Serendipity

Пак Чимин — омега двадцати с хвостиком лет. Хвостик длиной в восемь лет ничуть его не смущает. Пока ему нет тридцати, он его, этот хвостик, категорично отрицает. Чимин — ведущий популярной телевизионной передачи. И так уж вышло, что он, к тому же, является автором идеи и сценаристом этой самой передачи. Не курит, но пьёт. Часто меняет цвет волос и стиль в одежде. Относится к той категории людей, которым идёт, знаете ли, практически всё. Никто понять не может, он в отношениях или нет. На всех, кто пытается к нему подкатывать, он смотрит свысока, презрительно. За спиной у него часто шепчут «сука». В лицо улыбаются, кланяются и восхищаются его талантами и красотой. А ещё у Пака есть хобби, о котором он старается не особо распространяться. Прямо сейчас он заканчивает очередной выпуск своей передачи, прощается со зрителями, тепло машет публике, аплодирующей ему, и выходит из студии, где проходили съёмки, направляясь прямиком к высокому брюнету, ярко улыбающемуся ему. Чимин улыбается в ответ. Ким Сокджин — омега тридцати трёх лет. Продюсер той самой популярной тв-передачи, которую ведёт Чимин. А ещё он заместитель генерального директора крупной телевизионной компании, на которой показывают программу Пака, и муж влиятельного бизнесмена, который звонит ему сейчас настойчиво, но Джин сбрасывает. Сокджин действительно красив. Многие говорят, что ему надо было работать ведущим или даже моделью, но он лишь смеётся в ответ, отмахиваясь. Эти люди понятия не имеют, что его супруг ни за что в жизни не разрешит Джину заниматься чем-то подобным. Он и так ревнивец дикий, а с подобными профессиями, которые, к слову, не прельщают самого Сокджина, и вовсе удавил бы уже кого-то из чувства собственничества. Чимин с Джином дружат уже, кажется, сотню лет. Ким из тех людей, кто знает Чимина очень разным. А главное — настоящим. — Все в восторге, — подмигивает другу Джин. — Они ненавидят меня, — фыркает блондин, зачёсывая и без того идеально уложенные волосы. — Тебе не плевать разве? Рейтинги высокие, они не посмеют сказать ничего сейчас, когда нуждаются в таких цифрах, которые дать можешь только ты, — Ким закидывает изящную ладонь на плечо Пака, сопровождая его в кабинет. Эта дружба поперёк горла всему управляющему составу канала, включая акционеров, но поделать никто из них ничего не может. За Джина им перекроют весь кислород. За Пака они и сами удавятся, он весь рейтинг канала держит. Так и терпят этих «подружек». — Закидываюсь витаминами, а хотел бы — снотворным. Чтобы никогда уже не проснуться, — запрокидывая голову, сыпет в рот жёлтые горошины Пак, пока Джин заваривает им обоим кофе. — Опять накатило? — хмурится Джин, размешивая тёмную жижу в идеально белой кружке с золотым ободком. — А когда меня толком отпускало в последний раз? — усмехается Чимин, но не смешно вообще-то. — Может попробовать что-то…новое? — осторожно спрашивает старший. — Я уже столько пробовал, хён, — устало отвечает Пак. — Давай сменим тему? Джин не спорит. Слишком хорошо знает друга. Они обсуждают следующий выпуск программы, прерываясь на шутки, заливисто смеясь на зависть недолюбливающим их коллегам, которые, проходя мимо кабинета со стеклянными стенами, то и дело кидают любопытные взгляды на дружную парочку. — Твой пришёл, — прерывает смех Чимин, глядя за спину Джина. — Уже? — Ким оборачивается, чтобы увидеть, как высокий мужчина в костюме подходит к кабинету. Тот уверенно открывает дверь, кивает Чимину в знак приветствия, и тут же наклоняется к Сокджину, чтобы обхватить его и потянуть на себя, заставляя встать. Его губы накрывают округлившийся от невысказанного возмущения рот супруга. Он жадно целует брюнета, одной рукой крепко сжимая его осиную талию, а второй зарываясь в густые волосы, явно портя укладку. — Ким Намджун, что вы себе позволяете? — тон голоса Сокджина повышается на пару октав, когда его рот, наконец, освобождают из плена. — Посреди рабочего дня краду своего