О этот маленький хрупкий мир

АЛЯ

Мое душевное равновесие потихоньку стабилизируется и я понимаю, как становятся чисты и чётки мои мысли благодаря этому. Мы с Ханжи целыми днями торчим в лаборатории, Нанаба приходит развлекать нас разговорами, а мужчины готовят основной план, надеюсь, что заключительной нашей вылазки. Эрвин действительно на меня не давит. По вечерам приглашает на прогулки, мы часами ходим по лесу и узнаем друг о друге много интересных фактов, которые раньше из-за того, что были поглощены страстью, не знали. Он говорит приятные и искренние слова, проявляет заботу и нежность. Наши поцелуи стали ещё больше осмысленными, потому что каждый наш шаг не случаен. Я хочу полностью быть уверена, что больше Эрвин не допустит себе в голову таких мыслей, которые могут нас разлучить. А он стал невероятно внимателен, и, если днём сам занят, всегда отправляет подчинённых с обедами в лабораторию. - Он без ума от тебя. - констатирует факт Ханжи, жуя картофель - Знаю, и я от него. - я стесняюсь говорить об этом с ней, хоть мы и сблизились. - Я тоже мечтаю, чтоб когда-то в моей жизни появился такой человек. - мечтательно говорит она глядя в потолок. - Но я думала, вы с Моблитом.. - Моблит? - Ханжи задорно рассмеялась, - нет, мы с Моблитом отличные напарники, но не больше. - Но он так смотрит на вас, Ханжи... - Он ещё слишком молод. Мы снова возимся в порохе и химических веществах. Собираем корпус, пробуем, ставим опыты. Меня поглотила эта работа, и когда я езжу к Нуа, рассказываю об этом. Однажды она спросила: - Ты сможешь забрать меня отсюда? - Если все получится, и мы сможем добиться мирной жизни, то сразу заберу. Я не брошу тебя, солнышко. Наши отношения стали тёплыми и доверительными. Она рассказывает все свои секреты, обнимает и любит. Да, Нуа любит меня. Я тоже очень прикипела к ней. Поэтому стремлюсь как можно быстрее разобраться со всем этим. В разведкорпусе началось ежедневное движение. Кто-то конструирует погодостойкие палатки, кто-то делает запасы вещей к вылазке, кто-то готовит продовольствие, а кто-то тренируется. Нас осталось чуть меньше двухсот, и в этот раз мы все вместе планируем открыть эту тайну. После проведения заключительных опытов, мы понимаем: ракеты готовы. За две недели мы собрали около дюжины взрывоопасных орудий. Холл на первом этаже корпуса уже наполняется рюкзаками и свертками. Палатками, фонарями, ковриками, спальными мешками и одеялами. Мое сердце наполняет волнение и тревоги, но я даже не допускаю мысли, что ничего не выйдет. Эрвин всегда рядом, он ободряет меня, поддерживает и уверяет: все будет отлично. Все будет отлично. Я снова захожу к нему в кабинет, снова сажусь на колени, убирая документы прочь от его глаз и, обхватив любимое лицо ладонями, припадаю к его губам. Языки в жарком танце соприкасаются, я чувствую, как желание нарастает в животе, но пока не могу дать ему волю. - Аля, - Эрвин опирается своим лбом о мой, - до вылазки четыре дня, я прошу тебя, вернись ко мне в спальню. Кто знает, что будет потом... - Нет, Эрвин. Будет стимул выжить, если не вернусь. - Ты очень, очень жестокая. - он смиренно закрывает глаза, а когда открывает, в них светятся смешанные чувства, - не вернёшься, даже если я не буду настаивать на близости? - Ты представляешь нас спящих в одной кровати и без намеков на близость? - я иронично вскинула бровь - С трудом, если честно. - Вот и я. - Я очень хочу касаться твоей кожи. - Ещё не время, Эрвин. - я встаю с его колен, понимая, что за полтора месяца он ни разу не прибегал к этим разговорам, но видимо время пришло, - я пока