Принцесса и медведь

— Передайте своему ярлу, что я не собираюсь платить ему дань, — спокойно произнес граф Альберди, пригубив вино из серебряного кубка. «Правильно! Знайте свое место, гадкие дикари!» — Виола украдкой взглянула на посланцев. Все же есть в этих хейдеронцах что-то первобытное. Рослые, плечистые, бородатые — дикие и необузданные. Даже отец — довольно крепкий мужчина — и тот кажется на их фоне тщедушным подростком. — То есть вам наплевать на безопасность ваших поселений? — спросил предводитель посланников. Как там его звали? Бьорн … то ли Тормудсен, то ли Торвальдсон… так просто и не выговоришь! Что за дурацкий язык! Резкий, лающий — такой же грубый, как и сами хейды. А прическа у него какая странная! Виски выбриты наголо, ото лба до затылка тянется полоска светло-русых волос, а на спине болтается толстая коса, перевязанная кожаными шнурами. Одет вроде неплохо: темно-синяя туника, отделанная плетеной тесьмой и серебряной вышивкой, накидка из волчьего меха на широких плечах. Нижнюю часть лица скрывает то ли отросшая щетина, то ли подстриженная борода — из-за этого так сходу и не определишь его возраст. Двадцать пять? Тридцать пять? Кто его разберет. С ним двое спутников, которые в росте и стати не уступают своему вожаку. Первый, кажется, Ингвар — парень лет двадцати пяти. Его затылок коротко острижен, а на глаза падает густая темно-русая челка. Второй — постарше. Ярко рыжие волосы собраны в высокий пучок, бритые виски отсвечивают ржавой щетиной, а длинная пышная борода в двух местах перехвачена металлическими кольцами. Как же его зовут? Рагнар, что ли? Иными словами, хейды настолько отличались от ангалонцев, что Виола просто не могла не поглядывать на них исподтишка. — Раз уж мы заговорили о безопасности, господин Торвальдсон… — Отец неспешно сделал глоток… «Ага, значит, все-таки Торвальдсон!» — …то передайте своему ярлу, что великий князь больше не потерпит бесчинств на наших землях, и всякий, кто посягнет на нас, будет уничтожен. Давно уже пора дать этим негодяям отпор! По слухам, с недавних пор участились набеги на приграничные селения графства Кастиллы. Хейды налетали со своих гор подобно саранче, грабили, насиловали, убивали и исчезали словно ветер в поле. С каждым годом они становились все наглее, а теперь посмели даже требовать дань у ее отца — графа этих земель. Почему ангалонская знать не может объединиться и завоевать этот чертов Хейдерон? Ведь это всего лишь кучка раздробленных территорий, в которых формально правит верховный король, но, по сути, власть находится в руках местных князьков — ярлов. — До сих пор вы защищали свои земли из рук вон плохо, — усмехнулся Бьорн в золотистую бороду. — Мы просто приходим к вам и берем, что захотим. Его лукавый взгляд скользнул по Виоле, и она, вспыхнув, опустила ресницы. Черт! Гнусный хейд, как смеет он так нагло пялиться на нее? Весь вечер он и его дружки смущали ее своими бесстыжими оценивающими взорами, от которых хотелось куда-нибудь спрятаться. Да, ее женская участь — служить украшением пира, и нет ничего удивительного в том, что украшение притягивает глаз, но, боже! как это унизительно! Вместо того, чтобы вышивать или читать интересную книгу в своих покоях, нужно сидеть тут, помалкивать и позволять этим варварам рассматривать себя как неодушевленный предмет. Скорей бы этот вечер закончился! Вначале, правда, все шло довольно гладко. Придворные отца и хейдеронцы обменивались бессмысленными любезностями, слушали выступления бардов и музыкантов, но к середине ужина хейды захмелели и распоясались. Они стали громко стучать кубками по столу, расплескивая вино на дорогую скатерть; по-свински жрать руками, игнорируя вилки и ножи; переговариваться на своем языке и смеяться, полагая, что их никто не понимает. Но Виола-то знала хейдеронский. Эти мерзавцы отпускали в сторону присутствующих такие скабрезные шуточки, что просто уши в трубочку сворачивались, и ей стоило огромных усилий, чтобы не выдать свое негодование. Отвратительные дикари! Пускай катятся