Ох, как же часто-часто он режет руки,
Так часто, что сбился со счету.
Ох, как же часто-часто он бредит в муках,
Так часто, что…
***
Кажется это была суббота, а по ощущению осень. Чуток прохладно. Но на крыше холод был более явным. Под одежду забивался слабый ветер. Он, кажется, был болен, но как-то без разницы. Это последние минуты жизни, зачем же волноваться? Стоит просто отдать себя моменту!О, а там снизу люди…
Такие маленькие… Забавно, но даже что-то столь крохотное и чужое казалось куда огромнее и значимее, чем собственная жизнь. У них наверняка есть всё, а у него ничего. Есть только эта проклятья невзаимная любовь, что разрывает душу. Та, что заставляет захлебываться в слезах каждую чертову ночь и медленно подыхать внутри от адской боли. Но кому нужно то, что заставляет страдать? Кому нужна гребаная невзаимная любовь? Да, никому! Дрим и себя считает таким же — бесполезным и ненужным. Опять дуновение ветра и прыжок чуть не случился раньше времени. Нет, пока рано. Пусть эта гниль придет посмотреть на то, что наделала. Он должен быть тут через минуту. Он обязан вернуться домой и всё увидеть, понять, почувствовать! Все те слезы, боль, отчаянье, бессилие, грусть и любовь! Пришлось одеть одежду поярче и покрасивее. Написать предсмертные записки — одну ему, вторую всем. А после подняться на крышу и ждать. Всё было расставлено по полочкам, подготовлено. Всё было спланировано так, чтобы после этого смертника ничего не осталось. Только пустующая квартира и документы о зачислении в этот проклятый колледж. Черт, если бы не этот скелет, то и всех этих проблем и не было бы.И руки болели… Кажется, с новой силой.
Их бы стоило перебинтовать, ведь как только он упадет рукава вскинутся к локтям и порезы будут очень некрасиво смотреться на фоне жёлтой куртки. Стоило одеть красное. Вообще, надо упасть покрасивее, ведь, если его покажут по новостям, то он должен выглядеть презентабельно. Так и виделся в голове Дрима репортаж на местном телевидении: «Сегодня ровно в 18:00 на улице ХХХ самоубийством закончил подросток…» А снизу размытое и больно некачественное фото бездыханного тела, бледного и в жёлтой куртке… Как некрасиво. Вот бы была газета. Там хотя бы всё выйдет чёрно-белым. А вот и он. Бежит, спотыкается и, кажется, смотрит прямо вверх. Этот силуэт и смешную походку не с чем не спутать… От этого Дрим невольно и тяжело вздыхает. Хорош уж он собой, чёрт. Прошли секунды и Инк в подъезде. Ещё полминуты — и с грохотом ворвался на крышу двенадцатиэтажки. Тяжёлое рваное дыхание заполняет тишину. Скелет навалился на дверной косяк, не в силах больше стоять. Очевидно, Инк торопился, бежал со всех ног, за пределами своих возможностей. Неужели волновался? Его взгляд затуманен. Кажется, первое время скелет и не понимал, что происходит. Пытался отойти от шока, страха и болезненной пульсации в висках. Всматривался в желтую куртку, раздумывал, сопоставлял с полученной запиской и постепенно осознавал, захлебываясь в накатывающей панике. Дрим же даже не повернулся. Молча стоял, вслушиваясь в его в шумное дыхание и не веря происходящему. Хотелось плакать. И улыбаться от счастья. Хотелось прижаться к Инку. И кинуться с крыши. Хотелось перестать чувствовать. И отдаться надежде. От неопределенности душа металась из стороны в сторону, разрываясь и еще больше болев. Но Дрим все также недвижим и молчалив, жмурится, прогоняя слезы, и старается оставаться спокойным, чтобы не натворить и не сказать лишнего.Глазницы Инка заполнила осмысленность.
— Дрим, — тихо, с явным беспокойством сказал скелет, шагая на негнущихся ногах в сторону друга. Тот же делает то же самое и сейчас его от края отделяют сантиметры. — Дрим, не делай глупостей, прошу, — уже чуть громче, и все с тем же волнением. — Если ты пришёл меня остановить, то… — Дрим замешкался, не зная даже… А стоит ли ему говорить? Может прыгать так? — Чёрт, как же это всё глупо. Не думаешь? — Дрим, прошу. Я знаю, что-, — не успел он и договорить, как Дрим делает ещё один крохотный шаг.Ещё немного и он полетит… Ещё немного и всё потеряно.
— Ты же понял, что это из-за тебя? Но ты не волнуйся, в фальшивой записке о тебе не слово. Если что, то я умер из-за стресса. Ну, учёба, ты знаешь. Ошарашенно замерев, скелет глухо произнес: — Из-за меня?.. Осознание накрыло Инка с головой. Вина, шок, растерянность, счастье и любовь — чувства перемешались. И он молча замер, не веря услышанному, не зная, что говорить и ощущать. Внезапно Дрим резко развернулся. В голове с яростью метнулась мысль, — «Неужто Инк не понял?!». Он сжал кулаки и надрывным воплем выпалил: — Да! Да, из-за тебя! Все это из-за тебя! Слышишь?! Из-за тебя! — хриплый вздох, точно треск стены, за которой долго-долго копились чувства и мысли, что вылились в крупные слезы и громкое признание, — Именно из-за тебя я так страдал! Именно из-за тебя я плакал! Именно из-за тебя душа вот-вот порвется в прах! Именно из-за тебя мне так больно! Именно из-за тебя я сейчас здесь! Именно из-за тебя меня убивает любовь! Дрим шумно всхлипнул, мотая головой, что-то невнятно бормоча и желая исчезнуть, убежать от этих шокированных глазниц и бездумных слов Инка: «Я тоже тебя люблю…». Так безумно желая, что неосознанно делая шаг… И ощущая под собой пустоту. Чувствуя как тело обнимает холодный ветер. Видя как закатное небо становится больше. Слыша оглушительное: «Дрим!». Осознавая, что у них мог быть хороший конец. Безумно хотя плакать от глупости, обиды, боли, отчаянья, несправедливости, вины и сожаления.Понимая, что это конец.