не готова. - Что мешает? - Эрвин, я не хочу ссориться. Пока не готова и.. - Я понимаю, и мне более чем достаточно одного твоего слова «нет», чтоб я даже пальцем тебя не тронул, но мне интересно, когда ты сможешь впустить меня в свою душу полностью. - Ты и так полностью в моей душе. А с твоим-то ростом, места ты там занимаешь не мало. Он хихикнул. Веселого Эрвина увидишь не часто. Целую его в лоб. - Я пошла работать. - Уже? Побудь со мной ещё немного. - Вечером все равно идём гулять, а это уже через пару часов. * Чем ближе день икс, тем больше у меня нервозность. Я не боюсь титанов, не боюсь людей, и этих там, которых всех называют ОНИ СВЕРХУ, тоже не боюсь. Я боюсь, что за барьером может оказаться не то, чего мы все ожидаем. Ведь кто-то закрыл нас под куполом и с этим тоже предстоит разобраться. Хистория, став королевой, спонсирует наши вылазки от души, не растрачивая бюджет на ненужную роскошную королевскую утварь и в этом нам очень повезло. * Завтра мы выходим. Я попрощалась с Нуа. Она обещала ждать. Я спала в кабинете Эрвина весь день, пока он работал и вроде почти даже выспалась. Нервничаю, но кому от нервов легче? Мелькает мысль провести с Эрвином эту ночь, но я гоню ее прочь. Это отвлечёт, а я предельно сосредоточена. И вот, когда занялась заря, мы уже стоим с повозками возле ворот, абсолютно готовые к выходу. Нервничаю ли я? Да. Плюсом, как-то некомфортно от головной боли, что настигла меня в самый неподходящий момент. - Милая, - ко мне подъехала Нанаба, - как-то ты неважно выглядишь. Бледная такая. - Голова болит, в остальном порядок. Как доедем до ручья, отыщу таблетку. - Если мы задержимся ради таблетки на пару минут, ничего страшного не произойдёт. - Я не хочу отвлекать двести человек от предвкушения, ну ты чего. Будет минутка через пару часов, и сразу отыщу. - А если я скажу сейчас командору? - Нанаба угрожающе приподняла бровь. - он тоже заметит скоро какая ты зелёная. - Не смей! Ещё чего не хватало, отвлекать его по пустякам. - Ты для него не пустяк. - смягчается она, - но упряма как осел. Как он тебя терпит? Поднимаю взгляд на Эрвина, который о чем-то переговаривается с Ханжи и улыбаюсь. - Любит, наверное. Мы встретились с ним взглядом, и он поймал мою улыбку, обращённую к нему. Улыбнулся в ответ и на сердце потеплело. Вижу, как Леви о чём-то тихо переговаривается с Петрой, они тоже улыбаются друг другу и он тихонько тянется и касается ее руки. Я очень рада за них, это те самые чувства и те самые отношения, в которых Леви так нуждался. Мы начинаем построение. Эрвин кричит в этот раз очень воодушевляющий воинственный клич, ворота открываются и мы набираем скорость. Все возлагают надежды на то, что титанов в этот раз мы не встретим. ИМ СВЕРХУ некому сообщить о вылазке. И действительно, проскакав довольно далеко, нигде не раздаются залпы, путь чист и титанами здесь даже не пахнет. Но чем дальше я скачу, тем мне становится хуже. Меня трясёт, голова и кружится и болит. Плюсом ко всему, ещё и из носа потекло. Великолепное время, чтоб простыть! Меня очень знобит. Если раньше путь до ручья, где я нашла камни, казался делом плёвым, то в этот раз кажется, что мы скачем до него вечность. Светит солнце, но мне холодно. Тёплый августовский ветерок, проходя по моей коже, оставляет на ней ледяные следы. - Аля, ты себя нормально чувствуешь? - рядом нарисовался Леви, который обеспокоено глядит на меня. - Да. С чего такие вопросы? – пытаюсь сделать вид, что всё нормально. - Я вижу, как тяжко ты дышишь. - Просто голова болит, в остальном все в порядке, не переживай. Мы наконец доехали