крещение четырьмя ветрами

всё вокруг трещало и дрожало, ревели неподалёку мощные ветряные потоки и так невероятно манило ночное звёздное небо, так хорошо видное вне города. итэр неподвижно стоял на самой вершине давно разрушенной цитадели старого монштада, некогда принадлежавшего архонту бури декарабиану, и смотрел вниз. у самого пола притаилась вечно шумная паймон. там, внизу, на полуразрушенном выступе среди общей серости бирюзовым пятном стоял бард. плащ его развевался на ветру подобно порывающемуся сорваться с ветки листку, а лазурные косички, немного небрежные, щекотали открытую шею. в общем шуме итэр не мог услышать не то, что шепнула ему только что оторвавшаяся от камня паймон, но даже собственного внутреннего голоса. виски неприятно сдавливало. паймон, будучи проигнорированной, недовольно открыла рот, собираясь повторить явно громче нужного, но итэр устало велел молчать. она недовольно насупилась в ответ, но вскоре устремила взгляд обратно на венти, стоявшего внизу. такой далёкий. такой печальный. и такой... недостижимый для итэра и сейчас, и в будущем. он смотрел только вперёд, ничего словно не замечая. путешественник неловко переминался с ноги на ногу, смотрел вниз, будто боясь, что стоит отвести ему взгляд, и венти исчезнет, будто никогда его и не было. но он по прежнему оставался на своем месте. паймон недовольно что-то пискнула, подлетая к лицу итэра и хватаясь за его косичку маленькими ручками. они же уже очистили ветряные потоки, но они всё ещё сильны настолько, что её сносит. — давай, — она толкнула его в плечо со злым выражением лица, и итэр, недовольно и устало вздохнув, шагнул от обрыва. набрал небольшое расстояние для разбега и шагнул в пустоту. в лицо тут же ударил холодный резкий ветер с частичками пыли и веток. он не раскрыл планер, боясь быть снесенным мощным потоком ветра и впечатанным в стену. плавный рывок — в руке сверкнуло голубоватое лезвие меча. он крутанул его через запястье и тяжело полетел вниз, рассекая остриём воздух. приземлился прямо на выступ, ударная волна заставила барда колыхнуться и обернуться. спокойное выражение лица венти поражало до глубин сознания. косички во время оборота мягко обрамили немного детское лицо, и, легко ударив по шее, продолжили легонько колыхаться на ветру. венти откинул плащ и улыбнулся невероятно мягко, заставляя итэра буквально гореть изнутри. путешественник, по-кошачьи выгибаясь, поднимается и выпрямляется, прячет меч и улыбается в ответ. паймон, немного уходящая в сторону от сильного ветра, лучезарно шныряла вокруг барда, что-то недовольно бурча. итэр молчал, как и венти, и смотрел ему в глаза. блёкло-бирюзовые, с едва заметным блеском в них, но улыбающиеся. — ну вот, двалину должно понравиться. — венти прикрыл глаза, уперев руки в бока, и улыбнулся ещё шире. итэр неловко отвёл взгляд в сторону. всё вокруг дребезжало от приближения чего-то. а внутри всё сжималось. плохое предчувствие. или ещё что-то. но внутренности все словно переворачивались. и паймон, «самый лучший компаньон», тоже чувствовала беспокойство путешественника. да что там паймон? все близко знакомые чувствовали его беспокойство. но лучше всех, как бы то ни было, его познал бывший архонт. иронично. — всё будет, — венти подошёл ближе, обернулся и положил узкие ладони с длинными пальцами на чужие плечи, ободряя. паймон вздыбилась. ветер завыл громче. в небе раздался оглушительный рев, и, пикируя словно орёл на охоте, сквозь облака явился двалин, пролетев на опасном расстоянии до земли и умчавшись ввысь. словно поздоровался со старым другом и отправился прочь. — хорошо. слова его звучали на периферии слуха, обрывисто, но предельно понятно несмотря на то, что ветер, создаваемый драконьими крыльями, заглушал почти всё. венти улыбнулся, потрепал итера по полосам и отошёл немного назад. грудную клетку сдавило, словно колючими лозами. путешественник незаметно передёргивает плечами, ежась, вроде как, от сильного ветра. паймон оборачивается, подлетает ближе. — ну? ну-у? — нетерпеливо протянула она, вперив взгляд бльшущих глаз прямиком в венти, словно прожигая в нем дыру. бард улыбнулся, подошёл к самому краю выступа и расставил руки в стороны, выгибая спину и поддаваясь ласкающим тело порывам