Последний монолог

Юрий выходит, чтобы произнести свою речь, поправляет прическу, держа микрофон как можно ближе к себе. Немного волнуется, вздыхает, но всё же начинает свой монолог: — Хочу сказать для начала то, что Танечка для меня.. это самое, что не на есть ценное, что только было в моей жизни! Я полюбил её с первого взгляда, я до этого и не знал, что любовь именно вот так чувствуется! Мне казалось, что достаточно того, что вот женщина, мужчина, они общаются и это потенциальная уже женитьба на долгие года! Но нет. На своем опыте и тщательном расследовании я опросил свое сердце, а также.. ещё несколько своих органов. Сердце очень стучало, словно скоро взорвется на маленькие, крохотные молекулы! Дыхание в легких становилось сложным и непроходимым, казалось, что мой язык лишился речи, а я разучился дышать. Тело, что было напрочь холодным вдруг залилось теплотой, растекающейся бурлящей лавой от сердца до самых задних ног. Я почувствовал щекочение на своих обоих щеках. Так как я ещё не обучен смотреть на свое лицо, мне пришлось воспользоваться зеркалом в коридоре и моя бледненькая кожица огустилась в красное полотно. Я в тот момент хотел уволиться, но когда меня окатили с головой все эти странные чувства, я сразу же отказался от увольнения. Я тогда будто бы не контролировал себя, я схватился за сердце, даже немного испугавшись такого.. такого первого ощущения. Но потом я много думал и осознал, что это действительно любовь! Любовь самая настоящая из настоящих! Мне удалось выжить после удара любви, но мне казалось, что неправильно это предавать работу всей моей жизни каким-то внутренним взрывам чувств. Но я каждый раз не мог ничего поделать с этим, меня неизбежно тянуло к ней, я чувствовал себя живее и совсем человечнее рядом с ней. Её присутствие всегда выводило меня из рабочего состояния, окутывая загадочным теплом. Раньше я сворачивал горы ради своей журналистики, но с того момента я был готов сворачивать горы для неё. Я никогда не учился любви и не знал, как это всё проворачивать, я просто старался делать что-то хорошее для неё и если она улыбалась, то я продолжал её радовать дальше. Я не понимал ни единого её слова, но, опираясь на чувства, у меня даже получалось понимать её. Хотя, наверное, это не так уж и сложно просто смотреть на неё и выслушивать тон её голоса, но не каждый бы марался с этим. А мне нравилось. Признаюсь честно, я не идеальный.. ну совсем, разве что журналист очень хороший. Я пересек с ней кражи, свадьбы, поля и стрелы, но медные трубы меня засосали, я вновь утонул в пучине работы, как только заимел возможность сутками напролет ею заниматься, параллельно каждый день всё транслируя по 9-ому каналу. Я забылся, был одурманен глупой славой, забыв про то, что делало меня живым и таким настоящим. И это уж точно не те коробки кассет и сценариев, это Танечка, моя любимая Танечка, я порой до сих пор стыжусь, что отрекся от любви. Но я вовремя смог всё передумать и вспомнить, что же для меня она. А она же не просто красивая фигурка, не яркий плакат на стене, она такая же живая и нежная, такая добрая и теплая.. я бы тоже хотел очень быть такой же, как она. И у всех нас стоило бы поучиться у неё быть такой же доброй и светлой в этом мире. А то мир такой запутанный, что она не раз в нем ещё смогла.. потеряться, затесаться, но я счастлив, что однажды нашел её и мы друг другу осветили путь в светлое будущее, где не будет грусти и боли, мы могли бы вместе с ней друг друга поддерживать, так и делали, да, дарить любовь и понимать друг друга, даже молча понимать друг друга, вот, что это любовь, эту любовь я не хочу предавать и себе я не позволю больше её предать... даже в эту секунду её не предам, не завтра.. Тут монолог вдруг приостановился, он замолчал, приподняв свои очки, медленно вытирая свои слезы. — Я её очень люблю, п-прекрасную, загадочную, возвышенную Татьяну. Она для меня всё! И будет всем. И честное журналистское, моя головная черепушка нико.. никогд-да её не забудет! Монолог был закончен. Юрий порой открывал рот, желая ещё что-то добавить, но в итоге ничего более не говорил. Слезы всё ещё скатывались рекою по его щекам. Он осмотрелся повсюду, а ведь никого вокруг не было. Никто не пришел на похороны Татьяны, кроме него.