до ручья, я вся пропотела и озябла. Чуть ли не свалившись с лошади, иду к ручью, и, ополоснув в нем руку, вытираю пот со лба. - Аля, ты заболела? - Леви уже ведёт ко мне Эрвина, который глядит на меня широко распахнутыми глазами. - Все в порядке, не переживайте. - выдавливаю из себя улыбку, и она, по всему видимому, получается неестественной. Эрвин, полностью владея ситуацией, кладёт большую горячую ладонь мне на лоб и поджимает губы. - У неё жар, ищи аптечку. - Понял. - Ты сходишь с лошади в обоз. - приказным тоном говорит он, а сам, с обеспокоенным видом глядит мне в глаза ожидая реакции. - А лошадь куда? - Привяжу к своему жеребцу, за мной поскачет. - Хорошо. - сил нет даже противиться. Охрененно поехала я небо проламывать! Все из-за того, что я была на нервах эти дни, вот организм и сдал. Мужчины проводили меня в ближайшую к ним повозку, укрыли кучей одеял, всунули градусник, который показал 38,6 и когда нас нагнал отряд Ханжи, она влила мне в рот вонючую жидкость. Мы тронулись. В повозке трясёт и как-то стремно ехать не на кобыле. Но толща одеял заметно согревает, слабость в организме заметно берет верх, и глаза закрываются. * Микаэл Роут сидит на мягкой подстилке деревянного стула, вальяжно закинув ногу на ногу. Он сложил руки на груди и усмехаясь глядит на меня. В комнате тускло, шторы задернуты и лишь рассеянный свет добирается в это место. - А меня вчера повесили. - ухмыляясь говорит он, - ты рада? Повесили? Я думала, что у Закклая куда более изощрённые способы убийства. - Тебя повесили по заслугам. – мой голос абсолютно спокоен, я даже не вглядываюсь в лицо Микаэла и совершенно не ощущаю страха. – Только вот я радости особо не чувствую. - Не чувствуешь? – он опустил ногу, приняв обыкновенную сидячую позу, улыбка сошла с его лица и он задумчиво пожал губами. – Думал, что после всего, что я сделал с тобой и твоей семьёй, после стольких лет кошмаров с мои участием в твоих снах, ты запрыгаешь и захлопаешь в ладоши, узнав, что я сдох. - Быть может, я бы и запрыгала какое-то время назад. – я задумчиво склоняю голову на бок, чтоб сидеть было удобнее и гляжу куда-то в пустоту. – сейчас как-то не хочется. Он достал из внутреннего кармана болотно-зелёной, если не ошибаюсь, в таких потемках, куртки сигарету, вставил её в рот и посмотрел на меня: - Не против, если закурю? - Кури. Запахло сигаретным дымом, он делает громкую затяжку и так же звучно выдыхает. - Почему ты не рада? Почему я не рада? - Ты отобрал мою семью, доставил мне адскую боль, многолетние страдания, а я и не чувствую ненависти сейчас. Быть может, - мой голос спокоен и ровен, говорю тускло, почти на одной ноте, - это из-за Нуа. - Мда, - Микаэл встал и подошёл к окну, повернувшись ко мне спиной и снова делая затяжку, - ты оказалась добра к моей дочери, спасибо. Я кутаюсь в какие-то клетчатые тряпки, которые совсем не греют. - Удивительно, что у таких уродов как ты, рождаются такие дети. Он ухмыльнулся и потер небритый подбородок. - Сам часто думал об этом. - Кто её мать? - После смерти моей жены я по кабакам загулял. Девка там одна была, Шарли. Красивая как богиня, только вот профессия была далека от божественной. У неё волосы были длинные, светлые и кудрявые. Глаза голубые, словно океаны. – Микаэл снова сел на стул, и делая затяжку, устремил взгляд куда-то в абстрактную точку на полу, - хорошая девка была, послушная. Все мои прихоти выполняла. Грабить стал больше, чтоб хватало денег на её услуги, и платил ей за то, чтоб не спала ни с кем, кроме меня. Ревновал. Не мог кроме меня никто ее касаться. Потом она сказала