холодного ветра. раздался тихий смех и скорый ответ: — праздник ветряных цветов подошёл к концу. и для нас, и для двалина. теперь придется ждать следующего года, чтобы вновь испытать эти чувства. — он посмеялся, потянулся, вытягивая вверх руки, и обернулся. на миловидном лице играла широкая улыбка. а глаза, так горячо любимые, выглядели пустыми. — пойдем, крещенный тремя ветрами, нас, кажется, ждут в монштаде. — бард хихикнул, как делал это всегда, и, расставив руки в стороны, откинулся и полетел вниз. — ну что, полетаем? — раздалось снизу и в тот же миг снизу вырвался вверх, изящно прокручиваясь в воздухе, венти. сначала сплошным бирюзовым пятном, а затем уже приобретая плавные очертания. цветы на берете подрагивали. завораживающее зрелище. неуверенный в этом решении итэр подошёл к краю, посмотрел вниз. было высоко. он перевел глаза цвета кор ляписа на барда, парящего вверху, и, ничтоже сумняшеся, шагнул в пропасть, почти сразу раскрывая планер. одним мощным потоком его подкинуло вверх, и но едва ли не впечатался в венти головой, но тот, как всегда невероятно изящно, перевернулся, и оказался опасно близко к чужому лицу своим. улыбался хищно, ехидно. итэр неловко улыбнулся, покрылся едва заметным румянцем и обернулся. провернув лихой пируэт в воздухе, венти ринулся вперёд. а впереди стена из ветра, ограждающая развалины от внешнего мира. — венти, черт возьми! — итер вскинул руку, но бард лишь кувыркнулся ещё раз, заливисто смеясь. тогда он ринулся вперёд, чувствуя как паймон цепляется за его волосы и недовольно пищит. венти немного притормаживает, но не останавливается, и когда итэр нагоняет его, он ускоряется, хватая его за руку. на мгновение ветер словно остановился, пропуская. невероятное давление выбило из лёгких весь воздух. стоило им преодолеть барьер, как очередной поток воздуха подкинул их вверх. жалобно хватая пересохшими губами стальной воздух и чувствуя, как чужие пальцы отпускают его руку, итэр смотрит на задорно крутящего лихие финты в воздухе венти. на душе становится от этого только хуже. на кончике языка накапливается горечь, но он всё равно улыбается ему. они отлетают в сторону каньона светлой короны, и когда ноги уже касались земли новый ветряной поток подкинул их ввысь. несмотря на длительный полет итэр не чувствовал ни усталости, ни напряжения. только лёгкость и пустоту внутри. бард был так близко, но хотелось бы ближе. а венти лишь смеялся и кружил в небе. он знал всё, даже больше, он был ближе, ближе всех остальных, но таким далёким, таким недоступным но таким желанным. вожделеть кого-то так сильно грешно. но судить его некому. в животе всё перекручивается, переворачивается так, словно вот-вот и его вывернет наизнанку. а венти тем временем невесомо берёт его за руку, направляя в нужную сторону. — эй, бродяжка! — недовольно воскликнула паймон откуда-то из-за спины итэра, так и не решаясь отпустить его. — ты пытаешься нас убить?! в тех местах не было раньше ветряных потоков, откуда они?! венти в ответ лишь посмеялся. мощные, мозолистые пальцы лучника и барда легко пробежалась по тыльной стороне ладони итэра, и он отдалился. — невероятно, не так ли? — он подмигнул, оборачиваясь, и, сделав кульбит, вновь взлетел выше на новом ветряной потоке, скрываясь за багряными перистыми облаками, скрывающими от чужого взгляда постепенно заходящее солнце. ветер подхватил и планер итера, словно нарочно вздыбливая волосы и закидывая его как можно выше. он пролетел сквозь облака, словно сквозь туман, чувствуя, как на теле остаются едва ощутимые капли воды, и заозирался. никогда он ещё не был так высоко. — этот жалкий бард и вправду намеревается нас убить... — паймон потрусила головой, крепче цепляясь за пшеничную косу, и тоже осмотрелась. венти, словно из неоткуда, вынырнул из густого облака, подлетая ближе. бирюзовый костюм казался оранжевым в теплых лучах вечерней звезды. — я просто пытаюсь вас развеселить. а то вы такие хмурые были. праздник же! и до его конца, всё же, есть несколько часов! — он раскинул руки, вдруг падая в ватные облака а потом вновь выныривая из них. паймон в ответ лишь недовольно бурчала. а итэр смеялся, хоть иногда не чувствуя себя одиноким без сестры. — ты сказал, что праздник уже закончился! так