Доплавались

— Ну ты идешь или как? Даня нетерпеливо сверлил брата взглядом, не понимая, ну как можно так долго копаться. В лагере явно быстрее справлялся. — Да иду, иду, — отмахнулся Женька. — Маме звонил, чтобы потом не дергала, ну и вот. Готов я уже, короче. Даня понимающе кивнул. Все Женины разговоры с тетей Леной выглядели и длились примерно одинаково. Раз он уже готов, значит сегодня еще быстро управился. — Давай, выберем себе место получше, пока никого нет, — все-таки поторопил он. Вот чему «Спортанец» их точно научил, так это собираться. Не брать лишнего, не забывать нужного. Телефоны на комоде бросили, полотенца через плечо перекинули, плавки для реки переодели — и готово, можно идти. — Лучше сандалии надевай, — подсказал Даня, выпуская Женьку из комнаты первым. — Мало ли, а они сохнут быстрее. — Далеко собрались? — тут же раздалось из соседней спальни. Даня замер. — На реку, искупаться. А что? — С каких это пор ты снова купаться ходишь один? — уточнил папа, приподнимая бровь. Даня принял как можно более невозмутимый вид, надеясь только на одно — лишь бы Женька молчал. — Мы же это уже обсуждали, — напомнил папа. Даня покраснел. Вот вечно так, все самое дурацкое припоминается при ком-то, будто нельзя промолчать. — Да брось, пап, мы же осторожно, — попробовал Даня. — Честно! Папа смотрел как-то внимательно, с прищуром, и Даня не выдержал, продолжил упрашивать, надеясь, что не выглядит перед Женькой жалко. — Брось, пап, все будет хорошо. Мы же в лагере ходили на реку! — С тренером, — тут же напомнил папа. — Ну, в воде же его не было, — осторожно уточнил Даня, понимая — аргумент слабый. — Мы же близко, какие проблемы? Вниз по лестнице — на первый этаж, мимо кухни — на улицу, через огород с участка, прямо по дороге, вниз по косогору — и вот она, река, купайся хоть до самой ночи. Сильно ближе, чем было в лагере. Да их даже из окна видно будет, если выглянуть! — Женя тоже уверен, что все будет хорошо? — уточнил папа. — Конечно, — тут же из-за Даниной спины откликнулся Женька. Папа чему-то кивнул, бросил Дане: — Телефон возьми. — Да пап, какие телефоны на реке? Мы же плавать идем! — Во-первых, не телефоны, а телефон. Твой. На полотенце его положишь, пока плаваешь, никуда он не денется. А я спокоен буду. Даня дернулся, но кивнул. Зато пойти разрешил, это важнее. — Сегодня дождь обещали, — предупредил папа, пока он возвращался в комнату за телефоном. — Если начнется, сразу домой, поняли? — Да, — отозвался Женька. Даня, хотевший было фыркнуть, что на небе ни облака, а уж тем более ни тучи, сдался, смиренно кивнул. — Ну и славно. Удачно поплавать. Вдохновленный полученным разрешением, Даня зашагал к реке побыстрее. Просто на всякий случай, пока папа не передумал. — Ты же говорил, что нам можно, — напомнил Женька, стоило им выйти за забор. Даня смутился, понимая — Женька хитрее, чем кажется. Сразу все понял, но молчал. — Ну, нам же и можно. В итоге, — отмахнулся он. — А че он так против-то был? — не унимался Женька. — Да переживает просто. Говорит, запасных детей у него нет. Пошли уже. На реке было как всегда хорошо. Наверху — жаркое солнце, внизу — приятная прохладная вода, по бокам — брызги от неугомонного брата. Женька с Даней залезли в воду сразу, как пришли, и намеревались до самого обеда из нее и не вылезать. Они плавали, брызгались, бросали камни и шугали подплывавших слишком близко к ногам мальков. Куча дел, полно развлечений, даже греться некогда! Телефон, заливший берег звоном, явно думал иначе. Даня устало закатил глаза. — Пошли, перерыв, — позвал он. — Папа проверяет, что мы живы. Конечно, это был папа, больше же некому. Даня честно старался не рычать и не фыркать, отвечая на папины