мне, что беременна. Я пытался смириться с этой новостью, но не смог. Какие мне нахрен дети? Ушёл. Надолго. Но когда срок родов подходил, мне любопытно стало на ребенка взглянуть. Вернулся, а она уже и родить успела и умерла неделю назад, малышку к себе мать её забрала. Мне показывать не хотела. - И? что ты сделал? - Что сделал… грохнул бабку и забрал девчонку. Но воспитатель из меня сложился хреновый. Тем более, чем старше становилась Нуа, тем больше была похожа на мать. Я ненавидел её за это. - Ты и её судьбу сломал. Она могла расти с бабушкой, иметь счастливое детство, насколько это возможно. А ты как гром среди ясного неба… - я тяжко вздохнула и прижала к груди колени сильнее, мёрзну, аж дрожь по телу. Микаэл затушил сигарету ботинком, бросив её на пол. - Ты ведь теперь с Нуа рядом. Ты ведь исправишь мои ошибки и не бросишь её, правда? - Коль жива останусь после вылазки, вызнаю, что там, за барьером, заберу Нуа. – я говорю сонно, устало и зевнув снова гляжу на него. - Останешься жива. Такие как ты не умирают просто так. Даже я убить не смог. Господь очень любит тебя. Ведь убей я тебя тогда, кто сейчас остался бы с моей Нуа? Я бы все равно сдох, больной я. - И правильно, не должны такие как ты за грехи свои жизнь спокойную жить. - Согласен. Ладно, пойду я, засиделся с тобой. Нуа от меня ничего не передавай, и по возможности, сделай так, чтоб она вообще меня никогда не вспоминала. Лучше никакого отца не иметь, чем такую свинью как я. Это моя последняя предсмертная просьба. Я не заслужил просить тебя вообще, о чём-либо, но ради Нуа… Свет в комнату пробился через шторину яркой волной. Я вижу лишь его улыбку. - Я позабочусь, чтоб воспоминания о тебе с годами стерлись из её головы. Проваливай уже. - И ты не хворай. Свет заполонил комнату окончательно, я увидела, как Микаэл исчезает в этом свете. На душе стало так свободно, к глазам подкатили слёзы облегчения. Вдруг какая-то тряска. Меня кто-то лупит по лицу. Больно, неприятно! - Эй, краса каретная, приходишь в себя? В нос суют нашатырь, прикладывают к щекам холодные мокрые тряпки. Я открываю глаза и чувствую, как болит горло. Я лежу всё в той же повозке на спине. А надо мной нависают все, кто только можно: Эрвин, Леви, Ханжи, капитан Закариас, Нанаба, Петра, Эрд… - Господи, чего вас так много? – голос хриплый, губы сухие. - Как ты, Александра? – обеспокоенный голос Эрвина греет мою душу. - Как может чувствовать себя человек, которого так лихорадило? – Ханжи снова вливает мне в рот жидкость, на вкус напоминающую сдохшую рыбу приправленную ослиной мочой. - Жарко, - я откидываю одеяло и присаживаюсь, держась за голову, меня поддерживают руки Петры. - Ты бредила… - она обеспокоенно заглядывает мне в глаза и я осознаю: уже смеркается. - Ко мне в гости приходил Микаэл Роут. Сказал, что его повесили. – вопросительно гляжу на удивленного Леви, как будто он может дать мне ответ, на молчаливый запрос о подтверждении этого факта. -Всё возможно. – он пожал плечами и дал запить водой из фляжки гадость, что вливает мне Зоэ. - Кто такой Микаэл Роут? – участливо спрашивает Эрд. - Ужас всей моей жизни. – я задумываюсь, как правдоподобна была наша встреча! – а где мы? - Мы на месте. – держа меня за руку и улыбаясь говорит Эрвин, - разбиваем лагерь. Твою палатку товарищи уже поставили. И вещи твои я туда отнёс. - Спасибо. - Тебе хоть немного лучше? – Ханжи без спроса раскрывает мне глаза пальцами шире, подносит фонарь ближе к моему лицу и заглядывает в зрачки. - Харе, четырёхглазая! Ей и без тебя тошно. – Леви включил свою ворчливость. - Идём, - Эрвин