Жизнь без красок?

Вы когда-нибудь представляли свою жизнь без красок? Вот именно жизнь, без красок, оттенков. Не то состояние, когда на почве печали кажется, что мир и цвета в нём вдруг гаснут. Состояние, когда цветов в мире просто нет. Представляли? Чуя, встретив Дазая, иногда представлял. Представлял, думал об этом, видел в кошмарах. Не только потому, что как огня боялся вернуться к той одинаково серой жизни, но и потому что возвращение это могло значить только одно: Дазай мёртв. Кто сказал, что если вы соулмейты, то обязательно проведёте жизнь счастливо и за ручку, обожая друг друга до гроба, в который попадёте вместе и в один день? Кто-кто? Ну вот знайте, он солгал. Соулмейты могут родиться на разных полюсах Земли, встретиться случайно в аэропорту, разойтись и только ослепнув от взрыва красок понять, что произошло. Понять, когда уже поздно. Когда уже сели в разные самолёты и разлетелись снова по разным полюсам и странам. А знаете, как страшно впервые видеть цвета, попав в аварию, вторая жертва которой умрёт через пару дней в больнице? Или видеть красную кровь в онкоцентре, куда заехал передать посылку умирающему родственнику? Не всё так радостно и прекрасно в нахождении соулмейта. Чуя всю эту безрадостность прочувствовал на собственной шкуре. Ему было пятнадцать, когда он увидел Осаму. Увидел волосы цвета тёмного шоколада, янтарные глаза, издали походящие на крепко-заваренный чай, молочную кожу, перетянутую запачканными алой кровью бинтами. И мир Чуя увидел. Разноцветный, яркий, живой. И, кажется, в мир этот он влюбился даже больше, чем в Дазая. Но в Дазая влюбился тоже. В то, как он забавно чихал словно котёнок, в то, как решал задачки по алгебре, хотя они даже в школу не ходили, в то, как он мог по звуку выстрела рассказать всё о пистолете и о стрелявшем. Чуя во многое в Дазае влюбился. И любить ему это было до того просто и до того легко, что казалось, он сможет это делать вечно. И Чуя смог. Но Чуя не смог полюбить появившиеся с годами измены. И постоянные предсмертные записки. И вечный страх по возвращении домой увидеть на полу чёрную кровь и такое же чёрно-белое тело в ванной. Тогда Дазай ушёл, а Чуя выдохнул. Потом начал винить. Винить себя, винить Осаму. Начал винить вселенную за то, что она сделала любовь для них такой сложной, ведь всё могло сложиться иначе, если бы соулмейтами они просто не были бы. Были бы просто напарниками, просто товарищами, и не были бы скованы обязательствами. Ещё Чуя начал злиться на то, что Дазай всё испортил, и на себя за то, что его отпусти и ради чего? Ради того, чтобы остаться в вечном неведении и страхе? Страхе не потерять соулмейта-суицидника, это он уже сделал. Теперь Накахара боялся потерять то единственное хорошее, что оставил ему Дазай: цвета. Увидев Дазая, Чуя влюбился. Искренне, по-настоящему, но не в парня, а в мир, который ему открылся. Настоящий и полный. И он до безумия боялся этот мир потерять. А ведь когда-то до безумия потерять он боялся Осаму. Или не боялся?