почему... — решила возразить паймон, но резко замолчала, когда, выглядывая из-за плеча итера на парящего впереди барда, увидела лицо друга. эта улыбка, это спокойствие. — вообще-то почти да, но разве нельзя устроить праздник самим? жизнь не должна быть сплошным серым пятном в ожидании какого-то "праздника". нужно же хоть как-то развлекаться. — он улыбнулся, подлетая ближе. паймон недовольно зарылась в чужих волосах, прячась. осознавать на какой они высоте было страшно. — не переживай, моя сила не даст тебе упасть. где-то он эти слова уже слышал... «— моя сила не даст тебе упасть, — вторил бархатистый голос, словно пел. завораживающе, до мурашек по коже. и итэр доверился безоговорочно и безвозвратно, сам не понимая почему. и его крутило, словно в урагане, и ничего с этим он уже сделать был не в силах. он не даст ему упасть, не позволит.» — венти... — они парили так не особо долго и уже пошли на снижение. вдалеке внизу виднелся полный жизни монштад. итэр неловко смотрел на непринужденно держащегося на ветру венти и чувствовал, как к лицу приливает кровь. он был таким уверенным, таким гордым и в то же время таким беззаботным и таким... родным. воздух — его стихия, ветер — его природа, свобода — его сущность, вся суть его личного мироздания. — почему... почему крещенный тремя ветрами? их же четыре... и причем тут вообще крещение... я не... — ветров больше чем четыре. их гораздо больше. но так повелось, что все знают только четыре. удивительно, да? но ты не об этом спрашивал, ведь так? — венти обернулся через плечо и снова улыбнулся. так, как умел только он. глаза его, почти потухшие, сверкнули. — ты прошёл множество испытаний, некоторые из них я прошёл вместе с тобой. видел иногда, как бушует ветер в моменты твоих неудач? я всегда рядом, я всегда готов помочь. и то, что ты прошёл — были очень значимыми событиями. и это одно из них. я называю это крещением. странно, не так ли? но, как многие проходят “крещение огнём„, ты, сам того не зная, преодолеваешь другие препятствия на своём пути. я назвал это немного по-другому. это разные вещи. понимаешь? он извернулся так, чтобы заглянуть в чужие янтарно-карие глаза. смотрел так внимательно, словно выворачивая душу наизнанку, смотря в самую суть. а тем временем стены монштада неумолимо приближались. — допустим, нет. — итэр задумался и честно пытался понять, но это, кажется, был совсем не тот случай. венти лишь посмеялся. — но почему тогда тремя? если... — об этом мы поговорим позже, путешественник. сегодня не тот момент, не тот день. лучше насладись последними часами праздника ветряных цветов на полную! — до земли оставалось метров двадцать, и венти полетел вниз, закрывая планер. итэр только дернуться успел, как бард уже плавно опускался на траву чуть поодаль от моста. устало вздохнув, он спикировал вниз. паймон, кажется, успела заснуть под воротником, запутавшись в длинных полосах парня. венти немного печально улыбнулся, чего не скрылось от итэра, и взял его за руку. — вот мы и вернулись. доволен? — он сжал его пальцы почти до хруста, подмигнул и похлопал по плечу, отстраняясь. он знает, что ему больно, он знает, что ему страшно, но продолжает-продолжает-продолжает так делать. венти делает три шага назад, складывает руки на груди, и непрестанно улыбаясь, говорит немного хрипло: — итэр... не забывай о конечной цели своего путешествия. птицы тейвата, песни и города, царица, фатуи, монстры с чудовищами... я... это всё части твоего пути. всё, что ты так или иначе пройдёшь. не спеши завершить всё это так скоро. наслаждайся видами по пути. исследуй этот мир. смотри хоть иногда по сторонам и не зацикливайся на одной цели. ведь рано или поздно ты её завершишь. так почему бы... не повеселиться сперва? — венти задорно улыбнулся, прикрывая глаза. а внутри итэра всё перевернулось. так же как и тогда, в первый раз. всё почти точно так же. всё так... циклично оказалось. «— считай, это был всего лишь маленький совет от анемо архонта. а сейчас мне пора снова стать обычным бардом!» тот же хриплый голос, тот же печальный взгляд, медленная жестикуляция и огонь где-то в области груди. итэр полюбил свободу не потому что её любит венти, а потому что он любит венти. своей неправильной, медленно убивающей