мужа, который сбрасывает мои звонки, — уверенно заявляет светловолосый, нагло улыбаясь, не обращая внимания на хмурящегося, совсем не шуточно, между прочим, супруга. — Вообще-то, у меня ещё есть дела на сегодня, — упирается в массивные плечи мужчины Джин. — Нету. Мы всё уже обсудили, — улыбается Чимин, подмигивая Намджуну. — Вы сговорились! — возмущается Джин, дуясь. — Сегодня вечером, вас ждать? — уточняет Пак. — Да, мы будем обязательно, — тут же забывает обиды брюнет. — И завтра у тебя важное… — Всё, всё, идите отсюда! Завтра ты выходной, а я справлюсь и без тебя! Брысь отсюда, — машет Чимин, выпроваживая из своего кабинета сладкую парочку, чувствуя усиливающийся запах обоих. — До вечера, — кивает в знак прощания альфа, утягивая за собой мужа, которого так и держит в своих объятиях, словно драгоценность. Чимин улыбается, глядя в след супружеской чете. Пожалуй, только из-за них он ещё не потерял веру в любовь. И пусть у супругов Ким тоже своеобразная история, но сейчас они семья, от них любовью и заботой за километр пахнет, и вряд ли у кого-то в здравом уме могут возникнуть сомнения в их искренности друг к другу. Когда пара исчезает из поля зрения, Пак зарывается руками в волосы, тяжело вздыхает, и бормочет себе под нос: — Соберись, работу никто не отменял. Он выходит из кабинета, боясь сорваться, когда он один, и уходит к своей команде, чтобы похвалить их за очередной успешно проведённый эфир, обсудить детали прошедшего и предстоящего выпусков.

***

Вечер наступает слишком быстро. Чимин спешит. Опаздывать — его привычка, с которой он безуспешно борется. Но на свои маленькие выступления он всегда старается приезжать заранее. В свободное от работы время Пак Чимин поёт. Об этом знают не так уж много людей, и разглашать это Чимин не планирует. Не стыдится, но афишировать не хочет. Ему нравится, как у него получается. Текст песен, музыка, голос. Всё довольно неплохо, некоторым действительно нравится, без лести. Какого же его удивление, когда он проходит за сцену подготовиться в сопровождении лучшей в мире поддержки — Джина, но его останавливают сообщением о том, что выступать он будет последним. Не просто последним, а в очень позднее время, когда зал уже, скорее всего, опустеет. И всё из-за… — Ван Ибо! — взвизгивает, вмиг свирепея, Чимин. Он разворачивается, чтобы высказать всё, что он думает об этом сучном омеге своему лучшему другу. — Спокойно! — пытается остановить надвигающуюся бурю Сокджин. — Спокойно? Серьёзно, Джин? — Пак сжимает руки в кулаки так сильно, что остаются следы на нежной коже от ногтей. — Мне плевать, что зал будет пустой. Мне даже плевать, что Ибо делает это для того, чтобы меня слышало меньше людей. Плевать. Но он делает это специально! К тому же, я должен проторчать здесь весь вечер, а ты знаешь, я не умею ждать, ты знаешь, я ненавижу, когда такое делают на зло, ты знаешь, что… — Знаю, Чимин, знаю. Давай выйдем на свежий воздух, ты покраснел. Надо подышать! Брюнет выводит на улицу друга, выслушивает его возмущения, попутно объясняя, что не стоит так сильно волноваться. Он знает, что если Чимин перенервничает перед выступлением, то потом будет ругать себя, ведь это точно повлияет на тональность голоса, а Пак выкладывается на полную, даже несмотря на то, что это вообще-то всего лишь его хобби. Попытки Джина проваливаются, когда на горизонте появляется сам виновник столь буйного состояния блондина. Лицо Чимина искажает искренняя ненависть. Ван Ибо — омега двадцати лет. Невероятно красивый брюнет с невероятно мерзким характером. На самом деле, с первого взгляда они с Паком даже понравились друг другу. Два красивых омеги с прекрасными голосами. Чимин поёт для себя, в качестве увлечения, которое помогает справляться с ощущением бессмысленности жизни. А Ван поёт для того, чтобы о нём узнало как можно больше людей и мечтает о карьере в шоу-бизнесе. Никакой конкуренции, казалось бы. Но как только в их первую встречу в