***
Чонгук странный, так думает Ким. Тот прямолинеен в своих словах, а ещё вдобавок наглый и уверенный в себе омега. И Гук, пользуясь своей целеустремлённостью, разузнал, где учится старший. Киму так и непонятно, как тот достал его номер, ведь разошлись они так же незаметно, как и познакомились. Он солжёт, сказав, что не карал своё пьяное сознание за ту трусость, что не позволила ему быть смелее и самому попросить у нового знакомого контакты. Тэхён больше удивился не звонку с неизвестного номера за десять минут до конца лекции по истории искусств, а знакомому лицу, по которому, оказывается, так скучал. Чонгук тогда впервые его встретил после прекрасно проведённого времени в том клубе. А Тэхён уже и не помнил его названия, так как не являлся любителем подобных развлечений и редко куда выбирался. Но тот вечер был исключением, некая судьба, ведь он встретил причину его бурлящих эмоций, которые будто раскалённая лава в недрах уснувшего вулкана. И это пламя намеревалось прорваться в скором времени в свет. Его терпеливо ждал Чон у самого выхода из университета. Сердце дребезжало не унимаясь, пока он шёл тому навстречу, шагая вдоль огромного коридора. Он ощутил себя крошечным, когда колени подогнулись от стального взгляда на себе, но, Киму кажется, что смотрят на него, наоборот, с какой-то ноткой предвкушения и… радости? Чёрный бомбер, что больше на несколько размеров положенного, воздушно обнимал подтянутое тело Чонгука. Того же цвета широкие джоггеры вкупе с массивной обувью скрывали стройность ног, больше одаривая чужую фигуру некой брутальностью. Сам Тэхён — юный дизайнер-модельер, и он всегда любил скромность и дороговизну в своём гардеробе. А Гук яркий, пускай и облеплен чёрными тканями одежды, но он всё равно выделяется из толпы своей манящей аурой, что безжалостно сбивает с ног, ненароком заставляя обратить на себя внимание. И Ким поддался этому соблазну. Однако весь этот дерзкий образ совсем не сочетается с теми эмоциями, что постепенно проявляются на лице Чона, который уже со счастливой улыбкой внезапно обнимает его. Крепко и жадно, будто они знакомы несколько лет и скучали друг по другу после столь долгой разлуки. Но со вторым Ким согласится. Только вот не прошло и дня с их последней встречи.***
Они сближались. Тэхён не помнит того дня, когда они не виделись, ведь Чонгук постоянно ловил Кима у университета и тащил кормить в кафе, что было совсем неподалёку. Даже выходные дни не оставались бездельными, и его выводили на активную прогулку. О Тэхёне заботились, им искренне интересовались, выпытывая из него всё, что только возможно, начиная от любимого бренда в одежде — хотя Чонгук с первого взгляда на омегу смог догадаться, ему просто хотелось дольше упиваться движением чужих губ — до планов на будущее, которые, как оказалось, совпали с чоновскими. Гук учится на архитектора. И ему это так идёт, что Ким ненароком расплывается в горячую лужу от этого осознания. Парень напротив уверен в своих возможностях, а Тэхён продолжает завороженно слушать бархатный, едва мелодичный голос омеги. И у него неожиданно появилось одно из главных желаний — увидеть, как Гук работает, как синие локоны вьются из неаккуратно собранного пучка волос, как предплечья, под кожей которых ползут голубые вены, напряжены, пока пальцы одной руки бережно водят линейкой по чертёжной бумаге, в другой держа карандаш. Ким предполагает, что тот ещё наверняка в процессе хмурит густые брови. Это сбивает сердце с ритма. Настолько красив. И всё буквально очевидно — они друг другу нравятся, их красноречивые взгляды бесспорно говорили всё за себя. Это омежьей дружбой и вовсе не пахнет. Для других, возможно, да, может так и показаться, но уж точно не для них. Они неглупые, а Чонгук наглый. По правде говоря, Тэхён до последнего притворялся, что в этом нет ничего особенного — просто