любовью. а бард просто рядом и просто любит вино и монштад. и его нельзя осуждать. он волен, он свободен, он — венти. другого и не скажешь. «наслаждайся видами» сказал он, и итэр понял. резко дернулся, взял барда за руку и обернулся. с той стороны заходило солнце. с той стороны небо раскололось на две части и падало на склоны драконьего хребта туманными оскольчатыми хлопьями. с той стороны был конец этого мира. с той стороны была свобода итэра. с той стороны был небесный пожар. а над головою сахарной пудрой рассыпались озорно мерцающие разноцветные пылинки миллиардов звёзд. тейват прекрасен. и боги тейвата прекрасны. итэр стоял, чувствовал как чужая холодная рука сжимает его пальцы и молчал. он не думал. он знал, что если появится выбор, он всегда сделает его в пользу венти. он всегда выберет его так же, как его выбрало сердце. так же, как бард не выбрал его самого. ради тех моментов, когда он просто позволял быть рядом. не ближе, чем мог позволить он, но достаточно близко, чтобы чувствовать кожей чужую свободу. какое бы не было решение и что бы за ним не последовало, выбор будет очевиден. всегда и в любом месте. итэр всегда был верен своим решениям. даже если этот выбор причинит ему боль. и когда он стоял на горящей траве, он не думал о другом. монштад, почти разрушенный, окутал ветряной барьер, который венти смог создать из последних сил. и всё же он что-то мог. он мог больше, чем могли считать другие. в лицо бил горячий воздух, летала пыль и мелкие камни. он чувствовал её присутствие, её силу, но не видел её лица. «— мы встретимся, итэр, но позже.» люмин была далеко. может быть не на столько, но из-за облаков дотлевающего пепла её не было видно. сестра изменилась. и встреча их, почему-то, как она говорит, случится не здесь. но, как бы то ни было, первым удар ордена бездны принял монштад. и итэр прибыл слишком поздно. венти стоял ближе всех. раненый, еле держался на ногах, он был готов стоять до последнего. и они бы справились... справились бы, да только справляться уже некому. был только выбор. — прошу. не... — итэр, едва держа меч в руках, стоял на каменном подъёме. венти стоял чуть впереди, на самом краю утеса звездолова. вдалеке слышался рёв. яростный и полный боли. двалин вновь озверел, и сил противостоять ему не осталось. бард был готов остановить его. сломанной лирой, осипшим голосом, чем угодно, даже ценой своей жизни. лишь бы монштад уцелел. ещё один удар драконьей туши о ветряной барьер и город разлетится на куски. но итэр мешкал. — стой! может... может можно найти другой выход?! — итэр стёр со лба кровь, перчатку он где-то уже потерял, но не важно. на руке виднелся огромный глубокий порез. он схватил венти за плечо, видя, что тот уже готов шагнуть с обрыва на встречу двалину. последний удар — и всё решено. но последим он будет для обоих. бард обернулся, улыбнувшись, как всегда это делал, и положил свою ладонь на его руку. сжал, делая больно и надеясь, что итэр его отпустит. но он держал всё крепче. — давай это сделаю я! — итэр... путешественник... — говорить ему было всё сложнее, он сплевывал вязкую окровавленную слюну раз за разом и старался улыбаться как можно более шире. — помнишь мои слова? твой путь не может завершиться здесь. ты должен идти дальше и довести дело до конца. а я... — давай уйдем! вместе! — путешественник надрывается, едва ли не плачет от безысходности, но он готов отдать свою жизнь за него, просто чтобы не видеть, как он умирает. чтобы больше не чувствовать тот терновник в груди, чтобы не чувствовать, как он сам разбивается на мелкие куски, словно хрусталь, и осколками падает в пустоту, чтобы не чувствовать. просто не чувствовать ничего, кроме ломающихся костей и того приторно-сладкого ощущения последнего поцелуя на губах. которого никогда не случится — глупыш. — венти мягко гладит его по руке, чувствуя, как размазывает собственную кровь. — монштад... в нем столько прекрасных людей, готовых его защищать. они все настолько свободны, насколько не мог себе позволить быть даже я. свобода не в действиях, свобода в их душе. я люблю их всех. ровно так же, как я люблю тебя. и я не могу позволить пострадать ни им, ни тебе. вы справитесь, вы обязательно справитесь. я был не лучшим архонтом, так