В плену элдийца

      Бледные кисти рук аккуратно, придерживая кончиками пальцев шапочку, срезали старым ножом гриб. Кругом чувствуется сырость после косого дождя – пахнет осенней свежестью. Я закончила с опушкой, собрав целую корзину подосиновиков, и направилась в сторону забытой другими людьми хижины. Резиновые сапоги растоптали под собой мох, а большие листья папоротников касались сырого подола моей поношенной юбки.       — Не издавай ни звука. Тут тебя все равно никто не спасет, тупая сука.       — Живо взяла мой член в рот, блядское создание!       — А ну, скажи, что ты грязная марлийская шлюха!       Ладонь крепче сжала рукоятку ножа: по венам пробежало то самое дикое желание вонзить острие в человека, который отобрал всё. Желание напиться его проклятой кровью. Чертов элдиец... Такие похожие чувства испытывала и месяц назад; сейчас меня будто кольнуло от прошлых воспоминаний, в горле резко стало сухо.       «Я оказалась в объятьях одиночества посреди глухого леса», – так хотелось думать мне, когда я не в той хижине рядом с ним. Мне нравилось быть в лесу наедине с собой. Там, где меня никто не трогает. Там, где мнимо кажется безопаснее всего... Но стоит только переступить установленную хозяином черту и вскоре снова придётся носить на теле новые нестерпимые следы наказаний.       В прихожей пахло улицей из-за открытой утром форточки. Я потянула узел, развязывая бордовый плащ и скидывая его на пол; перешагнула через него. С бесстрастным видом затопила печку, поставила чайник и начала очищать грибы от листьев и земли. Я была уверенна, что в моих глазах можно увидеть бездушие и безразличие к этому миру. Язык присох к небу, а уста сомкнуты, нет желания есть. Серые стены сдружились с моим восприятием действительности. Закончив с очисткой грибов, вымыв и положив жариться вместе с картошкой, в качестве вознаграждения за проделанную работу позволяю себе заварить кофе – иногда марлийка имеет право себя чем-то побаловать, и на том спасибо.       На улице продолжал лить дождь – уже седьмой день пасмурно. Согревая пальцы, которыми касалась горячей жестяной кружки, я уселась на скрипучие мостки крыльца, выпивая кофе большими глотками. Капли неистово бились об землю под шелест осенних деревьев. Ветер ласково касался невидимых слёз на моих щеках. Прикрыв рот ладонью, сжалась, стиснув зубы в попытке сдержать душевные боли внутри. Оставив кружку на улице, быстро ухожу в дом сразу на кухню, незаметно для себя касаясь покрасневших от прохлады щек, чтобы продолжить готовку – не дай бог испорчу будущий ужин. * * *       Звонкие шлепки, оставляющие след до красных пятен на округлых ягодицах. Его блудливый язык между ног и крепкая хватка на бедрах заставляли проглатывать очередной ком страха и отвращения в горле. Йегер матерился каждый раз, когда я непроизвольно пыталась сбежать от его губ, двигая тазом назад. Сегодня он снова показывал свою ненасытную натуру. У меня с каждым днём невозвратно закрепляется мысль, что именно для этого я и родилась: раздвигать ноги перед элдийцами, чтобы отплатить за грехи своего народа. Мы ненавидим их, а они – нас. Наша марлийская пропаганда уже сыграла слишком глобальную роль, вышла за пределы, ожесточисла вторую расу и этого не вернуть назад. Правда, я уже смирилась. Наверное, даже когда оба Йегера насиловали меня, пинали, дёргали за волосы и наполняли спермой, я считала это должным – точнее, они научили меня так считать.       Однажды, когда смотрела в глаза Эрену во время минета, то в его отстраненной холодной радужке глаз смогла разглядеть… сожаление? Вечерами, брошенная ночевать на холодном полу без единой согревающей тряпки, словно грязное животное, я представляла его совсем другим. Добрым, отверженным и любящим. Эти черты идут его лицу больше, чем презрение и ненависть.       Его багровый язык перестал ласкать нежные складки между ног, облизывая губы, отчего мои ноги поджались, почувствовав свободу. Эрен выдохнул, вытирая остальные выделения тыльной стороной ладонью, ухмыльнулся краем губ: в радужках глаз юноши на старой скрипучей кровати обнаженное тело, покрытое багровыми пятнами и помеченными синяками у бедер. Эрен в последнее время очень голоден. Ласково проводил устами по моей коже, а после резко прикусывал мягкие ляжки. Я лишь могла безжизненно смотреть в стену, что иногда своим безразличием выводила его из себя. Горло сдавливало, а изо рта выходил непрерывный кашель – внутренняя боль иногда рвалась наружу.       — Встань раком, устал видеть твоё лицо, — тихим голосом попросил Эрен без привычных матов и криков. Стены заброшенной хижины редко слышали его спокойным. Его мертвая тишина в отражении глаз заставляла ждать подвоха.       Эрен цокнул моему бездействию и сам без труда перевернул меня, придержав широкими горячими ладонями ягодицы, а моя щека вжалась в жесткую подушку. Жадными движениями массировал бедра, раздвигая шире мои ноги. Два длинных пальца пропали в его рту, смачивая фаланги. Что-то этот демон шептал себе под нос, а я не разбирала его слов. Беспокоилась, что приготовленный ужин скоро остынет. Подушечки палец вжались в меня между полушарий, и я вздрогнула от холодной слюны, которая из теплого рта коснулась прохладного воздуха. Легкая боль и дискомфорт в женском теле, и Эрен с затуманенным взглядом вставил палец до конца, придерживая второй рукой и шире раскрывая ягодицы. Не терял времени на растяжку и сразу же толкнулся бедрами в меня. Я схватилась руками за постельное белье, а его член, который не хотел засохнуть от моего проклятья, проехался между ягодиц, марая свежей смазкой. Эрен дернул меня на себя, теперь не заботясь о моем комфорте. Издал шумный выдох при проникновении головки члена в тугую мышцу, отчего я издала шумный писк и сразу же ладонями закрыла свой рот, почувствовала, как слеза по моей щеке оставила быструю мокрую дорожку. Эрен терпеливо растягивал меня членом, с каждым толчком входя все глубже, сжимая до красных полос мои ягодицы и шумно дыша через нос. Его взгляд вырисовывал невидимые линии по моим ожогам, а я краем глаза наблюдала за ним, стараясь привыкнуть к жжению между ягодиц и к мертвой хватки на них. Тяжело. Слишком тяжело.       — Куда отворачиваешься, моя шлюшка с такой тугой дыркой, — Эрен помешал уткнуться мне лицом в подушку и перевернул на бок, уже проникая под другим углом. Увеличил скорость тазом, грубее вбивая меня в матрас. — Хочешь удовольствия, марлийка? Твоя пизда так заманчиво сжимается.       Он быстрым движением убрал длинные пряди волос со своего лица, которые так липли, когда температура его тела поднялась. Мой таз уже не касался матраса, а элдиец проникал то во влагалище, то снова ублажал свой орган анусом, совершенно не беспокоясь о последствиях. Как и всегда. Ритмично и быстро трахал меня, отказавшись от ужина и теперь попробовав меня во все дырки. Питался моими непроизвольными слезами, кровью впоследствии разрывов и моей дрессированной податливостью.       Немного успокоившись, Эрен вжал мое тело в кровать, а проникновение твердого члена стало глубже и медлительнее.       В комнате запах сена из старого матраса, скрипы кровати, которая могла развалиться в любую секунду. Эрен прижимался ближе, плотнее, чтобы я почувствовала, как через кожу бурлит его кровь. Пришлось жмуриться и издавать плаксивые звуки. Язык шатена, как разгоряченный металл, проводил линию от груди до моей шеи. Я сглотнула и в этот момент встретилась с его взглядом: радужка глаз Эрена стала ярче, как солнечный свет на бушующих волнах океана. Словно закончилась ночь, и наступил день в его душе.       Головка члена проехалась по клитору, и я вскрикнула, закидывая голову и отдавая свою уязвимость элдийцу. Эрен снова вошел во влагалище, и совершив один толчок, заполнил меня теплой спермой. Он поддался животным инстинктам и зубами оставил след на моей шее, зажимая рот рукой и не позволяя закричать. Поясница прогнулась, вжимаясь животом все еще в подрагивающий орган, расслабляя рот Эрена в немом стоне.       Когда он отпустил меня, я бессознательно быстро вылезла из-под него, вставая на дрожащие ноги. Ощущала как выделения стекали по бедрами, а в груди снова... ничего. Пустота. В голове лишь мысли о там, как бы стереть свою кожу мочалкой, находясь при этом в горячей воде, но и это останется всего лишь мечтой... Горячей воды мне здесь никогда не предоставляли.       — Твой ужин остыл. Подогреть? — не повернулась к нему, стоя спиной. Позволив его взгляду гулять по моим родинкам на лопатках и вернуться к тому самому ожогу, который оставил Зик. Зря я ему пыталась довериться. Ведь старший Йегер лишь хотел расслабиться, а тут Эрен предложил позабавиться с беззащитной марлийкой.       Не услышав ответа, обернулась к нему. Солнечный свет пробился через маленькое окно и упал на спокойное лицо элдийца. Освещал его ровную кожу загорелого оттенка, подрагивающие ресницы и спутанные волосы. Дождь уже закончился, и солнце впервые выглянуло за эту неделю.       — Так съем, оставь меня.       Кивнув, я забрала простынь с кровати, если так можно ее назвать, отразив на лице мимолетную усмешку, прикрытую волосами.       Не помнила, как так вышло, что мы стали вдвоем жить в диком лесу как влюбленная пара, хотя такой не являлись. Уже как месяц я смирилась со своей жизнью, и в последнее время Эрен не был так груб со мной, как ранее.       Не понимала, как так получилось, что эта жизнь устраивала меня. Привыкла?..       Эрен часто уходил и проносил туши убитых зверей, чтобы чем-то нам питаться, а я занималась домашними делами, пытаясь поддержать какой-то комфорт в старой хижине. Я холодно заботилась о нем и однажды осознала, что Эрен все еще ребенок, у которого не было детства. Одним из вечеров с одной зажженной свечей и ароматом трав я сидела на маленьком табурете в ванной комнате, придерживала сухое полотенце и украдкой наблюдала, как Эрен принимал ванну. Он тогда решился рассказать мне свою историю из прошлого. Его подавленное состояние описывалось опущенным взглядом в воду, а губы медленно размыкались при каждом тихом предложении. А я слушала и видела, что Эрен в этой жизни любил только свою маму. После долгой паузы между нами, я решила оставить полотенце и уйти, но он схватил меня за худощавое запястье и вновь заставил принять его возбужденный член в себя прямо в воде с плавающими в круговом движении засохшими травами.       Эрен может в любой момент взять меня на месте, когда ему захочется и где. Бывал он как и груб, так и страстен, чтобы и я получила хоть какое-то удовольствие, чтобы потешить его.       После ужина я быстро уснула на жестком диване, укрывшись тонким пледом. Просыпалась из-за кошмаров и смотрела в сторону лестницы, которая вела в комнату к Эрену и снова утыкалась в подушку, засыпая.       Наутро быстро привела себя в порядок, разогрела вчерашнюю еду, запланировала сегодня сходить за чистой водой из реки.       Босые ноги быстро поднимаются по лестнице, и я останавливаюсь напротив комнатной двери Йегера. Сегодня тепло, и лучи солнца щедро нагревают поверхности дома. Даже через щели двери было заметно, насколько светло в комнате элдийца, чем обычно. Всегда два раза стучала и прислушивалась. Ни скрипа матраса, ни кашля Эрена или его хождения по полу я не услышала.       — Эрен? — хрипло произнесла, касаясь ручки двери. — Я войду?       Без его разрешения я не должна входить в комнату. Если ослушивалась, то сама понимала, что меня ждало бы.       В комнате пусто. Кровать заправлена. Эрен всегда старался придерживать чистоту. Все ещё удивлялась, как грязный элдиец способен на это... Это я грязная.       Казалось, что он ушел на прогулку, но так и не вернулся. Затем прошло три дня, а за ними – неделя. Я редко выходила на улицу и не пересекала установленные им территориальные пределы не только по его приказу, но и собственному предчувствию. Боялась, как тогда, снова почувствовать принесённый ветром сильный запах крови, услышать пролетающие над головой стаи птиц, которые словно бежали от чего-то. На секунду казалось, что дрожала земля, а дышать становилось тяжелее.       Плачь ребенка.       С нарастающей пустотой в груди я упала, отдавая свое тело лесной земле – без Эрена нет смысла существовать. Его едкие слова въелись в мое сознание настолько, что невозможно подвергать сомнению – я должна быть в плену элдийца.

Он ушел навсегда, но не бесследно, заставляя вспоминать о себе каждый раз, когда его ребенок толкался внутри моего живота.