***
Ключ найти не удалось, поэтому Вилиан решил использовать весло как защёлку для двери и просунул его между ручкой и стеной. Вдоль просветов в стене волнообразно прошли несколько теней, и только сейчас беглец осознал, в какую ловушку он бездумно себя загнал. «Чем я думал, чёрт возьми. Нужно было бежать за помощью, — мозг хватался за самые бесполезные в этой ситуации детали, создавая видимость решения проблем — Сколько их, четверо? Пятеро? Что делать? Чёрт возьми, что теперь делать?» Тени подошли ко входу. Дверь дёрнулась. Ещё раз, на этот раз сильнее. Снаружи послышался смешок. — Вилиан, выходи! Мы просто возьмём, что нам нужно и делов-то. Дружище, не зли меня. Ну не зли! Тебе же легче будет, и дверь, вон, целая будет, — смешок превратился в откровенное гоготанье. По спине рыбака пробежался жуткий холодок. Откуда они знают его имя? Говорил явно главарь разбойников, и хоть его голос Вилиану был совершенно незнаком, чувство, отдалённо напоминающее предательство, где-то глубоко затаилось в нём. Зверства грабителей в этой части острова продолжаются уже долго, их почерк хорошо известен: они отбирают рыбу и снаряжение, а рыбаков убивают и сбрасывают тела в море. И Вилиан с ужасом понял, что живым из сарая он не выйдет, и лучший сценарий для него — забрать с собой пару стервятников. «Хотя бы одного. Тогда точно будет легче — остальным рыбакам будет легче», — мирился он со своей судьбой и с тем, что в первый придётся убивать… и последний. Грабители попытались выбить дверь и их главарь рявкнул: — Послушай старого моряка. Хочешь позлить меня — позли! Но не зли моих ребят. Уж кто-кто, а они точно тебе этого не простят! Глаза Вилиана уже успели привыкнуть к темноте, и он принялся перебирать всё, что было в сарае, в поисках оружия к тому неизбежному моменту, когда стервятники всё же выбьют дверь. Разбойники тем временем застучали по стенам. Они получали удовольствие, запугивая свою жертву, вдыхали её страх. Но Вилиан не верил в существование такой бесчеловечности и думал — надеялся, — что так они пытаются набить цену своим преступлениям и найти какое-то оправдание жестокости. — Дружище, я ме-е-едленно считаю до трёх. Не выйдешь — вини себя. Уж после трёх я ничего поделать не смогу! Поверь мне. Раз! Гуманистические домыслы Вилиана развеялись, как только он вновь услышал этот мерзкий голос, и внутри начала расти боевая раздражённость. На этот момент ему удалось найти топор и два рыбацких ножа длиной с ладонь. «Топором помахать не дадут, а вот с ножами есть где разойтись». Он осмотрелся, и его взгляд уловил свисающую с потолка верёвку. Внезапная надежда окатила рыбака волной — верёвка вела к кузнечным мехам на крыше, присоединённым к охотничьему рогу. Стоило потянуть, как меха сжимались и подавали поток воздуха, заставляя рог гудеть. Эту мудрёную конструкцию придумали рыбаки между собой несколькими днями ранее специально для такой ситуации, когда нужно созвать помощь из глухой обороны в помещении. Добавляло радости то, что море было тихим и спокойным — рог будет лучше и дальше слышно. — Два-а! Вилиан оставил ножи на полу и с воодушевлением потянул за верёвку, стараясь раздуть меха как можно сильней. Как только рог начал разгонять свой гул, верёвка предательски оборвалась, и верхний конец упал на землю. Чувство надежды на спасение тяжело рухнуло и превратилось в горькое отчаяние, рыбак упал на колени и закричал. Главарь бандитов услышал его и завизжал в ответ: — Что ты там вопишь, Вилиан? Сейчас тебе станет больно, собака! Счёт три, Вилиан! В дверь вонзился топор и начал крошить её, методично откалывая кусок за куском. Поднялся бодрый разбойничий галдёж. Всю жизнь Вилиан думал, что никогда не возьмёт в руки оружие, никогда не убьёт. Но сейчас в нём проснулся загнанный в угол зверь, тело перешло в режим автопилота и перестало слушаться разума. Дыхание выровнялось, боль в ногах притупилась. Рыбак далеко отбросил веревку, подобрал с пола ножи и, полный фатальной решимости, стал за стеной у двери. Такой же фатальной для себя, как и для и врагов.***