в свой чертов Хейдерон со своими наглыми и безосновательными требованиями! Остаток ужина прошел напряженно. Хейды снова попытались убедить отца платить дань за отказ от набегов, но тот был непреклонен. Конечно, его заботит безопасность вассалов, ведь графство Кастилла лежит у самого подножья Хейдеронского хребта, и чаще других провинций подвергается нападениям свирепых горцев, но несколько недель назад отец удостоился аудиенции великого князя и вернулся из Форталезы в приподнятом настроении. Хоть женщин и не особо посвящали в государственные дела, но Виола догадалась, что князь, по всей видимости, пообещал ему военную помощь. Обычно пиры затягивались далеко за полночь, но не в этот раз. Все и так понятно — посланники получили отказ, и дальше изображать гостеприимство нет никакого смысла. Пускай уносят ноги подобру-поздорову, а то ведь можно было бы по старинному обычаю отправить ярлу их головы. Возможно, так и стоило бы поступить — ведь с варварами нужно говорить на их языке. Гости вскоре раскланялись и покинули зал. Виола вышла из-за стола, ощущая тяжесть в желудке от плотного ужина и головокружение от вина. Отец беседовал со своими советниками. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться — отказ разъярит хейдов, и они вскоре опять нападут. За себя можно не переживать: в могучей кастильской крепости ни ей, ни отцу ничего не грозит, но вот крестьяне в подгорных селениях в большой опасности, и долг графа Альберди — защитить свой народ. Виола отправилась к себе. Путь в спальню пролегал по длинному коридору, освещенному чадящими смолистыми факелами. Сколько она себя помнила, эти мощные стены всегда внушали спокойствие и уверенность. Отворив тяжелую дверь, Виола вошла в опочивальню и, кликнув служанку, уселась перед зеркальным столиком. Камеристка вытащила шпильки из ее прически и принялась расчесывать густые волосы. В распахнутое окно ворвался свежий ветерок, швырнув темно-каштановые пряди Виоле в глаза. — Оставь! — велела она, увидев, что служанка собирается захлопнуть створки. — Сегодня целый день такая духота! — Это уж точно, миледи, — кивнула та. — Хорошо, хоть к вечеру немного похолодало. Жарковато для начала осени, вы не находите? — По-моему ничего особенного, — пожала плечами Виола. Закончив расчесывать волосы, камеристка заплела их в нетугую косу и помогла хозяйке раздеться. До смерти уставшая Виола облачилась в шелковую ночную сорочку, рухнула на постель и моментально уснула. *** — Звяк! — Что-то звонко лязгнуло о каменный подоконник. Виола распахнула глаза. В полумраке спальни отчетливо выделялась огромная человеческая фигура. Жар бросился в лицо, сердце бешено заколотилось. Это сон? Нет, это не сон! Виола набрала воздуха в грудь и попыталась заорать во всю глотку, но в тот же миг большая шершавая ладонь закрыла ей рот. — Молчи, и останешься цела, — по-хейдеронски шепнули на ухо, обдавая хмельными парами. Похоже, это один из сегодняшних гостей! Мерзавец! Виола попыталась укусить негодяя, но лишь успела мазнуть языком по солоноватой коже, как ее тут же подмяли под тяжелое тело, и как бы она не мычала, и не мотала головой, могучие ручищи сжимали ее словно тисками, не давая пошевелиться. — Тихо, принцесса! В следующий момент затрещала ткань: нападавший рванул подол ее ночной рубахи. Он что, собирается ее изнасиловать? Виола забилась еще отчаянней, но громилу это побеспокоило не больше, чем кота, поймавшего мышь, волнуют ее конвульсии. — Открой ротик! — Сильные пальцы сжали челюсть с боков, заставляя открыть рот, и в тот же миг в него запихнули свернутую тряпку и завязали сверху длинным лоскутом, лишая возможности вытолкнуть кляп языком. Виола попыталась закричать, но с заткнутым ртом из горла вырвалось лишь невнятное бульканье. В следующий момент ее рывком уложили на живот, заломили руки, и связали их за спиной. Затем стянули веревкой лодыжки, завернули Виолу в простыню и подняли с кровати. Все остальное происходило словно в тумане. Похититель поднес ее к распахнутому окну. — Как вы