совместную гримёрку заходит спонсор и, по совместительству, так уж случилось, любовник молодого омеги, зарождающейся дружбе приходит тотальный конец. После выступления Пак ярко улыбается альфе, что глаз с него не сводил, видимо забыв, что на этом вечере выступает его, вроде как, пассия. А Ван Ибо свирепеет, сжимая руки в кулаки. Чимин искренне не понимает, что произошло, ведь он не флиртовал с этим мужчиной. Он лишь проявил вежливость, которая обернулась тотальным скандалом. Визги Ибо. Возмущения Пака, оскорблённого резкими заявлениями несостоявшегося друга. И мерзкий похотливый взгляд спонсора, что будто помоями облил, хлопнув Чимина по заднице. Так зародилась война, продолжавшаяся вот уже полгода. — Послушай меня сюда, малолетка! — шипит Пак, теряя контроль окончательно, когда Ибо старательно изводит его нервы, переходя границы спора о времени выступлений, чрезмерно агрессивно высказываясь в сторону Джина, который всего лишь пытается уладить конфликт мирно. — Только посмей открыть рот в сторону меня или моих друзей, я разукрашу твоё абсолютно некрасивое лицо идеальными синяками… — Эй, тише на поворотах, — слышится хрипловатый грудной голос, который бесцеремонно прерывает яростную атаку Чимина. — Разве можно так унижать человека? Вдвоём на одного. Все трое оборачиваются. Перед ними стоит парень. Он ростом, кажется, выше Джина. Чёрная кожаная куртка распахнута, открывая вид на белоснежную футболку, обтягивающую крепкое тело. — Иди, куда шёл, — рычит Пак. Джин хватает его за руку, останавливая. — Молодой человек, не вмешивайтесь, не зная сути разговора, — поддерживает друга Ким. — Разговор? — брови парня взлетают вверх в удивлении, губы искривляет ухмылка. — Да вы прессуете человека. Это не разговор, это наезд. — Слушай ты, — блондин тычет пальцем в мощную грудь непонятно откуда взявшегося защитника, испепеляя того взглядом, — тебя попросили не лезть. Или ты плохо слышишь? Уйди или тебя уберут отсюда. — Уберут. Звучит, как угроза, — ещё шире улыбается парень, явно издеваясь. — Что здесь происходит? — бас Намджуна прерывает разрастающуюся бурю. — Всё в порядке, Джуни, всего лишь недопонимание, — пытается объяснить ситуацию Сокджин, зная, как может отреагировать на подобное его супруг. И боится он вовсе не за себя или Чимина. — Недопонимание? Теперь открытая агрессия в сторону невинного человека именно так называется? — не унимается ухмыляющаяся рожа, как про себя успел прозвать молодого альфу Пак. — Кто тебе сказал, что это невинный человек? — истерично повышает голос блондин. — Так, зайдите в клуб! — рявкает Ким, заставляя своего мужа и его друга, уйти от разборок. — Но… — начинает Чимин. — Я сказал зайти! — давит голосом, энергетикой и потяжелевшим вмиг, обволакивающим запахом ярости, Ким Намджун. — Потом разберёмся, просто зайди, — Джин толкает друга ко входу в здание, не желая показывать ему наглядно, каким может быть его супруг в гневе. — Да что он себе позволяет? — шипит Чимин. — Тише, тебе надо успокоиться, — вздыхает Сокджин, нервно постукивая пальцами по столику в маленькой комнатушке, выполняющей сейчас роль гримёрной. Чимина накрывает стадия смирения, он уходит в полное опустошение, чувствует новую волну отчаяния, подбирающуюся так невовремя, зарывается руками в свои волосы, ероша их, и сворачивается клубочком на диване здесь же. Ему надо справиться с новым приступом. И сделать это вне дома, перед выступлением максимально сложно. Но он постарается. Джин переживает за друга, взволнованно смотрит на супруга, крепко сжимающего его в объятиях. Они оба знают, что Пак чувствует себя разбито. И ерундовая же ситуация, но эмоциональное состояние омеги и так оставляет желать лучшего уже длительное время. Даже мелочь добивает. — Я хочу поменять песню, — тихо говорит блондин, вставая, наконец, с дивана. — Ты уверен? — Сокджин подходит к нему, обнимая в знак поддержки. Чимин в ответ лишь кивает. — Я договорюсь, — выходит из гримёрки Намджун.