общение, которое им обоим приятно. Так было проще. До того момента, пока будущий архитектор не стал целовать его. Не совсем целовать, конечно, но тот при встрече прижимался своими губами к его скуле. Робко, чтобы Ким не сумел отвертеться, и бесстрашно. А что Тэхён? Тэхён каждый такой раз цепенел, пораженно глядя на парня, который в ответ только вопросительно дёргал бровью, мол, «что-то не так?», и умело сменял тему, заговаривая опешившего Кима. А тот трусливо молчал, а молчит, значит не против, наверное, синеволосый этим и пользовался. Так продолжалось на самом деле приличное время, и Тэхён замечал, что чужие, уже изученные собственной кожей, мягкие уста спускались всё ниже. В одну встречу поцелуй приземлился на румяную щеку дизайнера, в другую — ближе к носу, а последующие, ещё чуть-чуть, и губы Гука коснутся его кончика рта. В один день так и произошло. Однако, скорее всего, сам Чонгук этого не планировал, ведь Ким случайно дёрнулся, из-за чего их губы неряшливо мазнули друг по другу. Чон был удивлён не меньше Кима. Но они снова не зациклились на этом. Точно не сейчас это обсуждать, не тогда, когда они решили прогуляться в парке, кипящим толпой людей, чувствуя на губах тёплое жжение. Словно ничего и не было, продолжали касаться друг друга робкими взглядами и глупыми улыбками. Вот только они лавировали на одном месте. Недели шли, и омеги всё равно не прекращали видеться, а Чонгук не переставал его быстро целовать в уголок губ. Они также притворялись, что у них всё нормально. Но Тэхён, в самом деле, человек терпеливый. Было бы это неправдой, то не позволил этому на так долго затянуться. Однако, так или иначе, всему есть предел. Ким просто-напросто решился сместиться на шаг вперёд в их… общении, дружбе? А перспектива отдаляться от этого человека его не устроила сразу же, поэтому решение моментально пало на другой вариант. Страшно — да, ему-то, по сути, было всегда страшно, и он думал, что затягивал с этим, чтобы, вероятнее всего, заставить себя поверить, что они достаточно близки для нового этапа их непонятных отношений. Чтобы не было как-то спонтанно, ведь это не показатель искренности. Но Чонгук искренний. Поначалу он слишком торопился, да, это заметно напрягало, но теперь он больше ничего не предпринимал. И пришла пора Тэхёну взять всё в свои руки, непослушно дрожащие в лёгком страхе.***
Третий час прохладного дня. Свободное воскресенье, которое Тэхён, по правде говоря, ждал со знакомым волнением в груди. Но этот трепет под рёбрами приятный, ведь он, наконец, пригласил в свою скромную квартиру Гука. Тот блеск в зрачках ореховых глаз и счастливый возглас никак не покидал его воспоминания. Чон был по-детски рад услышать подобное предложение от хёна. Подаренные мамой Кима настенные часы мягко рассекали тишину гостиной своим тиканьем. Омега бездейственно дожидался гостя, потерянно хлопая глазами и глядя на не пойми откуда взявшиеся затяжки на своих дорогих штанах. Но ему было на это плевать, что удивительно, ведь это его любимые. Он прислушивался, чтобы потом дёрнуться от дверного звонка. — Привет, — сразу с порога дружелюбно тянет Чонгук, когда перед ним распахнулась дверь. Но он не будет Чонгуком, если без разрешения и по-хозяйски не заскочит в прихожую, заставив этим самым молчаливого Кима сделать пару шагов назад. Тэхён не знает, как на это реагировать. Ему просто хочется смотреть на Чона. Он, оказывается, скучал. Хотя они виделись-то только вчера. На парне снова нет и намёка на светлые цвета в одежде. — На улице дождь моросит, — Ким медленно оборачивается назад, глядя в окно гостиной. И вправду пасмурно. Он неторопливо возвращает своё внимание на гостя. На чёрной толстовке заметны влажные крапинки. — Знаешь, и он меня бесит, — продолжил он, не стесняясь снимать обувь, ту, которая любимая Тэхёна. Подошва тяжёлая, а платформа высокая, что, сняв