i'll make you love me

      Джон рассматривает своё отражение в разбитом зеркале, и одно из его лиц улыбается ему, жутко и ненормально, а другое хмурится, неодобрительно поджимая губы, пока третье равнодушно медленно моргает. Он склоняет голову к плечу и другие вторят, но как в слоу-мо, и Джону становится страшно — он отшатывается, оборачиваясь, и натыкается на самого себя в форме Капитана Америка с щитом. Капитан стоит ровно и смотрит сурово, похожий на статую и совсем непохожий на Стива Роджерса.       Потому что он ненастоящий Капитан Америка.       Потому что он фальшивка, дешёвая подделка, замена.       Джон кричит и бьёт, но вместо того, чтобы сломать другому себе челюсть разбивает костяшки о стекло и шипит от пронзившей острой боли — кровь сочится из ранок, яркая и отчего-то будто бы неуместная, и он зачарованно наблюдает. Вокруг слышится шёпот, неразборчивый и тихий, царапающий череп изнутри, ковыряющий мозги тупым ногтями, и он дёргает головой, оглядываясь — повсюду зеркала, повсюду он. Он в детстве, он в самом начале службы, он в военной форме, он в грязи и крови, он в деловом костюме, он в нелепом хэллоуинском наряде, он как Капитан Америка. Последний пугает — он не двигается и кажется чужеродным, и от взгляда на него у Джона возникает ощущение, что под кожей вместо плоти битое стекло и хвойные иголки. Он ведёт плечами и кусает губы, окружённый голосами и другими версиями себя, и не может сделать шаг в сторону. Он знает, что не убежит, что в клетке, ловушке, и страх впивается в позвоночник стальными пальцами.       Потому что он недостоин.       недостоиннедостоиннедостоин       Джон мотает головой, но пронзительное «недостоин» множится, налетает со всех сторон, давит прессом, и он пригибается под тяжестью, слыша собственные обещания и присягу, чужие надежды и намёки, приказы и запреты — он должен стать новым символом, должен вселить в людей спокойствие и доверие к правительству, должен разбираться с плохими парнями быстро и чётко, должен соблюдать закон неукоснительно, должен не отклоняться от миссий и не самовольничать, должен вести правильный образ жизни, должен следить за речью, должен улыбаться всё время, должен…       Должен, должен, должен.       Боги, как же он устал — Джону кажется, что он перестаёт быть собой, перестаёт принадлежать себе и управлять хоть чем-то в жизни. Всё теперь решается за него — куда ходить, какие задания и как выполнять, что говорить, как и когда, что есть и где жить, как одеваться и как тренироваться.       Обязанности сжимают, крошат кости, и он беззвучно кричит, подчиняясь — ему ведь оказали такую честь, он не имеет права облажаться.       Но он лажает, его ненавидят, хотят перекроить Джона Уолкера в Стива Роджерса, такого идеального и безгрешного, и у Джона зубы сводит от одного его образа.       Раньше он обожал его и равнялся, сейчас его тошнит — от голоса, от лица, от манер, от акцента. От того, что его заставляют смотреть записи с ним и подражать. От того, всем нужен проклятый Стив Роджерс, а Джон не он — Джон это Джон, и он хочет быть собой и быть Капитаном Америка, но в своём стиле со своими методами, не просто чёрно-белой криво раскрашенной копией, но всем плевать, чего он там хочет.       Заткнись и улыбайся.       Джон молчит и улыбается, мечтая взять гранатомёт и расстрелять всех, кто методично уничтожает его и лепит из него Роджерса. Чёртов щит стал проклятьем, ошейником, а форма — клеткой. Джон пытается найти во всём хорошую сторону, какие-то позитивные моменты — он ведь помогает людям, спасает их, вселяет надежду, и это здорово. Он ведь хороший парень, хороший солдат.       А потом появляется Баки Барнс, смотрящий на него как на грязь под ботинками.       Шёпот усиливается, всё такой же неразборчивый, но громкий, и Джон поднимает голову, видя рядом в отражении Баки. Баки презрительно кривит губы, сжимая бионическую руку в кулак, и в его взгляде читается ненависть и желание убить, отобрав щит. Джон сглатывает и смотрит в ответ, думая, что хочет поставить этого ублюдка на колени, вжать в стену и отыметь, избить до полусмерти и заставить признать себя.       Переломать ноги, опустив вниз, выбить парочку зубов и принудить вылизать член, засунув его глубоко в жаркую мокрую глотку, так чтобы слёзы на дрожащих ресницах и не хватало кислорода.       Выкрутить руку, впечатав в стену лицом, разорвать штаны и трусы, заставить прогнуться и резко вставить, без смазки и растяжки, трахая грубо и жёстко, вгоняя так, чтобы он ощущал себя полностью заполненным, до паники и подгибающихся коленей, и слушать жалкий скулёж, оставляя синяки на бедре, всё-таки выбив плечевой сустав живой руки. А затем кончить внутрь — помечая и присваивая.       Прострелить коленные чашечки и выбить воздух ударом в солнечное сплетение, пустить трещины по рёбрам, вывихнуть запястье и оторвать бионику, схватить за волосы и бить по лицу, снова и снова, пока не взмолится, дать короткую передышку и сжать шею, упиваясь страхом в наливающихся краснотой глазах, чувствуя бешеное биение пульса пальцами.       Зимний Солдат принадлежит Капитану Америка.       Джон — Капитан Америка.       Значит, Зимний Солдат принадлежит ему так же, как и вибраниумный щит.       Баки принадлежит ему, от и до, но противится и брыкается, и Джон хочет переломать ему ноги руками и запереть пока не одумается, пока не поймёт, чья он теперь сучка. Роджерса нет, он умер и не воскреснет, и Джон хохочет от этой простой мысли.       Стив Роджерс сдох, он больше не придёт и никого не спасёт — как и Железный Человек, как Чёрная Вдова, как Мстители в целом. Есть только он, Джон Уолкер, новый Капитан Америка, и если он хочет забрать то, что принадлежит ему по праву, кто его остановит?       Джон выпрямляется, голоса стихают, отражения сменяются — Капитан появляется за спинами и точным движением ломает шею другим, и те мешком падают на пол. Теперь везде трупы других Джонов и Капитаны, они скалят зубы в чувстве превосходства и предвкушения, держа окровавленные щиты со звездой, а первый из них держит кулак Баки, перехваченный в ударе. Баки шокирован, а Капитан спокоен — он выкручивает руку и опрокидывает на землю, и Баки лежит у его ног, напуганный и бессильный.       Так, как и должен.       Джон улыбается и чувствует тяжесть щита на предплечье — на нём теперь форма, теперь он Капитан Америка, теперь он закон и воплощение силы.       Теперь он суперсолдат, теперь у него есть всё, что нужно, теперь он получит всё, что хочет.       Джон распахивает веки и встряхивается, глядя в зеркало, и вспоминает, что ему пора — начальство требует объяснения за произошедшее.       Но это мелочи — отражение растягивает губы в безумной ухмылке, в точности копируя его.