предпочитаете спускаться, принцесса, на моем плече или в свободном падении? — издевательски спросил он. — М-м-м! — только и смогла выдавить из себя полумертвая от страха Виола. — Тогда не дергайтесь. Поудобнее взвалив ее на плечо, он с легкостью перемахнул через подоконник и ловко спустился на землю, одной рукой цепляясь за веревку, а второй — придерживая Виолу. Болтаясь вверх тормашками, она заметила на спине похитителя толстую косу, стянутую кожаными лентами. Так это же чертов Бьорн Тор-как-то-там — предводитель хейдеронских посланцев. Подлый мерзавец! Когда они спустились на землю, и опасность свалиться и свернуть себе шею миновала, на смену страху пришла злость. Виола начала яростно извиваться, пытаясь пнуть похитителя связанными ногами. — Тихо, принцесса! — Мощная ручища хлопнула ее по заднице, отчего Виола взвыла с еще большим негодованием. — Не дергайся! Она не видела, куда ее несут, но вскоре поняла, что негодяй собирается выбраться из крепости по строительным лесам, которые возвышались у внутренней части стены. И действительно, Бьорн вскарабкался по деревянным перекладинам, а затем спустился по веревке с такой легкостью и быстротой, словно Виола весила не больше пушинки. Несколько минут спустя похититель добрался до лошади и, взобравшись на нее, перекинул Виолу поперек седла через свои колени. От такого неудобного положения кровь прилила к голове, а давление на живот отозвалось приступом дурноты. О нет! Виола глубоко вдохнула, отчаянно пытаясь отогнать тошноту. Еще не хватало проблеваться с кляпом во рту! Тряска, остатки хмеля и борьба с собственным желудком не позволяли следить за дорогой. Приподнимая голову, Виола видела только мельтешащие в темноте копыта. Пыль летела в глаза, поэтому пришлось зажмуриться. Виола уже не дергалась, опасаясь свалиться с лошади, и молилась лишь об одном: чтобы это кошмарная поездка поскорее закончилась. Когда она уже почти лишилась чувств и потеряла всякий счет времени, похититель, наконец, остановил коня и, спешившись, снова водрузил ее на плечо. Неужели приехали? Виола попыталась поднять голову, чтобы осмотреться, но глаза защипало от дорожной пыли, и разглядеть толком ничего не удалось. Между тем, Бьорн сделал несколько шагов и положил Виолу на землю. Боже! Наконец-то! Она обессилено вытянулась на боку и, проморгавшись, смогла распахнуть слипшиеся ресницы. В сумраке виднелись очертания палатки, а рядом потрескивал костер — скорей всего поганый хейд привез ее в свой лагерь. — Бьорн? — раздался грубый мужской голос. — Брокк тебя дери, кого это ты приволок? — Дочурка графа, — самодовольно ответил похититель. — Теперь этот старый пес будет сговорчивей. — О, боги! — присвистнул его собеседник. — Ну ты даешь! — Ради жизни единственной доченьки граф осыплет нас серебром, — сказал Бьорн. — Не получилось договориться насчет дани, так хоть вернемся с богатой добычей. «Подлые дикари! Даже шантажом не гнушаются!» — подумала Виола, но не успела она как следует повозмущаться, как ей стало дурно. Плотный ужин, тряска, езда вниз головой дали о себе знать, и ее опять затошнило. Поняв, что на этот раз не удастся совладать с взбунтовавшимся желудком, она отчаянно задергалась и замычала, привлекая к себе внимание. — Что это с ней? — спросил хейд. Бьорн склонился над ней и в следующий момент резко выдернул кляп из ее рта. Виолу тут же начало рвать. — Брокковы потроха! — выругался похититель. Он поднял Виолу, поставив на колени, и сгреб в кулак ее волосы, чтобы они не лезли в лицо, пока ее выворачивало наизнанку. Как же унизительно блевать у всех на виду!.. — Дайте воды, — велел Бьорн своим спутникам. Когда весь съеденный ужин оказался на земле, он поднес фляжку к ее губам. Виола жадно глотнула освежающей жидкости, затем Бьорн намочил тряпку, и обтер ее рот и лицо. Со всех сторон раздались смешки. — Бьорн, от тебя так смердит, что девка аж проблевалась. — А может она на сносях? В моей бабе, помню, жратва и на минуту не задерживалась. — Каков шустряк наш Бьорн! Уже успел девку