её, парень напротив стал немного ниже. Сейчас они почти одного роста. Покажется странным, но дизайнер представлял, как эти ноги в чёрной обуви с цепями и шнурками изящно пинают кого-то. Жестоко — так точно, но трудно не согласиться, что выглядело бы это эстетично. — Такой противный, что аж раздражает. Фу, — синеволосый нарочно передёрнулся всем телом, забавно улыбаясь. Чонгук, заметив, что хён так и не проронил ни слова, вдруг последовал за чужим взглядом. Однако он не думал смущаться, разглядывая свои розовые носки с белыми маленькими кроликами. Он зашевелил пальцами ног, перекатываясь с пяток на носки. — Ну… зато они милые. Скажи же? Тэхён не знает, что с ним. Он такой заторможенный, что безумно медленно, ему так кажется, поднимает свои глаза с чужих ног вверх, к глазам Гука, по пути разглядывая чужую одежду, что своим дерзким чёрным цветом совсем отличается стилем от детских носков. Ему снова ухмыляются, а он загипнотизировано наблюдает за этим. — Да. Согласен. Они милые, — тихо говорит Тэхён. А ещё Чонгук тоже милый. Милые синие волосы, что очаровательно пушатся в стороны, и носки эти дурацкие тоже милые. Но он этого не озвучивает, предпочитая совершить очередную маленькую ошибку. А может и нет, может это и не ошибка вовсе. Вдруг, если он последует робкому желанию, то, наоборот, ничего этим в их отношениях не испортит. Была не была, а кто не рискует — тот не пьёт шампанское. — Здравствуй, Гук-и, — запоздало приветствует дизайнер. Он вдруг жмурит веки и прижимает губы к чужим. Он был прав. У Чонгука губы и вправду нежные, немного сладкие от грейпфрутовой жвачки, и Ким только в данную секунду сполна может ощутить их так плотно впервые. Храбрый шаг, можно сказать отважный, ведь он нагло целует, и нет, ему бы отстраниться, но омега только осознанно движет губами, обнимая чоновские, с которых вырывается горячий вздох. Тэхёну кажется, что Гук никогда перед ним за всё это время их общения не был таким уязвимым. Он словно скинул с себя этот образ, в наборе которого была всегда хитрая ухмылка, самоуверенная и чарующая, но сейчас же напротив Кима чужие дрожащие веки и грудь, что не прекращает вздыматься так часто. Гук со звонким сопением отстраняется, юрко облизнувшись, и уголки рта, не прошло и пару секунд, хищно растянулись. Снова. Чёрт. — Значит, ты для этого пригласил меня к себе домой? — Чон хмыкает, пока любуется растерянным омегой. — Чтобы совратить? Глаза Тэхёна глупо захлопали. Внезапное смущение вдруг заставило его вздрогнуть, а после и вовсе ощутить распространяющийся жар в груди. Какой глупец! Тэхён пока не понял — недалёк он, или же Чонгук. — Знаешь, если что-то не устраивает — дверь позади тебя, — бузит он, махая рукой, чтобы потом развернуться в сторону своей комнаты. Он наивно надеется, что подобным образом спрячется от всего, от всех этих непривычных эмоций и дрожи в коленях. Но его резко обнимают со спины и целуют вьющиеся локоны на макушке. Тело незамедлительно реагирует на тепло чужой кожи, также торопливо отзывается на ласки огненными мурашками, когда нежные губы невесомо коснулись места за ухом. Этот чёртов голос, граничащий с хриплым шёпотом, дразнит сломленного Тэхёна. — Не прогоняй меня, — объятья стали крепче. Ким глаза прикрывает, туго сглатывая. — Ты же не бросишь меня одного под ледяным ливнем? — Не преувеличивай. Солнце уже во всю светит. — Но ты же всё равно не прогонишь меня? — Нет, — в итоге быстро сдаётся он. Ким разворачивается к Чонгуку и робко обнимает за шею, уткнувшись в неё носом и слышит тонкий аромат сладкого феромона. Сердце неугомонно долбится о грудную клетку изнутри. Он чувствует в ответ, как его бережно стискивают в руках. — Покажешь свою комнату? Не от кого скрывать — Тэхён живёт в достатке, и рождение в состоятельной семье сыграло свою роль, как и то, что он создаёт на заказ свою одежду