вопросы о том, все ли хорошо у Женьки, теплая ли вода, много ли кругом народу и отдыхают ли они хоть иногда. — Да брось, пап, мы всего час здесь, — взмолился Даня в итоге. — Ладно, потом ты еще позвонишь. Да отвечу я, отвечу. Ладно, пока. Женька довольно улыбался, глядя, как брат с тихой яростью прячет телефон под полотенце, встряхивается и выдыхает. — Че ты ржешь, — тут же пробормотал Даня, легко толкая его в плечо. — Будто у тебя не так. — Так, — без смущения признал Женя. — Поэтому и ржу. Че, в воду, пока снова не звонили? Даня помотал головой. — Есть идея получше. Только лучше обуться, мало ли. Женька внимательно выслушал план, замотал головой. — Это плохая идея. Даня фыркнул. Вот вечно Женька так — вроде готов на любые подвиги, а начни чуть припекать, сразу в тень, мало ли. — Да ладно тебе, ничего не случится. Это даже не сложно, я проверял. Женька глянул с плохо скрываемым недоверием. — Перебраться на тот берег — не сложно? — фыркнул он. — Вообще-то, это остров, — не задумываясь поправил Даня. — Там за ним протока, а уж за ней, другой берег. Папа говорил. — Река от этого уже не стала. — Да я серьезно говорю, там чуть дальше — коса, по ней и пешком перейти можно. — А если… — А если, то поплывем. Ты же умеешь, какие проблемы? — А если дядя Виталя позвонит? — Ну, час у нас точно есть. А если и не успеем — скажем что плавали и не слышали, проблем-то. — У тебя всегда все просто, а потом по кустам прячемся. Даня вздохнул. Ну подумаешь предложил к соседу за малиной слазить. Дед Коля, вообще-то, разрешал ее собирать у него, и в тот раз бы разрешил, если бы они нормально зашли, но это же неинтересно. — Да брось, папа в тот раз даже не сказал ничего, только издевался. — Угу, так и сказал, сами себя наказали. А если бы в тех кустах крапивы не было, что тогда? Даня промолчал, точно зная, что было бы тогда, и точно не собираясь обсуждать это. — Короче, если хочешь — плыви один, — предложил Женька. — А я тут подожду, и на звонок отвечу, если вдруг что. — Одному не интересно, — вздохнул Даня. — Там место есть классное, я тебе показать хотел. Сработало, Женька снова замялся. — Брось, ну что такого может случиться, — продолжил Даня. — Это же как просто плавать, только с целью. Женька поджал губы. — Только быстро, — сдался он наконец. — Ага! До острова и правда добрались без проблем — где-то вброд, где-то вплавь, но в итоге даже не сильно отклоняясь от курса, и вышли на берег — песчаный, в отличие от того, галечного, почти напротив брошенных на берегу полотенец. И на самом острове, Даня не врал, было куда забуриться, на что посмотреть. Чьи-то костровища, куча кустов и гнезд, даже что-то, похожее на озеро посреди кустов, видимо, намытое все той же рекой. Разумеется, обо всех «быстро» Даня с Женькой забыли сразу же, разумеется, смотреть на небо или придавать значение тому, что вокруг стало чуть пасмурно, было некогда, разумеется, ветер придавал только ускорение бегу, но никак не сомнений. Дождь, подкрадывавшийся какое-то время осторожно, будто дававший парням шанс вернуться вовремя, для них начался совершенно незаметно, резко, и сразу стеной. — Блин! — только и успел крикнуть Даня прежде, чем в небе сверкнуло. — Домой надо! — вспомнил Женька, кидаясь к воде. — Куда! Нельзя, отойди. Женька уставился на брата недоуменно, пытаясь понять, почему Даня выглядит настолько виноватым. — Папа скоро придет, увидит нас здесь и успокоится, — пробормотал Даня, утягивая Женьку за руку подальше от воды. — Откуда ты знаешь? — Знаю. Даня замялся, понимая, что даже если сейчас снова найти крапиву и валяться в ней до самого окончания дождя, участь его не изменится. Сдался, плюхнулся на песок, сказал: — Садись, объясню, пока