Тедди, второй — стакан с огневиски. Она переехала к ним после расставания с Роном. Наблюдать, как любовь всей его жизни встречается с кем-то другим, было невыносимо для Сириуса. Конечно, он не мог удержать ее от этого. Но и легче оттого, что она живет в его доме, но не делит с ним кровать, не становилось. — Я дома. Ее голос зазвенел, стоило Гермионе войти на кухню. Она улыбнулась своим мальчикам, и те улыбнулись в ответ. — Пахнет вкусно, — сказала она, кивнув на еду, находящуюся под чарами стазиса. — У меня есть новости, — продолжила Гермиона, усаживаясь за стол. — Я получила работу у Невыразимцев. Именно поэтому меня теперь так часто не бывает дома. Вот оно. Вот, как это случилось. Сириус выпрямился, усаживая младенца удобнее в своих руках, всем своим существом обращаясь в слух.***
29 октября 2000 года — Гермиона не пришла домой прошлым вечером, — нервно проговорил Гарри, входя на кухню. Сириус замер, его рука с вилкой зависла в воздухе. — Может, задержалась на работе, — спокойно ответил он. — Ты же знаешь: она практически прописалась там. Гарри вздохнул. — Возможно. Но она даже не сообщила. — Ты прав. Если до вечера она не объявится, мы решим, что делать дальше, — кивнул Сириус, показывая, что разговор окончен. Он с трудом сдерживал свое волнение. Мысль о том, чем она будет заниматься впервые, заставила его улыбнуться самому себе. Позже вечером Гарри вернулся с работы прямо к ужину. — Что-нибудь слышал от Гермионы? — с беспокойством спросил он, садясь. — Я нет. Сириус разлил по стаканам огневиски и многозначительно посмотрел на своего крестника. — Гарри, есть кое-что, что ты должен знать о Гермионе. Сириус сочинил сказку о путешествиях во времени, судьбе и настоящей любви, объясняя, как одна и та же девушка могла быть и его другом детства, и другом Гарри. У того, конечно, было много вопросов, особенно о том, что крестный встречался с его лучшей подругой. Но больше всего Гарри беспокоился, когда же Гермиона вернется. Сириус наконец рассказал о той роковой, с его точки зрения, ночи. Как он пошел в дом Джеймса и Лили, чтобы забрать Гермиону на свидание, а вместо этого нашел лишь руины и смерть. — Тело Гермионы так и не нашли, — сказал наконец Сириус. — И теперь мы знаем почему. — Она должна вернуться в течение нескольких дней? — спросил Гарри. — Так думает Дамблдор. В любом случае, мы скоро узнаем, прав ли он. — Значит, мы должны просто ждать. Скажем, что Гермиона заболела, а сами проверим, вернется ли она, — ответил Гарри. Похоже, он принял все более спокойно, чем Сириус мог когда-либо надеяться.***
30 октября 2000 года Они сидели, пили и разговаривали всю ночь. Когда комната начала вращаться, Сириус вернулся в свою спальню. Он сел на пол, прислонился к своей кровати и начал перелистывать фотографии, которые показал Гарри, чтобы доказать, что он не был психом. Фотографии, которые он держал под замком. Одна особенно привлекла его внимание. Он не показал снимок Гарри, поскольку тот бы не оценил историю, скрытую за фотографией. Сириус улыбнулся сквозь слезы, глядя на собственное изображение: он, лежа на животе в их постели, обернулся, чтобы посмотреть на Гермиону. Волосы беспорядочно растрепались по плечам, а в глазах плещется улыбка. Гермиона сделала снимок, сидя на нем сверху, а потом поцеловала. Воспоминания вдруг стали намного яснее, чем, возможно, когда-либо, подумал он пьяно. Наверное, потому, что Сириус знал: прямо сейчас Гермиона впервые переживает мгновения, которые он вспоминал. 30 октября 1981 года Сириус Блэк вошел в маленькую квартиру, слегка потрепанный после долгой миссии для Ордена. Его встретила Гермиона с чашкой его любимого чая в руках. Она смотрела на него, приподняв бровь. — У нас все хорошо, Туз, — сказал он, зная, что именно это Гермиона хотела услышать. Когда они учились в школе, каждое полнолуние она ждала их возвращения в общей гостиной, чтобы услышать, что они в безопасности. И именно это он говорил ей, когда они с Джеймсом, обессиленные, поднимались в спальню для мальчиков, оставив Ремуса в Больничном крыле. Вот и сейчас она улыбнулась ему, как в старые времена. Сириус поцеловал Гермиону, смакуя вкус ее губ, и взял чашку. — Ужасно пахнешь, — поддразнила его она, помахав перед лицом освободившимися руками. Он усмехнулся и закатил глаза, сделав глоток теплого чая. — Наберу тебе ванную. — Только если ты присоединишься ко мне, — ответил он, ухмыльнувшись. — Можно устроить, — Гермиона игриво шлепнула его и ушла. Допив чай, Сириус направился следом, оставляя на полу рваную, грязную и окровавленную одежду. Стоило открыть дверь, как у него перехватило дыхание. Гермиона наполнила массивную ванну на золотых лапах теплой водой с ароматом