вот уже как пару лет. Он позволяет себе многое, но и не хвастается всем подряд, сохраняя некую скромность в своём образе. Наверное, поэтому его квартира небольшая, какую он бы себе на самом деле мог позволить. Омега хорош во вкусе, когда дело касается нарядов, однако подобрать сочетающиеся цвета для дома было нелегко. Но его выбор пал на светлые тона: бежевый с щепоткой апельсинового цвета. И ему нравится. Нравится то, как незатейно, но богато выглядит его уютная комната, в которой наглый гость уже комфортно пригнездился, занимая кровать просторных размеров. Постель безупречно пышная, кремового оттенка, из которой хозяин дома каждое утро, как жвачка, отклеивается, не имея желания покидать родное место. Ещё от неё веет душистостью и Тэхёном, которого архитектор не выпускает из объятий, щекоча ключицу губами и горячим равномерным дыханием в то время, пока Ким прерывисто сопит. Он всё ещё напряжён. Чертовски напряжён. Его никогда так не трогали, никогда не обнимали и не усыпали поцелуями чувствительную кожу плеч, что ненамеренно проглядывалась из широкого выреза кофты. — Ты что творишь? — с придыханием вырвался его шёпот. Чонгук торопится. Он слишком спешит со всем этим. Но почему же Тэхён не ломится прекратить это? Чего он сам хочет от этих прикосновений, что заползли под его одежду? Из его горла вырывается полустон, когда чужие и такие наглые изящные пальцы, на которые дизайнер подолгу засматривался, невесомо пробежались по рёбрам, будто пересчитывая их. — Хочу тебя, — мурлычет он и пожимает плечами, целуя в нижнюю губу. — Причём, давно уже. Тэхён впадает в ступор и хлопает ресницами, пока Чонгук бесцеремонно опускается губами по его напряжённой шее. Киму, правда, хочется злиться, оттолкнуть и пару раз стукнуть беспардонного гостя, что принялся кончиками пальцев пробираться под резинку штанов. — Ты… Ты меня вообще спрашивал? — его рука легла поверх чужой, татуированной, но не решилась смахивать её. Даже не так, Тэхён только в ответ её пугливо сжимает, и это даёт очередной повод Чонгуку пойти на следующий отважный шаг. — Я чувствую, как ты намокаешь там. Тэхён резко втягивает воздух в раскалённые лёгкие и шумно сглатывает. В чужом голосе нет ни капли смущения, только дьявольская уверенность, из-за чего он дрожать начинает, тело не слушается вовсе, а ладонь парня, словно змея, уже лениво пробралась в его домашние брюки. Это была та самая граница, и они только что её пересекли, когда через тонкий слой нижнего белья его коснулись, совсем аккуратно. Разнеженный причудливой лаской омега резко поворачивает голову в сторону синеволосого. Малиновый тинт на кимовских губах привлекательно блестит, язык то и дело проскальзывает между ними, а Гук неотрывно смотрит на это. И неторопливо двигает кистью в чужих штанах. Да, он был прав — Тэхён уже мокрый и твёрдый до предела. И стал он таким податливым лишь от незамысловатых поцелуев. — Давай не будем делать этого, Чонгук-и? Прозвучало как-то неубедительно. — Ты уверен? Он передвигается плавно, даже как-то бесшумно, наверное, чтобы не отпугнуть Тэхёна. Определённо, змей перед добычей. Но даже так Чон уже оказался над омегой, вдавливая того своим весом в воздушную постель. А Ким берёт и обнимает. Тянет на себя и утыкается носом в скулу напротив, действуя совсем иначе, противореча себе самому. — Ты только скажи точно, и я перестану. Тэхён потерялся, не уловил того момента, когда свернул с нужного пути прямиком в объятья омеги. И не просто омеги, а в те руки, которые поистине делают ему приятно. И это до сих пор кажется неправильным. Но и в то же время он прекрасно знал, на что шёл. Он сделал ответный шаг. Он, Тэхён, дал Чонгуку надежду ещё с самой их первой встречи, ещё тогда, когда их взгляды пересеклись, минуя неоновый свет ночного клуба, и теперь ощущает всем телом ответную реакцию. Девственная кожа