подаёт мне руку, чтоб я встала, - я провожу тебя в палатку, и ты отдохнёшь. Я касаюсь его руки, он аккуратно тянет на себя и поднимает меня. Спрыгнув с обоза, они с Леви оба подают мне руки для помощи. - Спасибо вам за то, что не оставили меня. – гляжу на всех, кто рядом. - Мы не сможем совершать это открытие без главной виновницы торжества. – Смеётся Нанаба. – Стрелять в небо планируем через два дня. Ты давай, лечись уже. - Да, капитан. – улыбаюсь ей и беру Эрвина под руку, уходя за ним в темноту. Вокруг снуют люди с фонарями, доделывают палатки, развели костер и готовят ужин. Смех разведчиков греет меня, ведь скоро мы увидим, что там, за этим небом. - Тебе хоть немного лучше? – Эрвин ласково гладит мою ладонь. - Я пропотела, выспалась, поэтому чувствую себя уже не так паршиво. - Быть может, ты будешь спать со мной в палатке, чтоб я мог помочь тебе, если вдруг что? – вижу, что Эрвин правда обеспокоен, но и лукавство в его глазах читается так же отчётливо. - Эрвин, мне лучше, чем было, всё будет в порядке. –смеюсь. - Сердце мне разбиваешь, - иронизирует он. Мы поужинали и разошлись по палаткам. Я рухнула в спальник и вырубилась сразу, а капитаны ещё долго что-то решали сидя у костра. На утро, всех собрали на зарядку, дабы поддерживать боевой дух. Одна я, немощная старуха под конец своей жизни, ковыляю к брёвнышку, сажусь на него, кутаюсь в одеяло и наблюдаю за ребятами. Через какое-то время рядом садится Эрд, вручая мне горячий чай с лимоном. - Держи, тебе необходимо долечиваться. – он садится рядом. - Спасибо, мой самый верный товарищ! – я жадно прикасаюсь губами к сладкому напитку, который сейчас меня согреет. Гляжу как Эрвин, беседующий с Миком на счёт расположения ракет, прожигает глазами Эрда. Бог мой, неужели он ревнует? Эрд мой товарищ! - Я вот что спросить хотел, - блондин пусть и смущён, но глядит на меня прямо. - Что? - А это… ну…. Нанаба и капитан Мик они… ну… встречаются? - Почему ты спрашиваешь об этом меня? Иди спроси Нанабу или капитана Закариаса.. – делаю живящий глоток кипятка и зажмуриваюсь от удовольствия. Пахнет утренней сыростью и рассветом. Вы знаете, как пахнут рассветы? Как-то по особенному. А этот рассвет пахнет ещё и надеждой. - У меня нет карандашей, чтоб защититься от него. – сухо подмечает Эрд, а я, чуть ли не давясь чаем начинаю от этого громко и истерично смеяться, вспоминая тот забавный случай. Несмотря на хрип в смехе и больное горло, я не могу остановиться. - Смешно ей, гляди-ка! – Эрду, кажется, не до смеха. - Ты напомнил мне об этом и я не сдержалась. – снова ловлю на себе строгий взгляд Эрвина. И вопросительно глядя на него, одними бровями задаю вопрос «Что?» а он прищурился и отпустил глаза в карту, которую демонстрирует ему Закариас, - хочешь, пошарь в моих вещах, я куда-то засунула и карандаши и альбом. Будет чем обороняться. - Очень смешно. – скуксился Эрд. А я прям представила, как он, выставив вперед себя карандаш, как средство защиты, идёт к капитану Закариасу, чтоб выяснить есть ли между ним и Нанабой что-то. Кстати, - я нахмурилась и посмотрела на Эрда - Что? - А зачем тебе информация об их отношениях? - Я пригласил её прогуляться вечером, а она сказала, что её бойфренд будет против. Наблюдал вчера за ней весь день, и она ни с кем не ведет себя так непринуждённо, как с ним. И ещё, - Эрд наклонился прямо к моему уху, будто сейчас выдаст государственную тайну, а я вижу, как яростно Эрвин поджимает губы, - Нанаба с Миком на «Ты» разговаривают. Я не могу с него. Дурной смех вырывается из моей больной грудной клетки и я не могу себя