обрюхатить. — Заткнитесь, придурки, — лениво отмахнулся тот. Пока хейды обменивались пошлыми шутками, Виола осмотрелась. В отблесках пламени удалось разглядеть несколько палаток, невысокий забор с острыми кольями и деревья, теряющиеся в темноте. Неподалеку всхрапывали лошади, плескалась вода и квакали лягушки — лагерь, очевидно, был разбит на лесистом берегу реки. У костра сидело четверо хейдов, включая Бьорна, но, судя по количеству палаток, их должно быть гораздо больше. Несмотря на близость к огню, Виола озябла. На ней была всего лишь разорванная ночная рубашка, а с реки дул влажный холодный ветер. Связанные руки затекли, а еще хотелось справить нужду. Надо срочно что-то предпринять, чтобы хоть как-то облегчить свое существование! — Зачем вы меня похитили? — по-хейдеронски спросила она, и хейды изумленно вытаращились на нее. — Ты говоришь по-нашему? — удивился Бьорн. — Да. Не ожидал? — она с вызовом взглянула в его глаза. — Я требую немедленно отпустить меня! На бородатом лице похитителя расплылась усмешка. — Ты не в том положении, чтобы требовать, принцесса, — снисходительно бросил он. — Кажется, она перепутала нас со своей прислугой, — ухмыльнулся другой дикарь, один из тех, что был на пиру. Ингвар. — Чего изволите, ваше высочество, — съехидничал третий — белобрысый оборванец с длинной клочковатой бородой. — Что вам от меня нужно? — Виола старалась говорить твердо, но голос все равно предательски дрогнул. — О, птичка по-другому запела, — осклабился Ингвар. — А что ты можешь нам предложить, красотка? Сальный взгляд с такой жадностью скользнул по фигуре, что Виола ощутила себя голой, что, впрочем, было недалеко от истины. Она съежилась. Ингвар придвинулся к ней поближе с явным намерением приобнять, но тут Бьорн ткнул его кулаком в грудь. — Не трогай ее, — сказал он. — Ее папаша заплатит нам выкуп. — Ну и что? Это не мешает нам с ней немного позабавиться. — Я сказал нет. Ингвар скорчил недовольную рожу и отвернулся к костру, а Виола выдохнула с облегчением. Значит, им нужен всего лишь выкуп. Ну что ж, завтра отец даст этим ублюдкам денег, и ее отпустят. Она перевела взгляд на Бьорна. Он смотрел вдаль, о чем-то размышляя. Отблески пламени очерчивали его профиль тонким золотистым ореолом. «У этого хейда еще остались какие-то понятия о чести, — подумала она. — Он хотя бы поставил на место этого Ингвара, не позволил ему меня облапать, а то и чего похуже. Значит, надо быть с ним полюбезнее, пока меня не освободят, а там уж пускай отец велит их всех вздернуть». Бьорн повернулся к ней. — Пора спать, принцесса. — Мне нужно отойти. — Переполненный мочевой пузырь все настойчивее давал о себе знать. Склонив голову, хейд внимательно посмотрел в ее глаза. — Хорошо, — сказал он, доставая из-за пояса кинжал. — Только без глупостей. С этими словами он перерезал веревку, стягивающую ее лодыжки. Виола с наслаждением пошевелила затекшими ногами, разгоняя застоявшуюся кровь. — Руки тоже развяжи, — потребовала она. — Обойдешься. Пошли. Он помог Виоле подняться и повел ее за ограду. Раз-два-три… семь. Виола насчитала семь палаток. У каждой валялось по четыре-пять круглых щитов. Значит всего хейдов около тридцати — тридцати пяти. Они вышли за забор, сколоченный из заостренных кольев, и завернули в подлесок. — Давай, только быстро. — Бьорн кивнул в сторону разлапистого куста. В зарослях стрекотали насекомые, пахло хвоей и прелыми листьями. Земля, усыпанная сосновыми иголками, колола босые ноги. Ступая осторожно, чтобы не пораниться, Виола отошла подальше и присела за ветвями. Как она ни пыталась сдерживаться, предательское журчание заставило ее, наряду с облегчением, испытать жгучий стыд. Да ну к черту! Чего смущаться перед этим дикарем. Он ведь отличается от животного лишь тем, что умеет говорить. А кому придет в голову стыдиться собаки или коня? А что если сбежать? Но как? И далеко ли можно уйти в темном лесу, босой, со связанными за спиной руками? До первой кочки, о которую она запнется, упадет и сломает шею? Ладно, эту ночь она как-нибудь