нагревается с каждой секундой под чоновскими пальцами, плавится, словно ирис на летнем солнце, пока с него бережно стягивали домашнюю блузку, обнажая совсем. Они правда торопятся с этим, синеволосый продолжает быть напористым, а Ким в итоге покорно поддаётся. Понемногу чувство тревоги покидает его, когда он слепо притягивает изящное, уже лишённое одежды тело к себе. А Чонгук жил и живёт по правилу — нашёл цель, достигай её без особых преград. Знал, как заинтересовать понравившегося омегу. И, нет, Чон бы не сказал, что Тэхён обычный. Не сравнил бы с теми, с кем он был знаком ранее, но никогда не заходил дальше того, что у него сейчас. С точностью до наоборот — этот омега удивителен. Парень перед ним как раскрытая книга с самой манящей обложкой, по которой так и хочется бережно проводить пальцами, касаться и наслаждаться бархатным ощущением в руках. Но прочитай раз строчку, не сразу поймёшь её смысл. И Чонгук изучил Кима, вплоть до самой мелочи в виде забавных привычек, а их у Тэхёна много, но не каждому дано их заприметить: когда Тэхён задумывается, он часто моргает, не осознавая этого; когда хочет кушать, постоянно поджимает подкрашенные ягодным бальзамом губы, ненароком слизывая блеск. Тот голодал по еде во время их совместных прогулок, а Чонгук по нежным губам этого парня, которые, коснувшись капли алкоголя, могут стать пухлее. Можно не останавливаясь перечислять и вспоминать действия дизайнера, от которых у Гука крыша едет. Он в первые дни их общения не мог прекратить мечтать сцепиться пальцами с чужими. Тэхён тогда, в кафе, волновался, его ладони сжимались в кулаки, и Чон, обнаружив это, записал себе в мысленный список самую первую очаровательную привычку. Он всегда предполагал, что те ещё влажные, холодные от смущения и той неловкости, что была с ними поначалу. Ему не терпелось согреть эти руки своими. Сейчас же омега под ним волнуется по другому поводу. Кулаки крепко стиснуты. Тэхён возбуждён, из него обильно течёт, впрочем как и у самого Чонгука, несомненно, сладкая смазка. И теперь у него есть возможность руками трепетно, насколько это возможно, сплестись с влажными ладонями, успокаивая и расцеловывая доступное лицо напротив, пока сам он прерывисто толкался бёдрами в кимовский пах. Их члены смущённо трутся между животами, а Тэхён упорно скрывает свои стоны, жмурит веки, едва выгибаясь навстречу. — Ты прекрасен, знал это? — тихий рокот ласкает кимовский висок. Тэхён мычит. — Прекрати, — этим Ким имеет в виду помолчать. Он и так с ума сходит, а лестные слова у красного уха только распаляют его сильнее. Но он всё равно неосознанно ляпает в ответ робкое: — Ты тоже… мне нравишься. Дальше всё в сизом тумане. Чонгук не останавливался сладко мучить тело под собой, позволил себе вытворять самые смущающие вещи, из-за которых Тэхён едва ли не скулил. Ведь как по-другому можно реагировать, когда синеволосый, обаятельный омега над ним внезапно завёл руку себе за спину. Первые секунды дизайнер недоумевал, что тот затеял, пока татуированная рука не оказалась в поле его рассеянного зрения. И она блестела. Переливалась бликами из-за чужой смазки на длинных пальцах, которые снова приютились на кимовской плоти. Его будто помечали столь необычным образом, почему-то Тэхён в этом уверен как никогда, но эти мысли сразу затерялись в куче других, когда фаланги скользнули вниз по его нежной мошонке. Чонгук нарочно смешивал их запахи в некий похотливый коктейль. Его действия сохраняли в себе уверенность и ленивое спокойствие, он знает, что делает, и не думал, как понял уже сам Тэхён, останавливаться на этом. Омега хрипло стонет, когда с уст Чона слетела самая постыдная фраза, из-за которой он глаза прикрыл до красных вспышек под веками. — Сядешь мне на лицо, — Чонгук прижался своим лбом к чужому, а в голосе и намёка нет на то, что он отступит, не совершив