Nightcall

      Несмотря на свою любовь к работе, Праул тоже был живым, как и все члены экипажа, поэтому ему приходилось чем-то жертвовать, чтобы получать другое. Поэтому сейчас он лежал на своей платформе, сверля взглядом потолок и сжав в левом кулаке кусок изолетика, которым укрывался. Оффлайн не шёл, а отключаться вручную тактик не хотел — ощущения наутро были не из приятных, как будто накануне все провода были выдерганы.       На «Арке» всегда было очень тихо ночью. Двигатели переходили в фоновый режим, чтобы, пока большинство членов экипажа неактивны, космический корабль не натолкнулся на неприятности. Это могло быть притяжение крупного космического тела, вражеский (десептиконский, например) крейсер, метеоритный дождь или даже простое столкновение с какой-либо планетой. А в космосе было тихо всегда. Как будто из аудиосенсоров, утомленных дневной суетой и шумом, вынули принимающие устройства. Кажется, что слышно даже, как Искра дрожит в груди.       Идеально. Стратег не просто отдыхал, он упивался этой бесконечной тишиной, и это занятие приносило ему куда больше сил, чем долгий и спокойный (хотя, кто вообще отключался сейчас спокойно?) спящий режим. Праул знал, что на следующее утро все начнётся заново: вопли близнецов-ламбо, шатающихся от нечего делать по всему кораблю, ругань матёрых штурмовиков, изящные переговоры личностей поинтеллигентнее и просто какой-то белый шум, не покидающий разума ни на клик.       «Вр-р-р-р».       Стратег лениво глянул на внутренний экран уведомлений о состоянии всего корпуса, небрежно смахнул предупреждения о слегка покалывающем коленном шарнире (задел сегодня за угол на повороте, сбитый промелькнувшей алой молнией) и внимательно изучил данные о входящем звонке. Код-номер неизвестный, в базе данных отсутствует эта частота.       «Вр-р-р-р».       Праул задумался только на клик. Быстро мелькнувшая мысль о том, что на звонок в позднее (хронометр показывал уже почти полночь) время можно по понятной причине не отвечать, была забита в самый дальний угол. Тактик просто по природе своей не мог не ответить. А вдруг таинственный собеседник хотел сказать что-то важное? Только надо проверить, не пытаются ли его системы таким образом взломать…       «Вр-р-р-р».       Проверка защиты безопасности заняла всего порядка трёх секунд — вот что значат передовые вычислительные технологии! Теперь стратег был подготовлен ко всему. Он снял трубку.       С пару секунд на обоих концах молчали. Таинственный собеседник начал первым. Он говорил вполголоса и как-то очень знакомо:       «Мне шлаково.»       Вот так открыто, безо всяких предисловий, без задушевных «Мне скучно, я хотел кому-то позвонить, но по счастливой случайности в моем списке номеров стоял автоботский главный стратег, который — о, как удачно! — еще и не дрыхнет посреди ночи!». Тактик оценил бы такой порыв искренности, точно зная личность, с которой разговаривает. Но идентификаторы голоса не могли найти ничего похожего. Вернее, похожее как раз было, а вот идентичного — нет. А Праул любил во всяком деле точность.       «Просто беспросветно шлаково уже который солярный цикл. Мне бы хотелось просто обо всем забыть. Просто отбросить, как пустой патронташ или мертвый корпус.»       Голос замолчал на несколько десятков кликов, в течение которых из явно настроенного на высокую чувствительность микрофона слышалась только рваная вентиляция. Казалось, что собеседник плакал; нет, рыдал — долго и стараясь никому не попасться, спрятать любой намек на звук, любой намек на слабость.       Что-то было такое неуловимо знакомое в этом голосе, в этой интонации, но догадка ускользала от Праула ловким ужом.       «Возможно, мне стоит, как советуют многие, отойти от дел и наконец расслабиться на дистанционке?»       