***

Чон Чонгук — альфа двадцати одного года. Он на последнем курсе института. Ищет себя и наслаждается вполне самостоятельной жизнью. Он водит мотоцикл, любит скорость, тхэквондо и онлайн игры. Ещё ему нравится фотографировать, но это лишь хобби, увлечение. Ким Тэхён — омега двадцати лет. Брюнет неземной красоты и столь же неземного, странного вкуса. В этом его фишка, изюминка, уникальность. Он увлечён учёбой, хотя немного рассеян. Изучает языки, подрабатывает, хоть и не нуждается в этом. Любит детей. Они встречаются с Чонгуком вот уже почти два года. Чонгук вообще-то не хотел идти в это заведение. Но Тэхён настаивал, а расстраивать своего парня в планы Чона не входило. Он не то, чтобы против таких мероприятий, где поют непрофессионалы, пока ты уплетаешь за обе щёки еду, но просто именно сегодня у них в команде намечалась мощная катка. Из-за сессии он и так пропустил парочку предыдущих. И прямо сейчас он потягивает пиво из высокого бокала, скользит взглядом по довольному лицу своего парня, и думает, что поступил, пожалуй, правильно. Ведь улыбка его парня стоит того, чтобы пропустить катку. Наверное… Вечер уже близится к завершению, осталось два выступления. Гук готов был давно отправиться домой, но Тэхён настоял, что хочет дослушать всех. Неприятный осадок от странной сцены на улице перед клубом отпустил, залитый холодным вкусным пивом и тёплой улыбкой его пары. Чон вместо того, чтобы слушать очередного выступающего, рассматривает своего парня. Он у него красивый. Чонгук улыбается своим мыслям, дотрагивается пальцами до его волос, проводит, будто убирая прядь за ухо. Ким шикает на него, и отворачивается снова к сцене, наслаждаясь пением очередного выступающего. Чон вздыхает, романтический настрой пропал. Он оглядывается, замечая скучающие выражения лиц. Присутствующие вяло аплодируют, прерываясь от еды и питья, Ким наклоняется к нему, чтобы поделиться впечатлениями. У Чонгука только одно, блин, впечатление — ему скучно. А где-то там, его товарищи по команде, проводят катку. И судя по чату, который постоянно мигает входящими сообщениями, им там весело. В таких неприятных размышлениях, Гук упускает, как на сцену выходит новый исполнитель. Да ему, если честно, плевать. Побыстрее бы домой. Свет над сценой гаснет, скрывая того, кто выходит. Исполнитель становится перед микрофоном. Начинает играть приятная мелодия. Но Чон поворачивается к сцене, только когда звучат первые слова песни.

