He once was a peach picker And he toiled in the sun He ripped the orchard on his own Until the day was done np: Hammock - Now He's Our Father (Reinterpretation)
– Освободи меня, - сдержано произносит Отец, но сердце его кричит и разрывается от немыслимой боли, которую невозможно даже представить, пока не переживешь сам. От того избранник Бога не может более выносить это и ослабевшими руками, словно бережно, направляет руку Кэпа с пистолетом прямо на свое сердце. Отец не сможет сам убить себя. Даже сейчас он остается верен своему Богу и не совершит греха в лице самоубийства. Кэп медлит. Он не понимает такого порыва Иосифа, хоть и видел своими глазами, как тот только что простился со своим умершим сыном, что предал его и раскаялся слишком поздно. Потеря близкого ведь не повод обрывать свою жизнь? Кэп сам не так давно похоронил Раша, но его боль не была так сильна, как боль Отца. – Освободи меня!, - Иосиф практически кричит и, по выразительному, полному боли, взгляду кажется, будто его сердце прямо сейчас остановится от горя, без необходимости пускать финальную пулю. Кэп теряет уверенность окончательно, ослабляя руку. Иосиф чувствует это и боль в его взгляде сменяется на бесконечное отчаяние, которое разрывает его душу на куски. Он отпускает руку Кэпа и оседает на колени, кричит. Кричит так, как никогда от себя сам не ожидал. Плачет. Сильнее, чем когда потерял семью в первый раз, ведь теперь он не только потерял семью во второй раз. Не только пережил предательство сына. Теперь он еще и предан самим Богом, его Богом. Душераздирающий крик проносится над таким родным и теперь таким чужим округом Хоуп. Гулкое эхо отдается со стороны умерших лесов и полей. Последние уцелевшие ветви священного дерева догорают, выпуская искры в печальное небо, на котором уже несмело начали появляться звезды. Вдруг за спиной Кэпа раздается приглушенный хруст ветви. Тот резко оборачивается и замечает, еле различимый в вечерних сумерках, темный силуэт. Как давно Судья был здесь? Видел ли, как Кэп целился в грудь Иосифу? И убил бы его, если бы рука Кэпа все же не дрогнула бы и нажала на спусковой крючок? Кэп не знал и растерялся окончательно, отступая от страдающего Иосифа назад на несколько метров. Помощник практически бесшумно сокращает расстояние между собой и избранником Бога. Последний словно находится в агонии и Рук, что провел с этим человеком столько лет наедине, чувствовал, что Отец обрел свой Ад на Земле. Помощник встает на колени перед Отцом, становясь с ним одного роста, берет его лицо в руки, аккуратно прижимая ладони в замшевых перчатках к щекам, и безмолвно просит смотреть на него. Иосиф замирает с выражением боли и отчаяния, застывшим в голубых глазах. Рук проводит большими пальцами по скулам Сида, осторожно отстраняет руки и не торопясь, словно боясь, что Иосиф в любой момент может рассыпаться на куски как треснувшее стекло, показывает на языке жестов, – Я разделю твою боль. Кэп, наблюдающий за этим, практически не понимает всей полноты сцены, что происходит в нескольких метрах от него, поэтому он неслышно отступает еще на несколько шагов назад и остается только из интереса узнать, что же все-таки будет с лидером эдемцев. Кэп лишь слышал о том, что было до коллапса. Обрывки историй семьи Сидов и Помощника рассказывали ему напарники или некоторые люди из Процветания. Но разве можно так, из нескольких слов малознакомых тебе людей, понять, насколько значимые на самом деле происходили события? Поэтому Кэп словно был отстранен от этой сцены у догорающего дерева. Словно это был не его конец, словно история, развернувшаяся между Рейдерами и Процветанием, была совсем не о нем и он вовсе не главный герой этих событий. Он не знал, каким был Иосиф Сид до коллапса. Не знал какой силой тот обладал, какую уверенную энергетику излучал лишь одним взглядом и распростертыми к небу руками. Он не знал его семьи. Не знал каким жестоким и гневливым был креститель Иоанн и как, несмотря на этот грех, Иосиф