ещё и слабейшим в последнее время, я не смог защитить свой народ, меня не было рядом, когда я был им нужен. я никчёмный бог, но в меня верили. и сейчас верят. пусть я давно уже лишился сердца бога, я чувствую, как они надеются на меня. я не могу подвести своих людей. когда-то я подарил им свободу. теперь я должен её защитить, итэр. и для этого ты должен меня отпустить, прошу. венти мягко улыбается, разворачивается к нему и свободной рукой проводит по щеке. итэр уже не сдерживается, одними губами пытается сказать заветное «я никогда тебя не отпущу», но всё как будто занемело. а бард всё такой же лучезарный, смотрит поникшими глазами, напоминающими грязный лёд, прямо в душу, не давая сделать неправильного выбора. но итэр упрямый, он не может его так бросить. — решай! — вдруг раздался до боли под ребрами знакомый женский голос. он не понимал, кому он принадлежит, но знал — он его уже слышал. затем последовал оглушительный рев и вдалеке виднелось голубоватое пятно дракона. — либо твой город, возможно, спасётся, как и люди в нём, но твой дружок погибнет, либо же вы уйдете отсюда оба, но ваш любимый... — слова утонули в рёве, что их было не разобрать, но он понял, о чем говорилось, — разрушен! и последовал заливистый звонкий смех. не такой, каким он был у венти. более злобный, не внушающий доверия. — итэр... — венти улыбается, пытается отстраниться. времени осталось немного. но юноша его отпускать не желал. — я сделал свой выбор, я давно уже выбрал правильное решение. я готов... отдать монштад... и... слова его были как ножом по сердцу венти. но итэр ребенок, нельзя от него ожидать чего-то. каждый сам в праве для себя что-то решить. венти болезненно сжался от его слов, но силой заставил себя взглянуть ему в глаза вновь. — итэр, — перебивая, он взял его лицо в руки, не позволяя отвести взгляда. — ты пожалеешь об этом, но... я всегда буду рядом... я... останусь пеплом на губах, останусь пламенем в глазах, в твоих руках дыханьем ветра...* — он печально улыбнулся, на мгновение прижал его к себе и шепнул, — ты волен выбирать, что хочешь, но этот выбор я тебе сделать не позволю. короткое соприкосновение холодных потрескавшихся губ венти с тёплыми, податливыми губами итэра. хватка слабнет и бард вырывается, бежит к обрыву в пол оборота и кричит: — мне больше нечего тебе предложить. теперь ты — путешественник, крещенный четырьмя ветрами. ты сделал в этом акте всё, что мог, и теперь спектакль окончен! я прошёл всё вместе с тобой, но приходит время, когда старым друзьям или возлюбленным приходится расстаться. не грусти! ты сделал верный выбор! хоть и в неправильном контексте. монштад — это я, моя душа, и пока жив он, то будет жить память обо мне, а значит, буду жить и я. не плачь обо мне! хотел бы я сказать, что всё пройдёт, но я знаю, что ты никогда обо мне не забудешь! так неси эту память с гордостью и любовью до самого конца! ещё мгновение, и он вспорхнул в небо подобно хрустальной бабочке, испуганной неверным движением наблюдателя. и тут же снизу вынырнул дракон. они столкнулись и улетели в небо. за алыми облаками заполыхало бирюзовое сияние. двалин взревел так громко, насколько это было возможно. с неба полилась кровь. горячая, сладко пахнущая алая жидкость. облака сверкали несколько минут. слышен был лишь рев дракона и выкрики приближающегося к утесу отряда, если это можно было назвать так, магов бездны. а затем огромная туша пролетела немного в сторону моря и тяжело упала вниз, в последний раз взмахнув крыльями. рядом с ним падало что-то гораздо меньшего размера, едва заметное с такого расстояния, но из-за крови было не разобрать, был ли это кусок дракона, или... барьер пал. остатки ордена двинулись в атаку. к тому времени раненый дилюк пришёл в себя и был вновь готов к противостоянию. джинн, едва стоя на ногах, поддерживаемая кейей, была того же мнения. а сам кейа, в прочем как и лиза, были рады внезапно начавшемуся дождю. розария стояла поблизости, оперевшись на стену какого-то дома. в руках копьё, в глазах — огонь и лёд в одном флаконе. платье было укорочено почти до колена, а платок слетел, показывая всем короткие алые волосы. они справятся, они обязательно справятся. мелькнуло несколько голубых стрел, и паймон, державшаяся