Люби до конца

Утро наступило рано, Сафие проснулась с одним желанием: увидеть Хюмашах. В приподнятом настроении великая госпожа выбрала своё голубое платье. Улыбаясь миру она буквально бежала в покои дочери. Не так давно этот человек стал для неё больше чем просто ребёнок. Теперь это была её любовь, да и не просто любовь... Сафие отворила дверь и вошла в покои. Хюмашах спала, так мило и спокойно. Женщина улыбнувшись села около кровати и погладила дочь по волосам. Затем взяла её за руку с и ужасом обнаружила, что рука холодная, а пульса нет. Испуганная госпожа сразу же отбросила в сторону одеяло и приложила руки к ледяному лицу. Дыхания не было, но Сафие верила, что сейчас она откроет глаза и тихо скажет: — Матушка, доброе утро. Но нет, тишина. Женщина раскрыла рот в ужасе, что может потерять единственного любимого человека. Похоронить единственную, которую любит. — Доченька, открой глаза, пожалуйста! Хюмашах, прошу! — кричала женщина прижимая бездыханное тело дочери. Слезы капали по щекам и стекали на безжизненную Хюмашах. Сафие громко кричала от боли и ужаса. Сердце разрывалось пополам от горя, а осколки больно врезались в тело. Прибежала стража, Ахмед, Кёсем, девушки. Сафие еле увели в покои, дали успокоительное и уложили в постель. — Она не мертва! Я умоляю, пожалуйста, можно я гляну на неё. Пожалуйста... — сорвав голос хрепела Сафие, умоляя всех увидеть дочь вновь. — Хюмашах Султан предстала перед Аллахом сегодня ночью, госпожа. — спокойно сказала лекарь, как будто ничего не произошло. Сердце Сафие окончательно разбилось, разлетелось на части. Она громко закричала и потеряла сознание. — Валиде, Вы такая красивая сегодня! — знакомый весёлый голос где-то далеко— Позвольте, я Вас обниму. — теплые объятия... Слышно родное дыхание... Мягкие прикосновения... Сафие открыла глаза с криком. Вскочила с кровати и как была помятом платье с испорченной причёской, сейчас совсем не важно, побежала в покои дочери. — Хюмашах, родная моя! Там пусто... Никого, ни голоса, ни объятий... Сафие вбежала в гарем, не смотрела на девушек, бежала дальше и звала любимую. — Хюмашах! — она упала на пол громко рыдая. Её снова увели, ещё и ругались, что встала с постели. Прошли дни, долгие, грустные дни... Сафие не ела, так и не переоделась, сидела на кровати. На щеках не высыхали слёзы. — Госпожа, Вам надо поесть. Вы очень слабы... — Плевать, уйди с глаз долой! — все кричала женщина. Ночами сжималась вся, дрожала, плакала в подушку, мечтала увидеть дочь. А во сне видела её, родную, живую. Свою Хюмашах... Похороны были пышными, как свадьба или праздник в честь рождения ребёнка. Сафие не улыбалась, умирала от боли, на глазах были слезы. Даже сейчас они текли ручьями по щеках великой госпожи. Вот и гроб. Последнее пристанище прекрасной султанши. Сафие стёрла рукой слезы и положив руку на гроб тихо прошептала: — Спокойной ночи, любимая доченька. Ты для меня самая лучшая, самая любимая... Спокойной ночи. Сафие подняла глаза к небу и прочитав предсмертную молитву сказала: — Мы встретимся, мое счастье. Она сделала последний тяжёлый вздох и, захлебнувшись собственным горем, упала на пол без дыхания.