спичка

как мне снится что-то, ты пьёшь вино, король драмы, какое-нибудь розе́: мускатно ли, вылито ли, дряно, не закусишь ничем, кроме яда или драже. и улыбка твоя ядовитая валит с ног, ты с вином этим выглядишь будто бог, но рисуешься так, что не дай боже́. ты ешь только лишь то, что минутно пря́но, смотришь точно в глаза, невозможно прямо, и целуешь только лишь то, что пья́но, и не вяжет лык. улыбаешься, щуришься — виден клык, хоть икону пиши, этот грёбаный божий лик весь приник к тебе, моя радость, в тебя проник. мама, Бог, Сатана, кто угодно, спаси мне душу от того, кто морской и совсем не выносит сушу, и на вкус не поймёт айву, виноград и грушу, он меня, точно знаю, не заслужил. он в себе обнаружил проходимца и иностранца, не умеет не то что песни, но даже танца, и по пляжу всегда босиком, всё бросая сланцы, и на поясе то девчонки, а то ножи. его плечи шире моей же оконной рамы, он не помнит даже имени своей мамы, он не знает, какая эта по счёту дама, бесноватый король этой чёртовой мелодрамы. так кричит, что какая-нибудь певичка, загорается разом, занимается, словно спичка, и на ухо ему щебечет как будто птичка, вся сжимается и становится невиличка, вся становится вдруг сама по себе мала. он всё шеей своей подёргивает нерезко, солнечный свет, молочная занавеска, застывает в свету — икона, а то и фреска, нерушим, нечувствителен, чист до блеска, тонкий стан, будто провод, а то и леска, но становится враз какой-нибудь там железкой. спичка вся загорается и горит дотла.