дождь. Садиться Женька не спешил, упорно всматриваясь то в небо, то в противоположный берег, и Даня фыркнул. Ведет себя так, будто надеется, что успеет вернуться в дом прежде, чем папа заметит, что в дождь их не было. За дождем не было слышно, звонит ли телефон, но и это Даню не утешало. Может, его там уже затопило сто раз, вот и не звонит. Не хотелось бы еще и сломанный телефон к списку достижений добавлять, и так много. — Давай попробуем вернуться, — снова предложил Женька, оглядываясь. — Ну, если мы утонем, нам уже не влетит, конечно, — согласился Даня. Женька бросил на него злобный взгляд. — Сюда же добрались, а обратно — утонем? — Жень, папа и так уже знает, что мы где-то застряли, не поможет. — Может, влетит меньше, если вернуться сейчас, — снова попробовал Женька. — Уже нет. Сам смотри. Даня махнул рукой в сторону того берега, и Женька стал вглядываться в струи дождя, решительно не понимая, что там. Присмотрелся, понял. — Я же говорил, он придет, — напомнил Даня. — Да не маши ты ему так. — Он же машет, — возразил Женька. — Не машет, — отрезал Даня. — Грозит. Рука же одна, и трясется не так. Женька снова всмотрелся, убеждаясь. Опустил свои руки, помрачнел. — И что нам теперь делать? — спросил он, так и глядя на тот берег. Даня посмотрел, как папа, видимо смирившись с неизбежным, подбирает что-то с земли — хоть бы телефон — и садится на их полотенца. Прямо напротив них, прямо под дождем, не пытаясь хоть как-то прикрыться. — То же, что и он. Садись и жди. После дождя он за лодкой пойдет, вывезет нас. — Откуда ты знаешь? — снова спросил Женька, все-таки плюхаясь рядом на песок. Даня замялся. — Ну, я же тут не в первый раз. Хотя, в этот раз, может, и без лодки обойдется, кто знает. Женька уставился на него с явным неодобрением, и Даня смутился. Все же должно было быть просто и весело, а теперь что? Втянул брата в неприятности. — Я в прошлый раз один был, — признался он. — Пока перебирался — в реке на стекло напоролся ногой. Обратно уплыть не смог. Папа так же прибежал, увидел меня здесь, догадался, что что-то не так и к соседу за лодкой пошел. Вывезли меня, короче. — А потом? — то ли любопытно, то ли ехидно уточнил Женька. — А то ты сам не знаешь. Объяснил мне, почему не стоит самому перебираться на другой берег, почему с порезанной ногой глупо самому возвращаться в воду, почему надо слушаться, если просят отвечать на звонки, ну и все такое. — И ты снова полез? — обиженно уточнил Женька. — Да кто же знал… Ты это, когда вернемся, правду говори: что моя идея была, что ты не хотел, что я уговорил и не предупреждал. А лучше молчи, как утром, я сам объясню. — Как благородно, — проворчал Женька. Даня окончательно поник и промолчал. Они так и сидели молча, глядя на противоположный берег. Очень хотелось, чтобы дождь скорее закончился, чтобы уже вернуться и разобраться со всем, чтобы не ждать. И очень не хотелось разбираться тоже. А дождь все же закончился, пусть и не скоро, зато так же стремительно, как и начался. Даня глянул, как ветер уносит тучи куда-то дальше по реке, очищая и высветляя небо, перевел взгляд на папу, убедился, что тот наблюдает за погодой тоже. — Плывем обратно? — снова попробовал Женька, уже без энтузиазма, все так же обиженно. Даня посмотрел, как папа поднимается, встал тоже, осторожно махнул рукой от себя к нему, будто спрашивая — можно? Папа кивнул. — Плывем, — согласился Даня. Обратно реку переплывать оказалось сложнее. То ли из-за дождя, то ли из-за того, что устали и замерзли, то ли из-за приближающихся вместе с берегом неприятных перспектив, но двигались они как-то медленно, сильно осторожнее, чем в прошлый раз. Даня держался чуть сзади, чтобы точно видеть, что Женька