Intro: Serendipity

Голос парня со сцены обволакивает. Он нежный, тягучий. Поёт без надрыва, но ощущение, будто проникает до глубины души, задевая там какие-то скрытые от чужих глаз струны. Слова песни, голос, ласкающий слух, то, с какой самоотдачей парень на сцене выводит каждую ноту, всё это цепляет, пробуждая внутри чувства. Не играя, а искренне выдавая те эмоции, о которых поёт, человек на сцене заставляет всех отвлечься от еды, друг от друга, от посторонних мыслей. Всё это вдруг делает Чонгука до боли чувствительным, открытым. Он нервничает. Постукивает ногой, шевелит челюстью, барабанит пальцами то по лицу, то по коленке, ёрзает. Перевозбуждён, не может справиться, потому что вообще никогда не относил себя к эмоциональным людям. Он скорее замкнут, отстранён, логичен до скрежета зубов. — Успокойся, Гук, — шепчет Тэхён, пихая, чтобы тот перестал стучать. — Что ты, как на иголках? Альфа не отрывает взгляд от сцены. Пытается в сумраке рассмотреть обладателя этого голоса. Тот изящно водит рукой в воздухе, но видно лишь силуэт. Чонгук хочет увидеть ту нежность, с которой поёт парень, в его глазах. Хотя ему почему-то кажется, что исполнитель поёт с закрытыми глазами. В голосе певца слышатся нотки грусти, которые задевают. Встреть меня, Люби меня сейчас, Прикоснись ко мне сейчас. Чонгук тяжело сглатывает. Он не любитель сопливых песенок про любовь. Что так сильно трогает? Что заставляет вслушиваться? Почему столько эмоций изнутри распирает? Может, дело в сладком, действительно вкусном голосе того, кто сейчас заставляет весь зал замереть, слушая? Не может такого быть. Просто позволь любить тебя Позволь любить, Позволь любить тебя Позволь мне любить, Позволь мне любить тебя. Певец на сцене выводит последнюю ноту и замирает. В зале такая тишина, что слышно, как он ставит микрофон обратно на стойку. Через секунду все гости, будто отмирая от ступора, начинают аплодировать. Сначала едва слышно, несмело, боясь разрушить атмосферу нежного очарования, которое воссоздал парень одним лишь своим голосом, затем всё громче, выкрикивая слова восхищения, и просьбы повторить. Певец на сцене кланяется, благодаря всех, машет рукой, но себя так и не показывает. Уходит. Все оживлённо переговариваются. Отовсюду слышны восхищённые возгласы. А Чонгук так и сидит с приоткрытым ртом, пустым взглядом таращась на сцену, где всего несколько секунд назад был обладатель ангельского голоса. — Это было хорошо, действительно хорошо, — с важным видом кивает Тэхён, не поворачиваясь к своему парню. И стоит порадоваться, что он не смотрит сейчас на Гука, зависшего конкретно.

***

Чонгук не любит вставать слишком рано. Но сегодня ему надо получить одобрение на стажёрство, будь неладна эта институтская практика. Он поднимается на лифте, прокручивая в голове все те напутствия, что получил от своего научного руководителя, который направил его сюда. Улыбается в ответ молодому омеге за стойкой регистрации на входе, который тут же провожает его по длинному светлому коридору, вручает его в руки приятной девушки, и в радостном предвкушении, он входит за ней в кабинет. Слова приветствия застревают в глотке, улыбка сползает с его красивого лица. Молодой мужчина прямо перед ним, поднимает на него свой взгляд и кривит губы в едва сдерживаемом презрении. — Это Ваш новый стажёр, — улыбается девушка, видимо ассистент того, кто сейчас рассматривает, весьма высокомерно, Чонгука. — Здравствуйте, — заставляет себя поздороваться Чон, сжимая челюсти, давя внутри неприязнь. — Ну, здравствуй, — хмыкает блондин, оравший вчера перед клубом, как истеричная сука. — Присаживайтесь. Господин Пак проведёт с вами предварительное собеседование, — приветливо улыбается потенциальному стажёру девушка-ассистент и собирается уходить. — Принеси мне кофе, пожалуйста, — просит её Чимин, не