любил своего младшего брата, наставляя того на путь истинный. Не знал какой была Вера, что словно сирена завлекала и, порой губила людей. Не знал как сильно она верила в Эдем, настолько верила, что сам Иосиф боялся, что она займет его лидерское место в Новом Эдеме. Кэп не знал какие ужасы творил с людьми Иаков и не знал, что тот был прав в том, что человечество превратиться в первобытное общество всего за 10 дней, если лишить людей первичных потребностей. Кэп никогда не слышал Only you и не испытывал животную жажду к жизни после недели всепожирающего голода. И наконец, Кэп не убивал всех этих людей и не уничтожал подземные комплексы, в которых могло спастись огромное количество людей. Он не провел столько безумных лет в бункере со своим смертельным врагом. Это все знал, и это все совершил человек, что стоял сейчас перед сломленным Отцом на коленях. – Ты всё, что у меня есть, – вкрадчиво показал жестами немой Помощник. Его лица не было видно, и Кэп не мог представить, что он чувствует. А Иосиф практически перестал дышать, неотрывно глядя на Рука. Голубые глаза Отца вновь наполнились слезами, как пропитывается влагой печально-голубое небо перед дождем. Благодатный огонь не очистил мир. Корпорации уничтожены и политики молчат, но грешные люди все еще творят хаос на Земле, чему были доказательством Рейдеры. Однако Иосиф все еще был прав во многом. Коллапс наступил, хоть и не принес того, чего ждал Отец. Мир, который не знал Кэп, погиб. Иосиф так долго ждал, пока пророчество, переданное ему Богом, исполнится. Но Бог предал его, не даровав тому ни Нового Эдема после Коллапса, ни душевного спокойствия. Наоборот, Бог лишь приносил страдания этому человеку и Помощник всем сердцем ненавидел его за это. Уверовавший Рук не боялся гнева Всевышнего за ненависть к Нему, потому что ненавидеть было за что. Вместо того, чтобы наградить человека, своего избранника, который жертвовал всем для достижения Божьего замысла, жестокий Бог снова отнял у него всё. Иосиф всё и всем всегда прощал. Простил Помощника, убившего всю его семью, простил сына, предавшего его и уничтожившего их прибежище на новой Земле. А его Бог отвернулся от него. Рук искренне хотел злобно закричать в небо в попытке достучаться до Господа-предателя, но ради Отца сдержался. – Мир не готов родиться заново и мы не вышли на свет, как обещал тебе Бог, – Все так же аккуратно «говорил» Помощник, внимательно следя за Отцом сквозь маску. – Но ты – моя семья. Помощник рвано и дрожаще выдохнул, когда опустил руки. Иосиф все так же не двигался, лишь подрагивал с приоткрытым ртом и заплаканным лицом, не в силах что-то ответить. Он был сломлен, разбит, слаб и покинут. Покинут всеми, кроме своего смертельного врага, что стал ему родным и единственным во второй раз. Рук снова любяще протянул к Иосифу руку, бережно опуская ее на затылок с неряшливым пучком поседевших волос. А второй рукой опустил свою маску, открываясь перед Отцом. Помощник практически невесомо притянул его к себе, заставляя их лбы соприкоснуться, как делал раньше сам Иосиф. Тот глубоко и медленно вздохнул, чувствуя, как его боль и отчаяние сменяются на горькую тягучую тоску, которая через долгое время должна и вовсе исчезнуть, оставляя лишь спокойствие. Рук спасет его, как когда-то сам был им спасен. Он будет рядом с ним, его единственный родной человек в Земном мире. Свободной рукой Помощник коротко показал: – Ты – мой отец, а я – твое дитя. Последние вечерние лучи солнца спрятались за горизонтом, уступая место на небе изумрудным и розовым отблескам со звездами. Святое Древо догорело, полностью почернело, потрескалось и, казалось бы, погибло. Но там, где прошел Священный огонь, всегда зарождается новая чистая жизнь. Так и здесь, под огрубевшей и мертвой темной корой затеплился новый росток, который наберется сил и увидит свет, когда настанет его время.His hands were hard and calloused Cause he didn't have a choice He served so many non-believers Till he heard the voice