лаванды. Совершенно голая, она стояла к нему спиной и добавляла в воду пену с запахом ванили. Ее слегка загорелая кожа сияла, а золотисто-каштановые волосы падали на плечи. Сириус быстро стянул с себя остатки одежды и подошел к ней. Его возбуждение при виде Гермионы тут же возросло, стоило члену прижаться к ней. Она вздрогнула от этого прикосновения и повернулась в его руках. — Я скучала, — выдохнула она и поцеловала, обвивая руками шею. Сириус застонал ей в рот, не желая разрывать контакт, чтобы ответить, зная: поцелуй скажет все, что он чувствовал. — Но ты все же ужасно воняешь, — отступила от него Гермиона, хихикнув, и указала на пенную воду. — Залезай. Вздохнув, Сириус повиновался, погрузившись в теплую воду. Он не сводил глаз с Гермионы, которая забралась к нему, усаживаясь сверху. Не говоря ни слова, она взяла мочалку и начала мягко тереть его грудь, счищая грязь и кровь. Сириус откинулся и закрыл глаза, наслаждаясь этой лаской. Удовлетворившись результатом, Гермиона начала покрывать поцелуями его шею. — Теперь, когда мы об этом позаботились, — сказала она хриплым от возбуждения голосом, — я думаю, нам нужно позаботиться еще кое о чем, да? Сердце Сириуса бешено колотилось, и он застонал, чувствуя теплые пальцы, нежно сжавшие его член. — Черт… — только что и смог он произнести, когда ее ладонь начала двигаться вверх-вниз. Его руки были повсюду, касались каждого участка кожи, до которого он мог дотянуться — шея, плечи, грудь, живот и особенно место внутри нее, что заставляло Гермиону двигаться на его пальцах все быстрее. — Гермиона… — прошептал Сириус, и его голос сорвался. — Пожалуйста. Она приподнялась и, уперевшись руками ему в грудь, опустилась сверху, заставив их обоих застонать. Сириус смотрел на нее с трепетом, наслаждаясь тем, как ее груди подпрыгивали, когда он снова и снова входил в нее. Их не волновало, что вода и пена выплескивались на пол, пока они сливались в экстазе. После того, как оба кончили, Гермиона легла ему на грудь, уткнувшись лбом в плечо. Сириус обнимал ее, улыбаясь в волосы, целуя в макушку, зная, что она может исцелить боль после тяжелой миссии лучше, чем любая ванна или чай, и благодарил богов, что эта девушка оказалась в его жизни. Позже, когда они уже были в постели, Гермиона принялась разминать его плечи. — Сириус, — внезапно позвала она. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее с улыбкой в глазах, и в этот момент Гермиона сфотографировала его. — Что это было? — спросил он, смеясь. Она рассмеялась, целуя его в плечо. — Я хочу помнить все об этом. О тебе. 30 октября 2000 года Эти слова показались ему странными. Сириус сказал ей, что она должна навсегда запомнить все. Слезы потекли из его глаз, когда он понял, что именно Гермиона имела в виду. Должно быть, она знала, что ее время в его мире подходит к концу и что ждет ее дальше. Сириус медленно встал, убрал фотографии и положил их на прикроватный столик. Возможно, он принял желаемое за действительное, но перед тем, как лечь в постель, прибрался в своей комнате — в конце концов, завтра его девушка может вернуться.***
31 октября 2000 года Сириус и Гарри весь день не находили себе места. Хэллоуин всегда был тяжелым для них, но этот день был не похож ни на один другой. Они поймали себя на том, что, бродя по комнатам, не могли от волнения даже пить, не зная, где и когда Гермиона может появиться, хотя ни один из них не признался бы в этом. Внезапно раздался звук аппарационного хлопка, и эмоции захлестнули их. Оба выбежали в гостиную. Гермиона плакала, ее лицо было красным и припухшим, хотя видимых физических повреждений не было видно. — Сириус, — прошептала она, и ее голос был похож на молитву. Она подбежала к нему, сжимая в объятиях. Обнимая ее, он и сам был на грани слез. Это была его Гермиона, его Туз. Она позволила себе всхлипнуть у него на плече, намочив рубашку, всего на несколько мгновений, а затем отстранилась. Ее взгляд скользнул по лицу Сириуса, прежде чем она остановилась и повернулась к Гарри. Прошлое и настоящее сливались в единое целое, когда она смотрела на него. Она увидела Гарри новыми глазами, поскольку простой взгляд на него перенес ее в прошлое. Сердце сжалось, и боль от потери любимых друзей обрушилась на нее, ведь для нее это произошло только что. Джеймс умер прямо на ее глазах, но маховик времени активировался как раз вовремя, чтобы она могла сбежать, прежде чем палочка Волдеморта оказалась направленной и на нее. Гермиона громко всхлипнула, глядя на Гарри, звук застрял у нее в горле, когда она поднесла руки к лицу и бросилась в его объятия. Через мгновение Сириус подошел к ним и успокаивающе положил Гермионе руку на спину. — У нас все хорошо, Туз. ***