Дистанционкой автоботы единогласно называли все роды занятий, которые не призывали выходить с врагом один на один или же, рискуя своей жизнью, вынюхивать информацию прямиком с чужих баз. Дистанционеры не жаловались на свою работу. Напротив, они с превеликим удовольствием отправляли дронов вместо разведчиков (несмотря на протесты последних, желавших показать свою удаль), управляли с базы ракетами, самонаводка на которых прихрамывала, даже 4D изображения места сражения рисовали. И все это называлось каким-то небрежным «дистанционка». Шлак, Праула чуть ли трясти не начинало, когда к такому труду многих относились, как к хламу и уделу слабых трусов!       Тактик подумал было уже сам что-то сказать, как Голос снова заговорил:       «Не говори ничего и не думай ни о чем — так они убеждали меня молчать о своих проблемах. На этом проклятом корабле нет никого, кто мог бы хотя бы попытаться меня выслушать. Тебе наверняка это знакомо, не так ли?»       Стратег легко прочитал посыл первой фразы — она адресовалась и ему. Кибертронец, позвонивший ему, был потерян, и прерывать его признания было бы бессердечно.       Война меняет каждых. Кто-то закаляется духом, а кто-то ломается, кого-то ломают о колено, как палку. Но вне зависимости от того, кто возвысился, а кто пал — любой из них заслуживает помощи. Хотя бы моральной. Хотя бы надежды на то, что в них все еще верят. Хотя бы искорку веры в то, что есть силы сопротивляться порыву лечь и больше никогда не вставать.       О да.       Праулу прекрасно было знакомо это чувство.       Чувство одиночества, чувство потерянности, разочарования в себе и своих же собственных мыслях и поступках. И чувство темноты… Безграничной, как космос в иллюминаторе, в которой так не хватало точек-звезд.       «Ты наверняка здесь единственный, кто ещё верит в победу и светлое будущее» — невесело хмыкнул Голос. — «Иначе бы не сидел опять до полуночи со своими картами и чертежами».       Праул не ответил на этот выпад.       «Мы уже проиграли эту войну» — продолжал Голос, — «Мы уже рассеяны пылью по галактике, силы стремительно тают. Десептиконов не остановит уже ничто».       Тактик уже раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, но в комлинк зашипели: «Тш-ш-ш».       Праул послушно замолчал. Голос тоже ничего не говорил, в трубке только звучала его постепенно успокаивающаяся вентиляция.       Спустя пару брийм Голос тяжело вздохнул и сказал: «Спасибо. Это было дороже тысячи слов».       Бип-бип-бип. Абонент отключился от звонка.       Праул откинулся на платформу и закрыл оптические сенсоры. Если в его рядах действительно такие сомнения — какой смысл продолжать эту войну?       Но все же он хитро улыбнулся. На всем корабле онлайн в это время была только одна каюта. Там жил Джазз.       Таинственные звонки повторялись ещё несколько раз на пути «Арка». На третий вызов тактик не ответил, а сам пришёл к Джаззу, обнаружив того сидящим спиной к двери каюты. Когда он повернулся, Праул увидел в его окулярах (визор лежал на тумбочке возле) непереносимую боль. Тактик ничего не сказал. Он подошёл и обнял отстранённого диверсанта без какой-либо задней мысли.       Их всех уже заколебала эта война. Им всем уже давно нужна передышка.       — Мы летим в безопасное место, — прошептал тактик, не желая нарушать стоящей вокруг тишины, — Там мы сможем восстановиться.       Джазз промолчал. Он зажмурился и вжался в белые пластины, как будто это была его последняя надежда.       — В конце концов, у меня всегда есть твой номер, — прошептал он наконец в ответ.       — И ты всегда можешь рассказать мне все, что угодно. Даже то, что никому бы не захотелось услышать.

I'm giving you a nightcall to tell you how I feel I want to drive you through the night, down the hills I want to tell you something you don't want to hear I'm gonna show you where is dark, but have no fear.             Kavinsky — Nightcall