King of the Jungle

Найди другое измерение, Немного выше, ниже. Это джунгли Тут помешательство — то, куда тебя столкнули Взбирайся на вершину, Стань королем этих кретинов.

Два особых писателя смотрят друг на друга с удивлением. «Опять этот Уэйк», — размышляет Балтимор. «Снова этот Балтимор», — проскальзывает в разуме Уэйка. Столкновение на одном из светских вечеров, посвященных поэзии, но никак не мистике. Издатели, наверное, знатно хохочут там у себя в офисах, решив, что это неплохая идея — свести две противоположности, всякий раз высмеивающих друг друга в личных беседах. Написание триллеров и романов о ведьмах — это абсолютно разные, ни чем не сталкивающиеся направления. У них нет ничего общего или близкого, на взгляд обоих. Балтимор на одном конце зала вместе со своей ведьмой-женой, а Уэйк на другом со своим личным фотографом-женой. Оба изучают друг друга насмешливыми взглядами, терпя тычки в спины от супруг, которые нашептывают одну известную, набившую оскомину фразу, призывающую к вежливости: «Ну же, дорогой, нужно поздороваться, что с тобой?» Нет. Дуэль взглядами здесь намного важнее и продуктивнее, ведь только зеркалами души можно доказать оппоненту, что он ничтожество, каких поискать. Разговор подобный этому — лучшее доказательство того, что только душа может высказать любую степень презрения. Балтимор и Уэйк удачно в свое время избежали столкновения в одном издательстве, а иначе было бы еще с десяток историй между сотрудниками о том, как эти двое у всех на виду делили бы вслух ту самую музу, которая к каждому является в виде весьма озлобленной на мир дамы в темном плаще. Если среди публики на нынешнем вечере есть и другие писатели, то они не подают виду, что заметили этих двоих. Они живут в своих мирах достаточно углубленно, чтобы еще примечать чужие творческие истерики. Проходит, наверное, около двадцати минут, когда настает момент, в который Уэйк и Балтимор, демонстративно делают вид, что не замечают друг друга, хотя подмечают каждое непроизвольное движение. Существует такой тип людей, который бесит, что бы он ни делал, даже просто дышал. «Тебе не понять моей потери, Уэйк», — как-то раз при личном разговоре бросил Балтимор. Исключительно по фамилии, кажется, они даже не в курсе имен друг друга. «Хочешь сказать, смерть твоей дочери — единственная мотивация писать, что бы заполнить пустоту в груди?» — съязвил бездетный Алан, чем наложил еще одну черную метку на свою карму. Этот злой разговор по-прежнему висит между ними в воздухе. Уэйк искренне гордится тем, что не пьет для ловли вдохновения. В эту минуту — особенно. У них такие разные читатели. Уэйк может гордиться, что его аудитория состоит не только из престарелых мечтателей. Балтимор же может утешать себя тем, что в любом захолустье может спокойно попить кофе, а не отбиваться от толп поклонниц. Еще раз презрительно взглянув друг на друга, расстраивая жен, оба поворачивают в разные стороны, так как нагляделись и увидели на сегодня в своем идейном враге достаточно… Убегая от неизвестных науке галлюцинаций, Алан на миг вспомнит Балтимора для того, чтобы хмыкнуть презрительно: «Меня избрала Темная Сущность. А тебя?», а Балтимор, ведя разговоры во снах с Ви и Эдгаром По, жмурясь от вида крови, все равно с дрожью припомнит: «У тебя хоть когда-нибудь были беседы не только со своими фантазиями, а, Уэйк?» Как же далеко они будут друг от друга, но презрение и ненависть — вещь, которая сильнее расстояния.