сводя внимательного взгляда с наглого альфы, который вчера бесцеремонно вмешался в его скандал с Ибо. — Будьте добры, мне тоже. С молоком или сливками, две ложки сахара, — обворожительно улыбается Гук девушке, заставляя ту покраснеть. — Чон Чонгук, — читает Пак бумагу перед собой, после того, как его ассистентка выходит из кабинета. — Так точно. Чон Чонгук, — кивает младший, сверля взглядом блондина. — Специальность? — начинает допрос Пак. — Телерадиовещание. — Ведущий? — ехидно улыбается блондин. — Нет, — сжимает кулаки под столом Гук. Ему непонятно, почему все так настойчиво видят в нём ведущего. Для него это сродни унижению, будто он ничего больше не может, кроме как сверкать своим лицом, честно скажем, красивым. — О-о-о, неужели не потянул на ведущего? — явно издевается над альфой Пак. — Не вижу преимуществ для себя в этой профессии, больше привлекает закулисье, — пожимает плечами Чон. — Считаешь, что ведущие — лишь красивые куклы? — спокойно спрашивает Чимин, поднимая взгляд на парня. В его голосе нет сарказма, ехидства, но слышится будто угроза. — Нет, — отвечает Гук после паузы, — не совсем так. Меня просто больше влечёт к техническому процессу. Никогда не думал о карьере ведущего. — Зря, симпатичная мордашка, — Пак облизывает губы, а Чонгук почему-то сжимает кулаки крепче. — Хотя есть и симпатичнее. Курс? — Выпускной, — сквозь зубы цедит Чон, убеждённый, по репликам блондина, что над ним просто издеваются. — Где проходил предыдущие практики? — У нас ещё не было прямого доступа к практическим работам на каналах. — Дипломная работа? — Она…м-м-м… на стадии… — впервые отводит взгляд от омеги Гук, пытаясь подобрать слова. — Ясно. Не начинал даже, — откидывается на спинку кресла блондин, покачиваясь. — Тогда в чём суть твоей практики? Тебе просто нужна печать на бумажке? — Нет. Хочу набраться опыта, — уверенно отвечает Чонгук, чувствуя, что не нравится тому, кто сейчас мысленно принимает решение брать его на практику или отказать ему. — Опыта? — усмехается Чимин, облизывая губы. — Такого опыта у меня достаточно, а вот в работе пока немного, хотелось бы повысить уровень, — парирует наглец. — Такого — это какого? — удивляется внезапной дерзости Пак. Чон ухмыляется. Понимает, что его сейчас попереть из этого кабинета могут, и никто не поможет обратно на стажировку вернуться, но плевать, вообще-то. Ему этот высокомерный блондин даже нравится чем-то. Интересно поиграть с достойным соперником. А как он вчера орал… — Орального, — толкая язык за щёку. — Ну, ртом ты работать умеешь, заметно, конечно. Жаль, что не продуктивно, — пытается сдержать смех омега. — Почему же не продуктивно? — притворно возмущается студент. — Потому что не умеешь фильтровать, не понимаешь с кем разговариваешь и куда лезешь, — вмиг становясь серьёзным, стирает веселье с лица Чимин, и поднимается со своего шефского пафосного кресла. — Я лишь хотел защитить омегу, на которого наезжали двое, — Чонгук встаёт следом за Паком, который явно собирается выйти из кабинета, и оставить стажёра без практики. — Наезжали? Ну что ж, судить поверхностно, не зная всей ситуации…какие ещё таланты вы скрываете, Чон Чонгук? — останавливается уже перед выходом блондин. — Ваш кофе, — заходит так вовремя ассистентка, удерживая в руках деревянный поднос. — Спасибо, дорогая, — изящно обхватывает свою кружку Пак. — Вы уходите? — удивлённо спрашивает девушка. — А как же стажёр? Мы берём его? Блондин смотрит несколько секунд на парня перед собой. У того желваки так сильно сжаты. Мускулы напряжены. Злится. Пак наклоняет голову в бок, рассматривая разъярённого Чонгука. Скользит взглядом по его телу, красивому, к слову сказать, накаченному в меру, мощному. Вспоминает, как тот нагло отвечал ему. — Только через мою постель, — самодовольно улыбается Чимин, выходя из кабинета.