плывет, не отстал и не сбился, и на берег тоже вышел вторым, с неудовольствием отмечая, как папа осторожно кладет руки Женьке на плечи и осматривает его. — В этот раз хоть без травм? — спросил папа, отпуская Женю и поворачиваясь к нему. — Без, — проворчал Даня, опуская плечи. Папина рука опустилась на макушку. Домой снова шли молча — папа чуть впереди, они с Женькой сзади. — Сильно замерзли? — спросил папа, стоило им подняться на крыльцо. Женька замотал головой, и Даня согласился с ним, чувствуя, что больше ждать просто невыносимо. Пусть уже случится. — Ладно, — кивнул папа. — Тогда дуйте к себе, переодевайтесь в сухое. А потом ко мне. Оба. Женька тут же кинулся выполнять команду. Даня замер. — Пап, я… — Давай объяснения потом, Дань, — попросил папа. — Мне бы тоже переодеться. Даня почувствовал, как совесть выпускает еще один колючий шип, теперь из-за папы. Он ведь явно замерз не меньше, чем они, пока там сидел. — А телефон? — снова нерешительно начал он. — Тот самый, который ты без присмотра бросил? Считай, что его у тебя украли, дня на три. Идет? Даня вздохнул и поплелся в их с Женькой комнату, понимая — сам себе день испортил. И другим тоже. Женька уже сменил мокрую одежду на сухие шорты, и теперь тщательно натирал голову полотенцем, чтобы не намочить футболку. Даня последовал его примеру, не выдержал, попросил: — Прости, что втянул в это. Правда, я скажу папе, что ты не виноват, все нормально будет. Женька глянул на него исподлобья, кивнул, пробормотал: — Да ладно, брось. Я же поплыл, ты меня за руку не тянул. Разберемся. Разобраться хотелось скорее, и они без лишних рассусоливаний утащили мокрые вещи на улицу, побросали их на веревки, чтобы сохли, переглянулись и пошли наверх. Папа их уже ждал, Даня видел это и по тому, как он сидит на стуле, и по лежащему на тумбочке у кровати ремню, и по подтянутой к середине кровати подушке. И Даню даже не обижало, что все уже готово, очевидно же — он виноват. И хорошо, что готово, тем быстрее закончат. — Усаживайтесь, — сказал папа, кивая в сторону кровати. — И рассказывайте. И Даня заговорил — честно, без утайки, все как было: что заранее планировал добраться до того берега, что не предупреждал Женьку, что нельзя, что уговаривал его на это после отказа, что специально дождался первого звонка. — Ну, в этот раз хоть обувь взять додумался, — резюмировал папа. Даня покраснел. — Меня не заставляли плыть, — встрял Женька, тут же притягивая к себе внимание. Задумался, добавил: — Я сам согласился. И в воду чуть в дождь не полез, меня Даня остановил. Даня недовольно цыкнул — специально же об этом говорить не стал, а Женька сознался. — Хорошо, что остановил, — кивнул папа. — И плохо, что полез. — Прости, — пробормотал Женька. Папа снова потрепал его по плечу. А Даню — нет. — Жень, со мной или с родителями? — спросил папа. — С тобой, — без колебаний ответил Женька. Даня насупился, но промолчал. — Хорошо. Тогда что у нас получается. Даня: ослушался и снова поплыл на тот берег, втянул брата в неприятности, соврал мне, когда отпрашивался. Три проступка, так? — Телефон еще бросил, — напомнил Даня. — Четыре. И пятьдесят два всего. Много. После такого на реку точно не сходишь, только если прямо в шортах. В прошлый раз вышло меньше. — За телефон я тебе уже все сказал, — возразил папа. — Тогда тридцать девять, — без особой радости отозвался Даня. — Теперь Женя. Скажи мне, только честно, знал, что в воду в грозу нельзя заходить? — Знал, — угрюмо признался Женька. — Значит, два проступка — уплыл и чуть в воду не сиганул, когда нельзя. Так? — Так. Двадцать четыре, да? — Получается, да, — кивнул папа. Даня поежился. Двадцать четыре — тоже много, а ведь Женька особо и не