Девушка Миранды

      Впервые девушкой Миранды ее называет Кристиан.       До Энди не сразу доходит, что он имеет в виду лишь тот факт, что она вовсе не девушка, а рабыня. Но сладкие пару секунд непонимания дают возможность помечтать, нет, не о властных и сильных руках Снежной королевы, или о том, как она ее целует, а просто о том, что они могут быть чуточку ближе. И этого хватает, чтобы мир перестал существовать, рассыпавшись ворохом золотых блесток.       После идет Нейт.       — С той, на чьи звонки ты всегда отвечаешь, у вас куда больше общего, — в порыве злости бросает он и желает им «счастливой совместной жизни». Ей и Миранде. Энди не смеет и мечтать.       Миранда подобна урагану, сметающему все на своем пути. Она врывается в ее жизнь, переворачивает ее с ног на голову, рушит все до основания, а затем снова строит, но уже нечто новое, не похожее на прежнюю Энди, нечто грациозное, гордое, красивое. За́мок из развалившейся хижины. Лебедя из гадкого утенка. Сакс злится, что она никогда не благодарит и не спрашивает разрешений, и в то же время обожает ее напор, власть и силу. Она тонет в ее глазах, которые почти постоянно сковывает тонкая пленка льда, и понимает, что этой тонюсенькой корочки достаточно, чтобы она не выплыла никогда.       Затем Миранда сама вдруг называет ее своей. Не в том контексте, конечно же. Она просто дарит ей платье. Вот так, ни с того ни с сего, не отправляет в шкаф, а предлагает наряд сама.       — Вы моя помощница, а мои девушки должны соответствовать.       Энди благодарно кивает и улыбается во все свои тридцать два, Миранда недовольно морщится.       Сакс чудится, что платье пахнет духами главного редактора. Она запирается в какой-то комнатушке, чтобы переодеться и, раздевшись, прижимает к телу мягкую ткань, зарывается носом в складки, дышит глубоко и прерывисто, но слишком боится помять, и потому надевает, не насладившись в полной мере.       Она сходит с ума и, наверное, оттого смелеет с каждым днем все больше.       Подавая кофе, касается ее руки. Миранда выгибает бровь, делает глоток и саркастически улыбается:       — Ничего себе, даже горячий.       Помогая надеть пальто, будто невзначай пробегает пальцами по оголенной шее, поправляя белоснежные волосы. Миранда молчит, а Энди, скорее всего, только чудится, что ее плечи напрягаются, а вдох получается слишком рваным.       Она приносит ей книгу и, снова нарушив правила, делает несколько лишних шагов по направлению к гостиной. Неожиданно в отражении большого зеркала, встречается глазами с сидящей у камина Пристли и улыбается ей. Губы Миранды тоже на мгновение приобретают очертание улыбки, и на этот раз Энди убеждена, что ей не показалось. Совсем недавно выстроенный новый стабильный мир снова разлетается на мелкие кусочки.       В августе ее стаж работы наконец переваливает за год. Она не верит, но цифры календаря и выставленное год назад напоминание в телефоне не врут: она проработала на Миранду Пристли целый год, она справилась. Потому когда Миранда вызывает ее к себе, она точно знает зачем — в контракте не прописано, но ей положено повышение.       — Вы помните какой сегодня день, Андреа? — Миранда кажется немного грустной. Энди кивает.       — Год назад вы взяли меня на работу.       В голове все звенит и искрится. То, ради чего она столько работала вот-вот свершится, она наконец так близка к награде, вольна выбирать все, что захочет. Вот только чего она хочет — Энди уже не знает. Год назад была стопроцентно уверена: хочет писать, работать в хорошем журнале, пусть не в «Таймс», но хотя бы в «НьюЙоркере». Сейчас же все это кажется совсем неважным. Сакс боится признать, но она уже давно не хочет никуда уходить.       — Верно, — Миранда кивает и встает со своего кресла, чтобы подойти к ней. — Вы хорошо поработали и теперь, как моя…       Энди не дает договорить, перебивает.       — Девушка?       Все или ничего.       Миранда смотрит растерянно и удивленно.       — Да, как моя девушка, вы можете выбрать, куда вы хотите двигаться дальше.       Энди закусывает губу, делает маленький шаг навстречу.       — А если не хочу выбирать.       Теперь они слишком близко. Сакс видит, как щеки Миранды покрываются едва заметным румянцем.       — Я не понимаю, Андреа, что значит не хотите, — тихо бормочет она себе под нос, явно смущенная тоном Энди. Сакс улыбается: видеть Миранду такой оказывается намного приятнее и интереснее, чем натыкаться на вечную каменную стену, что она возвела вокруг себя.       — Хочу остаться, — Энди говорит еще тише, чем сама Миранда, едва различимо, понятно лишь им двоим.       — Зачем?       В глазах Пристли мигает огонек, загораются звезды и пляшет адское пламя. От строго очерченных границ теперь не остаётся и следа, железная перегородка субординации, нравственности и морали окончательно рассыпается в пыль, и Энди решается.       Она наклоняет голову набок, еще раз заглядывает Миранде в глаза и уничтожает последние сантиметры между ними, накрывая тонкие губы своими и забирая весь кислород. Энди знает, что получит за это по первое число, понимает, что прямо здесь и сейчас этим поцелуем уничтожает свое будущее, но, если видеть улыбку Миранды — самое прекрасное чувство на земле, то ощущать ее на своих губах — выходит за грани реальности.       — Ан-дре-а…       — Можно я хоть ненадолго почувствую себя не просто девушкой-от-Миранды, а девушкой Миранды? — с надеждой спрашивает она и отводит глаза, боясь столкнутся с Мирандой взглядом.       — Ну я даже не знаю, — шепчет Миранда, и Энди вдруг снова ощущает на своих губах чужую улыбку, а разбитый и разбросанный цветными осколками под ногами старый мир наконец приобретает четкие очертания и собирается в новый образ — в образ Миранды Пристли.