затеянное. Всем было известно, что он добивается своего всегда. — И я вылижу тебя. Тэхён срывается на тяжелое дыхание от слов и пальцев, что юрко и так легко проникли в него. Он безумно мокрый. Просто невероятно дико из него льётся. И тот факт, что всё это окажется на чоновском лице, подбородке, тонких губах и, вероятнее всего, на острых скулах, медленно убивает его морально. Кажется, он стал ещё твёрже. Тэхён никогда не догадывался, что он, оказывается, настолько извращенец. — Постоянно мечтал об этом. — Только ради этого ты… ты меня в постель затащил? — в нём всё ещё двигаются пальцы, из-за чего слова потеряно вырываются с распухших губ. — Нет, Тэхён… Я… — Чонгук тихо стонет от внезапной растерянности и проснувшихся трепетных чувств под рёбрами к этому омеге. Он не будет медлить. Гук скажет, что думает, поделится тем, что долго сидело в нём, норовя выпрыгнуть, наконец, наружу. — В первую очередь я хочу любить тебя. Слишком громко звучит. Всё слишком. Не этого можно ожидать от всегда наглого, дерзкого Чонгука, что так любит носить на себе чёрную одежду и тяжёлые ботинки, под которыми, как выяснилось, милые носки с кроликами. Но Тэхён словно этого и хотел. Желал искренности от синеволосого и внезапности, как произошло это сейчас. А сам-то боялся, что Чонгук с ним умело играется, ловко всё повернул, затащил в кровать в первый же раз визита в его квартиру. Это кажется подозрительно, на самом деле всегда так казалось, Тэхён параноил, но только вот сердце в груди яро кричит, чтобы он всё принял от Чона. Всё, что тот ему даст. Они знают друг друга, как знали бы лучшие друзья, как пара, что прожила в отношениях кучу лет. И также наоборот — многого не знают, как было бы это с незнакомцами, что прошли на улице мимо, даже не глянув друг на друга. Так ощущает себя Тэхён. — А потом уже отлизать. Дизайнер бы закатил глаза, если бы имел силы. — Ты не умеешь ждать, — негромко говорит омега в губы Чона. — Сразу хочешь результата, постоянно идёшь напролом. — И, представляешь, я рад тому, что вышло у нас в итоге, — свободной рукой Гук мягко смахивает со лба волнистые, слегка влажные тёмные локоны, пока вторая медленно ласкает податливые стенки мышц. — Мы почти трахаемся. Разочарованный стон распространяется по светлой комнате, пока Чонгук тихо смеётся в шею напротив. — Необязательно это было озвучивать. — Мне просто нравится твоя реакция, — младший слегка отстраняется, чтобы потом заглянуть в шоколадные глаза, которые будто застелены мутной пеленой. Тело в его руках откровенно тает от обилия эмоций и удовольствия. — Моё предложение всё ещё в силе. Бёдра легко покачиваются, пока спина выгибается, из-за чего Тэхён теряет равновесие и резко опирается рукой о спинку кровати, распахнув губы из-за сбитого дыхания. Между ног очень мокро, настолько, что он чувствует как собственная смазка стекает на чужую шею и даёт о себе знать непристойными влажными звуками. В нём двигается язык Чонгука. Это осознание никак не укладывается в голове. Но Тэхён обещал себе, что всё примет от этого парня, и ему эта подсознательная поддержка помогала и дальше толкаться задницей навстречу горячему скольжению, что со временем заменяется тремя пальцами. — Блять… Чонгук. Чон цепляет умелым языком одно из нежных яичек омеги и погружает в свой горячий рот, чтобы потом резко толкнуться фалангами и задеть ими чувствительную от возбуждения точку на мокрых стенках. Громкое, жадное сопение эхом отражается от плотных бёдер Тэхёна, заставляя парня сверху жалко поскуливать и вцепиться дрожащими пальцами в синие локоны. Ноги Чонгука себе места не находят, он сам елозит по постели, а влага, непослушно сочащаяся из его прохода, впитывается в кремовое одеяло. Он уверен, под ним растеклось тёмное пятно, как и уверен в том, что омега, едва скачущий на его лице, с безумно твёрдым членом, прижатым к животу