виноват… — Давай, Жень, с тебя и начнем тогда. Штаны и трусы вниз, и ложись, — скомандовал папа. — А ты, Дань, встань пока здесь. Даня послушно встал чуть в стороне от кровати и стал смотреть, как Женька послушно стягивает с себя трусы и шорты, как ложится на кровать, как глухо ойкает под первым ударом ремня, и сжался от него вместе с ним. Даня попробовал не смотреть, но уши заткнуть не решился, а звук без картинки оказался еще страшнее, и голова будто сама повернулась обратно к кровати, а глаза будто сами нашли Женькину задницу, дергающуюся под папиным ремнем. Даня пожалел о том, что натворил, почти сразу, и теперь это чувство только усиливалось. Если бы не он, Женька бы сейчас не плакал, если бы не он, Женькина задница бы сейчас не скакала туда-обратно под звонкими ударами и не краснела так стремительно, если бы не он, Женьке бы не было так больно. Даня не помнил, чтобы считал, но откуда-то знал, что папа сделал паузу после пятнадцати ударов, осторожно потрепал Женьку по затылку, и от этого стало еще хуже. Жени тут вообще быть не должно, с ним дядя Толя разбираться же должен. А папа — с ним, с Даней. Это же не тренер, он не один на всех. А папа тем временем продолжил стегать Женьку ремнем, кажется, теперь чуть сильнее, будто надеясь выпороть его раз и навсегда, а Женька кричал и просил прощения, виляя задом и молотя ногами по кровати. И Даня продолжал смотреть, чувствуя, что стыд сменяется чем-то другим, еще более противным, но похожим. Когда понимание, что ему достанется почти в два раза больше, будто радовало. Это что-то усилилось, когда папа закончил, снова положил ремень на тумбочку и осторожно присел рядом с Женькой, принимаясь его утешать. — Прости, — продолжал просить тот, постепенно успокаиваясь и переводя дыхание. — Ничего, — отвечал папа. — Уже решили, уже все хорошо. Ты молодец. Дане захотелось уйти. А еще лучше — поскорее оказаться на Женином месте, и пусть папа молодцом называет его. Да пусть хоть сотню ударов перед этим выдаст, он переживет. — Давай, Жень, вставай, одевайся и иди к себе, — попросил тем временем папа. Именно попросил, мягко и по-доброму, не как говорил до этого. И Даня видел, как мелькнул Женькин красный, чуть полосатый зад, прежде чем он, с характерным сопением, спрятал его под штанами, как Женька осторожно взялся за него, и так и не отпустил, выходя из комнаты. — Ты чего такой смурной? — уточнил папа, поворачиваясь к нему. — Дань, не смотри так. Сам же знаешь, заслужил. Даня кивнул, так и стоя на месте. Папа подошел ближе. — Что не так, Дань? Я же вижу. — Женьку можно было и не пороть, — проворчал Даня. — Женька получил то, что заслужил. Даня насупился еще сильнее. — Что еще, Дань? — Женьку можно было домой отправить, раз так, пусть бы дядя Толя… Папа нахмурился, а потом вдруг улыбнулся, притянул Даню к себе, утыкая его носом себе в грудь. — Брось, Дань. Меня на всех хватит же, ну. Даня почувствовал, как резко щекам становится жарко, и понадеялся, что это от духоты. — Все равно, — пробормотал он. — Дурной ты. Ну ничего, вылечим. Хочешь, ревность тебе в список грехов добавлю? Получится пятьдесят два, как ты и хотел. Даня несолидно фыркнул, позволяя себе немного расслабиться. Женьку до наказания не обнимали, и с ним не шутили. — А можно лучше телефон добавить? — попросил он, отстраняясь. — А потом мне его вернуть. А то че мне делать, пока… ну, пока на реку нельзя. Папа неопределенно помотал головой, вроде не отказывая, но и не соглашаясь, и подтолкнул его к кровати. — Ложись давай, пловец. — Ну пап, — попробовал снова Даня. — Да верну я телефон, верну. Без добавок. Ложись уже. Даня хмыкнул, плюхаясь на кровать. Все нормально. А тридцать девять он точно переживет.