мольба о прощении

у кэйи из глаз кажется скоро польются слезы. в таверне так темно и душно, а внутри так больно. сидеть здесь в одиночестве среди людей, топить себя в алкоголе — единственное что он может себе позволить. мир вокруг черно-белый, лучше не поднимать глаза, лучше уронить голову на стойку и уткнуться в сгиб плеча., но от этого голова начинает кружится еще сильнее. мужчину будто накрыло волной, вбивая глубоко под воду., а на глубине давление от мыслей увеличивается. кто ты такой, кэйа? зачем ты живешь? ради чего? ты совершил столько ошибок, ты не заслуживаешь простить себя. ты не заслуживаешь называться человеком. что ты здесь забыл? — что я? — прошептал он, глубже вжимаясь в свою руку. подавляемые слезы давили на щитовидную железу. дилюк за стойкой нетерпеливо протирал бокал. смотреть на это — сжигать себя заживо. безопаснее выпить бутыль вина, чем видеть кэйю в таком состоянии. его было не жалко, его хотелось раздавить. сглотнув, дилюк перегнулся через стойку и положил руку на чужое плечо. он ощутил, как мышцы под ним напряглись. — идите домой, сэр кэйа, — в его голосе была сталь. альберих сжал глаза как можно сильнее. — кэйа! ты в порядке? — прошептала ему на ухо обеспокоенная джин. кэйа досчитал до десяти и заставил себя поднять голову. — да, — он улыбнулся, находя и не отпуская глаза дилюка, — мне правда пора домой. — я тебя провожу, — рагвиндр убрал руку с чужого плеча и поправил перчатки. кэйа видел его оскал сквозь плотно сжатые губы. они вышли из таверны сразу же после того как дилюк приказал второму бармену встать за стойку вместо него. на улице пахло дымом, в голове у кэйи тоже догорали последние надежды. дилюк и кэйа шли молча, будто по отдельности, но с общим знанием, что будет происходить дальше. мужчина готов был унижаться прямо сейчас. дорога перед глазами расплывалась. когда дверь в спальню закрылась и они остались вдвоем, напряжение схлопнулось. кэйа вдохнул в себя воздух, выдохнул его почти со всхлипом. зачем он живет? альберих ничего не понимал. душевная боль перекрыла все органы чувств. мужчина упал на колени перед дилюком, ударяясь о деревянный пол. он вскинул глаза вверх и заглянул в родное лицо, надеясь найти там ответы на свои вопросы. его встретил только обжигающий холод. дилюк еле сдерживал смех. — искупишь свою вину? — он положил руку на голову кэйи, сжал волосы, вдавливая пальцы в кожу. — заслужи прощение. альберих не поморщился, только сильнее отклонил голову, чтобы натяжение от хватки было сильнее. заглушить боль болью. — да… кэйа прошептал это еле слышно, смотря прямо в родные огненные глаза. рагвиндр оскалился уже по настоящему, выпуская свою злость наружу. только со своим сводным братом он может выпустить эти эмоции. мужчина оттянул чужие волосы еще сильнее, заставляя рагвиндра запрокинуть голову. он наклонился и приблизился к лицу кэйи так, что их носы соприкоснулись. — так извиняйся, — прошипел он ему прямо в губы. кэйа крупно вздрогнул, из глаз наконец-то вырвались слезы. щеки неприятно защипало от соли. мужчина протянул руки к ремню дилюка, улыбнулся как-то совсем по отчаянному и расстегнул пряжку. в глазах плясали пьяные круги, каждый вдох обходился дороже самого прочного меча. приспустив кромку трусов и освободив почти вялый член, кэйа облизнул головку. он никому не нужен, даже дилюку. никому. дилюк же настойчивее толкнулся в лицо альбериха, размазывая соленые дорожки от слез. внутри него извергался вулкан, где лавой были дикость и желание доминировать. с кэйей так удобно. альберих взял член в рот полностью, раздражая свой желудок, но старательно сдерживая рвотные позывы. не хватало еще больше унизиться. лучше быть угодливым, нужно выпросить прощение. — молодец, — дилюк чуть расслабил хватку на чужом затылке и прикрыл глаза. язык кэйи был невероятно горячим. он сосал так как будто был рожден для этого, так. как будто это единственное что его держит в жизни. кэйа был рад незнанию дилюка о том, что это правда. в жизни кроме прощения его ничего не держит. поэтому он двигал головой в такт своему желанию заплакать, облизывал ствол и падал, падал. слова похвалы разжигали в нем страсть, он начинал возбуждаться от своего унижения. — дилюк… кэйа отстранился, облизнув губы. он поднял брови в мольбе и заглянул в родные глаза, прося. как же стыдно за себя. ответом ему была резкая пощечина. — не позволяй себе слишком много! и альберих упал. руки уперлись в пол, волосы полностью закрыли лицо. он улыбнулся. так как улыбаются смертники. в комнате пару мгновений стояла колючая тишина. — убей меня, — прошептал кэйа, — убей! дилюк удивленно вскинул бровь. вулкан потух. маленький червь осознания прокрался к нему в мысли. неужели все настолько плохо? альберих выглядел сейчас так, будто его сердце покрывалось толстой коркой льда. — убей или я сам! я не понимаю… зачем это все? что происходит, дилюк? кэйа уткнулся лбом в пол и затрясся от слез. алкоголь в его голове лишь подгонял мысли о смерти. ведь ему никогда не заслужить прощения на самом деле. ничего не изменится. никогда. — эй! , — дилюк нахмурил брови, — что с тобой? — убей, убей, пожалуйста, я больше так не могу, дилюк. пожалуйста, ты же так меня ненавидишь так зачем… рагвиндр не мог пошевелиться. у его ног лежал безумец. он не мог думать, что это все происходит по настоящему. они лишь играли, так он думал. все это время это была не больше чем забава. — встань! — из-за страха дилюк не мог придумать ничего лучше. страх. страшно. когда кэйа послушно поднялся у мужчины сердце пополам развалилось. что же он наделал? что, черт возьми, он творил все это время? застегнуть штаны, поправить волосы, подумать. — иди сюда. рагвиндр прижал мужчину к себе, упираясь ребрами в ребра. и сердце кэйи пустилось вскачь. дилюк его… обнял. он положил ему руку на спину и прижал к своей груди. весь мир схлопнулся, как будто этот момент был конечной остановкой. мысли о смерти отошли на второй план. что же с ними происходит. почему сейчас так же жарко, как от пироорхидеи? — я никогда не смогу убить тебя. и это звучит как признание в любви. и кэйа снова плачет., но слезы уже соленые не от горечи, а от чего то иного. как будто облегчение. как будто у них есть шанс не только на боль.