сдерживать. Я ржу без остановки, вот она! Государственная тайна! У Эрвина кипит крышечка. Он быстрыми шагами двигается к нам. - Прости, Эрд, я не могу рассказывать то, что не является моей собственной тайной. - Понятно. – он совсем приуныл. - Роузли, - наигранно теплый голос Эрвина вырывает меня из приподнятого настроения, и я гляжу на его протянутую для меня руку. – Идём, надо обсудить расположение ракет. А ты, Эрд, тоже занялся бы делом, вместо того, чтоб шататься здесь. - Ты чего такой строгий? – гляжу на Эрвина, когда он прямо таки утаскивает меня в сторону. - С чего ты взяла? - Я не успеваю за тобой, один твой шаг равен моим четырём! - Прости, - он сбавил ход и посмотрел на меня,- хочу посоветоваться с тобой на счёт ракет. - Мне кажется, - я прижимаю руки крепче к горячей чашке, чтоб согреться, - чтоб подумать над расчётами постановки и выстрелов ракет, лучше обратиться к Ханжи. - А мне рядом с тобой лучше думается. – он подставляет мне стульчик возле ракетной установки, чтоб я присела. – Я буду думать, а ты сидеть рядом. Я удивлённо нахмурилась, но спорить не решилась. Он завязал разговор с Ханжи, а я просто любуюсь им. Ракеты у нас получились красивые. Тонкие, как стрелы и мощные, как Леви. Капитаны занялись их установкой, а я задумалась. -Леви, - позвала я его, когда тот отошёл подальше, дабы полюбоваться установленными ракетами. - Что? – мне кажется, или он улыбается? - Если купол здесь не так высоко, то где-то совсем рядом он должен кончаться у земли? - Возможно. Что ты хочешь этим сказать? - Наверное, прозвучит глупо, но вдруг там есть дверь? Или что-то ещё? Как-то титанов же сюда запускали? - Мы уже ракеты сделали, некогда нам двери искать. – он положил руку мне на лоб, - ты ещё горячая. В этот момент повернулся Эрвин, и снова косым взглядом посмотрел на касающегося меня Леви. Он же знает, что мы с Леви близки. Как родственники! Чего так прожигать меня взглядом? Он снова отвернулся, а мне стало смешно. Мой большой капитан ревновать удумал. Весь день он носился, решая все вопросы, которые касаются нашего прорыва. Носился и таскал меня за собой. А я таскала стульчик. Не хочется сейчас идти против его слова, да и рядом с ним я чувствую себя комфортно: ведь кто знает, будем ли мы ещё рядом, когда прорвёмся в небо? Он предположил около сорока различных исходов, что нас ждёт там. И то, сорок предположил, а ещё сорок держал в уме. Если раньше со мной неохотно делились новостями и планами, то таскаясь за Эрвином я всё узнала из первых уст. Хорошо быть девушкой командора. После ужина он все-таки оставил меня в покое, когда я пожаловалась на больное горло. Обещала посидеть с ним перед сном, где-нибудь у кромки леса. А сейчас я греюсь у костра. - Может споём? – предложил Оруо - Очень неожиданно слышать это от тебя. – Гюнтер, которому поручено было заниматься ужином, от усталости даже говорить с трудом может. - А я не против. – Петра счастливая, предвкушает скорую свободу. – Может гимн разведки? - Вы пойте, а я послушаю. Из меня сейчас певец никакой. – я ёжусь. - Погоди, - Эрд необычайно заботлив, - сейчас одеяла принесу. Он сбегал в палатку с провизией и нашёл самое большое ватное одеяло. А когда укрывал им мои плечи, снова нарисовался Эрвин с ВОООТ ТАКИМИ ГЛАЗАМИ. - Аля, - он говорит спокойно, но смотрит пронзающе, - а можно тебя на минутку? -Можно. Плетусь за ним в его палатку. Одной рукой придерживаю одеяло на плечах, а пальцы другой руки переплетены с пальцами командора. Когда мы скрылись в палатке, я обратила внимание что внутри она гораздо больше, чем моя. И спальный мешок у него