переживет, а завтра отец заплатит выкуп, и все это останется лишь забавным приключением. Подружки просто с ума сойдут от восторга, когда она им будет рассказывать эту историю. — Ну где ты там? — раздался недовольный возглас. — Подождешь, — сердито буркнула Виола. Она поднялась и, как могла, одернула сорочку связанными руками. Фу! — между ног так мокро и неприятно! Дома она всегда подмывалась из кувшина, но сейчас, увы, была лишена такой роскоши. Виола вышла из-за кустов, Бьорн ждал ее, прислонившись к сосне. Они отправились в лагерь. — Мне холодно. Ты же не хочешь, чтобы я простудилась и умерла, — по дороге заявила она. Бьорн пожал плечами. — До завтра ты не помрешь, а когда я получу выкуп, мне уже будет все равно. — Сволочь! — Пошли спать. — Развяжи меня! — Нет! Она с вызовом посмотрела в его глаза. Бьорн был намного выше, поэтому пришлось запрокинуть голову. Виола долго сверлила его уничтожающим взглядом, и, в конце концов он кивнул. — Ладно. Свяжу тебе руки спереди. — Он вынул кинжал и разрезал путы у нее за спиной. Виола принялась растирать онемевшие запястья. Кисти практически не ощущались, но вскоре кровообращение восстановилось, и ладони начало неприятно покалывать. Все это время Бьорн молча смотрел на нее, держа веревку. — Ну все, давай руки! — сказал он, скручивая петлю. Пнуть его между ног и убежать? Глаза лихорадочно забегали по сторонам. Нет, бесполезно. Он в два счета настигнет ее… и после этого скорей всего уже не будет таким любезным. Эх… Виола покорно протянула запястья. Бьорн обмотал их веревкой — но уже не затягивал так сильно, словно не желал причинять ей излишних страданий. — А ты неплохо держишься, в твоем-то положении, — заметил он. Что это? Ей кажется, или в его голосе и правда слышится легкое восхищение? Виола гордо вздернула подбородок. А он чего ожидал? Слез и истерик? Ну ж нет! В следующий момент Бьорн подхватил ее под локоть и повел за собой. Виола едва поспевала за его размашистыми шагами. Они подошли к палатке, вокруг которой грудой были навалены топоры и щиты, и хейд отодвинул полог. — Прошу, принцесса. Виола, пригнувшись, вошла внутрь, и тут же споткнулась о чье-то тело. Бьорн удержал ее от падения. — Подвинься! — он бесцеремонно отпихнул спящего. — Развалился тут как свинья посреди дороги! Тот лишь что-то пробурчал, не открывая глаз. Кроме него, в палатке храпел еще один человек. — Мне что, придется спать с ними? — шепотом спросила Виола. — Ага. С ними и со мной. Ложись. — Размечтался! — фыркнула она. — Давай бегом! — Бьорн бесцеремонно схватил ее за шиворот и заставил улечься к стенке, а сам лег рядом, между ней и остальными. — А если что не нравится, принцесса, могу оставить тебя с ними наедине. Вот им будет подарочек, когда проснутся! Виола благоразумно промолчала. Подстилка была грубой и колючей, в палатке стоял крепкий запах пота и немытых ног. Она поморщилась. Скорей бы вернуться в замок! Она велит приготовить ванну погорячей, добавить туда мелиссы и розмаринового масла, и будет тереть себя мочалкой до тех пор, пока от этой вони не останется и следа. Между тем Бьорн, после короткой, но ожесточенной схватки, отнял у одного из хейдов шерстяной плед, и накрыл им Виолу. Она забилась в угол. Надо попытаться уснуть. Завтра отец заплатит выкуп, и этот кошмар закончится. — Хр-р! — раздался чей-то могучий храп. Проклятье! Пережить эту ночь будет труднее, чем казалось на первый взгляд. — Заткнись! — буркнул Бьорн и, видимо, ткнул храпуна в бок, отчего тот крякнул и умолк. Хм… Спасибо, что хотя бы позаботился о тишине. Бьорн лежал на спине, а Виола на боку, задом к нему, и его плечо касалось ее лопатки. С ума сойти, она спит в одной постели с мужчиной… точнее сразу с тремя! Конечно, сложно назвать постелью подстилку из еловых веток, наспех прикрытых тонкой простыней. Иголки пробивались сквозь полотно и даже немного кололись, но ничего не поделаешь. Она поплотнее завернулась в плед. Хмель еще не полностью выветрился из головы, и Виола, пригревшись под теплым боком похитителя, уснула.