от сильного прилива крови, уже на тонкой грани. — Стой, Чонгук, — его не слушают. Простата в нём продолжала подвергаться стимуляции, и Тэхён не удерживается, обхватывая свою плоть рукой. — Я тебя испачкаю… Гук, прекрати. Не был бы занят рот Чона, то он бы сказал, что Тэхён уже сделал его лицо грязным, уже замарал его липкой смазкой, что с подбородка вязко спускается вниз, как и та, что ползла по его локтю. Но он молчаливо доводит омегу до оргазма, слепо накрывает чужую руку своей и размашисто ею двигает. Тэхён на этот раз позволяет хриплому стону растечься по слуху Чона сладкой негой. Струя белесой спермы толчками оседает на густых волосах и выразительных бровях, кое-где приземляясь на гладкую кожу мокрого лица. И Ким находит в этом что-то по настоящему красивое, завораживающее. То, как его капли семени, словно молочные бесформенные жемчужины, затерялись в синих прядях, кажется чем-то для него поистине сказочным и невероятно развратным. Много слов вертятся в его мыслях. Но он только пьяным взглядом смотрит вниз, в чужие проницательные омуты, а большими пальцами собирает с красивого лица то, что так позорно рассыпал. Любимая, дорогая блузка, что случайно попалась под руку дизайнера, теперь бережно обтирает влажную шею и ярко розовые губы Чонгука. Тэхён всё также сидит на груди омеги под собой, а дыхание не думает восстанавливаться в норму. — Вижу, тебе понравилось. Ким не сдерживает рассеянной улыбки. — Да, очень, — он склоняется и игриво клюёт в нос парня, после осыпая маленькими поцелуями губы, по которым успел заскучать. На языке заметна некая липкость и сладость, не трудно догадаться, что это может быть. — Как-нибудь повторим это снова. Чонгук в ответ ластится, довольно прикрыв веки. У дизайнера хорошее настроение. Обычно всегда так происходит после того, когда он, будучи наедине с собой в ванной, ублажает себя. Сейчас же неописуемая радость в разы увеличилась, ведь перед ним человек, который ему, правда, небезразличен. Кроме того, это ещё и взаимно. Он счастлив. С ним никогда такого не случалось. — Как мне помочь тебе? Тэхён робко намекнул на чужое возбуждение, что не думало сходить, тяжело лежа на подтянутом пахе, где поблёскивают мелкие капли предэякулята. Чонгук такой же ухоженный, как и он сам, такой же везде чистый и гладкий, что желание в ответ вылизать возгорается сильнее. — Этот способ заставит тебя кончить второй раз. И Чонгук был прав. Тихое нашептывание у уха, что таило в себе смущающие слова, не прекращало задевать сознание Тэхёна. Он, потерянный в ощущениях, пальцами обнимал сильные бёдра омеги, что седлали его. Чонгука хотелось слышать. Слышать чужой голос, жар тела, его аромат. В синеволосом тепло и мокро, а всё, что Ким может делать, пока омега на нём развязно двигается, просто снова принимать, что ему так щедро дают. И Чонгук не стонет, как это было со старшим. Первый только будто мурлычет и дразнит его, иногда срываясь на громкое сопение, когда член в нём проезжается по тем местам, где ему требуется. Теперь Тэхён видит ту изящность в их отношениях. То, как две нежные омеги заботятся друг о друге, находясь вместе наедине, совсем обнажённые — самое прекрасное, что с ним происходило.***
— Мы встречаемся. Чонгук заинтересованно приподнимает голову с плеча Кима, чтобы после взглянуть на него. Тот задумчиво накручивает цвета электра волосы себе на палец и рассматривает давно изученный потолок своей комнаты. Они оба лишены сил, после всего того, что они вытворяли. И всё, на что парни способны — лежать в уютной тишине, что кажется такой родной для них из-за их смешанных ароматов тел. — Вообще-то, это я должен был первым сказать. Тэхён с улыбкой на губах оборачивается к полюбившимся чертам лица и трепетно прижимается поцелуем в щеку. — Значит, мы вместе? — Думаю, да, — рокочуще шепчет Чон, тычась носом в бровь хёна. — Вместе.