здоровый. - Ты, - вдруг начал он, весьма внушительным тоном, - сегодня спишь здесь, вместе со мной! ЯСНО? – вкрадчиво и грозно уточняет он. Я сдерживаю порыв смеха, делая наигранно серьёзное лицо и киваю - Как прикажете, капитан. А он не ожидал согласия. Даже растерялся, нахмурившись. - Вот так! – он растерянно сказал, не найдя других слов, - и когда на свободу вырвемся, ты тоже будешь каждую ночь спать со мной. - Хорошо. – так же наиграно серьёзно сообщаю я. - И вообще,- он собирается силами сказать что-то ещё, - захочу, и любовью с тобой займусь, ясно? Я улыбаюсь, подхожу к нему и глажу по щеке. - Мой глупый Эрвин Смит, - не могу налюбоваться этим его растерянным лицом, - мне всё ясно. Он ведёт бровью, всё так же удивляясь моей покорности. - Тогда я пошёл, отдам приказ к отбою и ночному патрулю, а ты готовься ко сну. Здесь. В моей палатке. - Так точно. – улыбаюсь и произношу на выдохе. Он вышел, шелестя занавеской, а я, забрав свою пижаму, переодеваюсь, укутываясь от холода в одеяло, и прям вот так, одеяльной гусеничкой залезаю в огромный спальник Эрвина. * Просыпаюсь среди ночи от того, что мне ужасно жарко. Эрвин вжимает меня в себя, несмотря на то, что я в коконе. Надо выбираться. Аккуратно вытаскиваю свои руки, снимаю с себя руку Эрвина, выковыриваюсь из одеяла, влезаю обратно в спальник и застегиваю его с моей стороны на замок. Эрвин спит без верхней части пижамы, ещё бы, спи он в ней, то с такой горячей мной вообще б сгорел. Прижимаюсь к его обнаженной груди, и желание внутри меня нарастает с удвоенной силой. Я веду пальчиками по его шее, ключицам, целую в скулы и опускаюсь ладошкой по груди, прессу и ниже, к резинке он пижамных штанов. - Ой, с огнём играешь. – я вздрагиваю от неожиданности, не думала, что он не спит. - Ты единственный огонь, в котором мне хочется сгореть. – вырывается у меня. А ему больше и слов никаких не надо было. На утро мы вылезаем из палатки в сырость, не выспавшиеся, но довольные и счастливые. Эрвин бодрячком отдаёт приказы, я пинаю балду как и Леви. Хожу за ним и задаю всякие глупые вопросы, лишь бы развлечь себя хоть как-то. Стрелять планируем в три часа. Сейчас одиннадцать. Все волнуются, нервничают и предвкушают. А я заставила Гюнтера и Нанабу в карты со мной играть. Сидим за палатками, играем в дурака, а все мимо проходящие смотрят как на дураков на нас. Двенадцать часов. В дурака мы наигрались, отправились к ручью, напились воды. Час дня. Мы пообедали, посидели у остатков ночного костра, повспоминали былые времена. Было весело. Два часа дня. Леви уединился с Петрой. Нанабу забрал Закариас. Эрвин прижимает меня к себе, я слушаю стук его большого сердца, закутавшись в одеяло в нашей палатке. - Я люблю тебя. И что бы не случилось после взрыва, прошу, держись рядом со мной. Я не хочу, чтоб обстоятельства нас разлучили. – Эрвин очень беспокоится за нашу целостность. Ведь это можно так назвать? - Куда бы ты ни пошел, я буду рядом. –шепчу ему, заглядывая в глаза, - всегда буду рядом. Он целует меня в уже остывший лобик. - Да будет так. Без пятнадцати три ракеты готовы к взлету и счёт идёт уже обратный. На поверхность первыми выбираются капитаны для разведки и я. Я настояла на этом, потому что именно я открыла тайну ненастоящего неба и я не прощу себе, если меня не будет там. Десять… Девять… Эрвин сжимает мою руку крепко и улыбается ободряюще. Восемь… Семь… Сердце колотится не столько в страхе, сколько в предвкушении. Шесть… Пять… Смотрю на Эрвина и одними губами говорю ему - Я люблю тебя. Четыре… Три…. - Я тоже. – отвечает он мне. Два… Один… ПУСК.