Когда бандиты частично прорубили дверь, один из них наполовину протиснулся сквозь щепки и застрял в проёме. Вилиан воспользовался этим и свирепо изколол врагу шею, живот, руки — всё без разбора, лишь бы нанести как можно больше ран. Пораненное тело то ли ещё живого, то ли уже мёртвого разбойника вытащили обратно наружу и продолжили рубить дверь. Бандиты впали в исступление и заорали во все глотки. В какофонии возгласов еле послышался ор главаря: — Мы твою голову рыбкам скормим, мразь! Вилиан почувствовал запах крови и вошёл в раж. Только в этот раз новая порция адреналина не дезориентировала, а наоборот заострила внимание и рефлексы рыбака. Он воспользовался вознёй грабителей и сосредоточился на новых ощущениях. Весло-защёлка вскоре пало. Следующий бандит попробовал ворваться в помещение, но Вилиан напал на него прямо в проходе, специально не давая разбойникам вломиться всей толпой и легко взять его числом. Рыбак добрался до шеи бандита, но тот успел глубоко ранить левое плечо в ответ. Бандит схватился за шею и попытался отступить, но упал, когда толпа затолкала его вперёд. Следующий в проходе грабитель прошёлся по своему товарищу, наступил на сетку с рыбой и тоже упал. Их переступили ещё двое и одновременно напали на Вилиана. Он заблокировал взмах ножа первого разбойника и нанёс ответный удар, от которого тот упал. Второй всадил лезвие рыбаку в ключицу и стал перед ним лицом к лицу с триумфальным оскалом победителя, рассчитывая насладиться болью врага. Но оскал быстро исчез с лица бандита, когда Вилиан, абсолютно безразличный к ранам, хладнокровно посмотрел в глаза оппоненту и сам по-звериному оскалился. Он начал молниеносно, атака за атакой, колоть бандита в живот. Теперь была его очередь наслаждался видимой болью. Гул толпы увеличился, воцарилась суета и хаос, грабители отвлеклись, растерялись, и вскоре вовсе стали разбегаться от сарая. Заметив это, Вилиан начал приходить в себя и вновь обретать чувство самоконтроля. Когда все разбежались, поскользнувшийся на своём товарище бандит попытался встать. Его тут же кто-то придавил ногой к полу и заглянул в сарай. Это оказался друг Вилиана, Калирр Галлеан. — Вилиан, живой? Бледный ты какой-то. Я тут увидел, как ты нёсся по берегу и подумал, вдруг тебе помощь нужна, — спаситель окинул взглядом рыбака и сначала тепло улыбнулся, но, присмотревшись, встревожился. — Живой. Почти. Калирр, я… У меня… — окровавленный Вилиан указал пальцем на нож в ключице, кровь из которой растеклась по белой льняной рубашке почти до пояса. Его зрение расплылось, голова — кружилась, а конечности теряли чувствительность. Последнее, что он видел перед потерей сознания — как Калирр подозвал других рыбаков, и в сарай торопливо вошли несколько знакомых фигур и подняли Вилиана.Эпилог
Калирр и его сестра, Орнанда, два дня лечили и заботились о своём друге. Вилиан был без сознания — всё это время ему виделось, как он глазами другого человека странствовал между вершинами снежных гор, соединённых тонкими мостикам. Он что-то искал, и Вилиан никак не мог точно понять, что именно. Но из всех размытых ассоциаций, приходящих ему на ум, заметней всего выделялась одна: этот человек пытался найти себя. И только когда он нашёл, рыбак очнулся.