поблизости с эмбер, которая пыталась помогать раненым, уже решила, что бродяжка и итэр наконец вернулись, что они справились... но к собственному удивлению она увидела лишь знакомую копну рыжих волос и голубые глаза. чайлд? что он здесь делает? он лишь подмигнул ей, пробираясь сквозь обломки и предлагая помощь оторвавшемуся от кейи магистру. под обломками торчала тонкая женская ручка в черной перчатке и с фиолетовым порванным рукавом, чуть поодаль валялась изодранная и втоптанная в грязь ведьминская шляпка с брошкой, на которой изображен полумесяц и звёзды. — нас попросил помочь старый хороший друг моего знакомого. и вот мы здесь. на мосту, будучи за радиусом действия ветряного барьера, лежало бездыханное тело. где-то в стороне валялась оторванная рука. изжаренная, покрытая волдырями. лицо было изуродовано, и только по копне ныне грязных светлых волос с двумя хвостиками и остаткам черно-фиолетового платья можно было понять, кто это был. вокруг ворот и без этого были раскиданы части тела тех, кто не смог дождаться помощи архонта и его барьера. сожалеть об умерших времени уже нет — бедная барбара, с расцарапанным лицом и в грязном разорванном платье вместе с другими сестрами из собора и вообще случайными людьми, согласившимся помочь, едва успевала помогать выжившим. беннет, тоже немало пострадавший, успокаивал бедняжку кли — альбедо только недавно вытащили из-под обломков здания, в чём участие принимали райзор и даже сахароза, и ему чудом удалось выжить. но ребенку, узревшему такое, трудно объяснить, что с учителем всё в порядке. и неизвестно, в безопасности ли монштад сейчас... спиной итэр чувствовал, как близится смерть, но оторвать взгляда от растекающегося пятна крови на воде он не мог. когда мимо пролетел огненный шар, заставивший его отскочить, он, наконец, обернулся. их было несколько, считать не было сил. сражаться тоже. луч света на мгновение ослепил, заставив путешественника зажмуриться. затем последовал свист, и когда он уже смог открыть глаза, в ораву надвигающихся магов бездны на огромной скорости ударился метеорит, сотрясая землю. итэру понадобилось немало усилий, чтобы устоять на ногах. сила метеорита была настолько разрушительной, что почти сразу скосила всех. несколько ударов копьём, и не осталось больше никого. мужчина вытер с лица капли крови и посмотрел на юношу. венти по секрету сказал, что отправил весточку старому другу. потому что знал. знал, с самого начала что в одиночку они вряд ли выстоят. чжун ли был, как гора, непоколебим. одного взгляда на заплаканного, с ног до головы залитого кровью итэра хватило, чтобы всё понять. они безбожно опоздали. и ему невероятно жаль. монштад остался. и итэр постепенно понял, что имел ввиду венти. и каким же дураком он был, чтобы собираться пожертвовать целым городом с людьми ради одного венти. аж тошно от себя стало. чжун ли стоял в стороне, смотрел на город и думал. не хотел мешать. итэр приблизился к обрыву, встал почти на самый край. алое пятно разрасталось и бледнело, дракон уходил на дно. в горле встал ком. на этом месте должен быть он. зачем он монштаду без венти? возможно он многое не понимает в силу своего возраста но... от этого не легче. лёгкие сдавило тисками. дождь, начавшийся совсем недавно, постепенно усиливался, смывая кровь с рук и лица. итэр, не оборачиваясь, поднял полные слез глаза в небо и обомлел. берет барда, немного подранный и не особо чистый, с помятым цветком сессилии плавно спускался вниз, прямо в руки путешественника. глаза его, полные боли, нельзя было описать в тот момент. он поймал его, сжимая в руках последнее, что осталось. позади чжун ли, смотря на падающий берет, закусил губу и развернулся. нужно помочь чайлду. не зря же он сам его сюда привёл. барбатос... вернее венти был хорошим другом, пусть и пьяницей. так пусть память о нем хранится в их сердцах до конца. век их долгий, пусть они и пошли его порознь. монштад почти спасён, но кто теперь спасет итэра? крещенного четырьмя ветрами от лица самого анемо архонта барбатоса, к которому все привыкли как к венти. крещение болью и кровью, крещение смертью близких, крещение самыми страшными и сильными ветрами. только венти мог описать это так романтично. он никогда его не забудет.